Послевоенная нехватка личного транспорта предоставила Хонда первую новую возможность. Он вышел на рынок мотоциклетного производства, приспособив оставшийся от военных запас маленьких моторов. В 1951 году он запустил в производство легкий, простой в управлении мотоцикл «Дрим», продав в итоге 9 000 000 единиц. В 1953 году Хонда выпустил модель С-100; к 1959 году это был самый продающийся мотоцикл в мире.
Хонда знал, что ключ к успеху — брать пример с лучших и превосходить их. Он отправился на гонки на острове Мэн, которые были своеобразным местом смотра и апробирования технологий, и решил превратить свою компанию в мировой бренд, но его первые попытки были осмеяны. Многому Хонда научился благодаря терпеливому «обратному инжинирингу»: покупая британские мотоциклы и дотошно и педантично разбирая их по частям. Таким образом он получал знания, которые затем тестировал на трассе; дорогостоящие уроки позже учитывались при производстве машин для каждодневного использования. Гонки дали Хонде точку опоры, от которой отталкивались стандарты качества и превосходство инженерной мысли, и в то же время обеспечили компании статуе мирового лидера. Когда-то в Японии мотоциклы производили 300 компаний, но в конце концов осталось только четыре, и компания Хонды была крупнейшей из них. Основной конкурент, компания «Тохацу», обанкротилась в 1964 году. К 1960-м годам на повестке дня стояло производство автомобилей, невзирая на враждебные отношения со всемогущественным министерством международной торговли и промышленности, которое считало компании «Тойота» и «Ниссан» производителями мирового класса и хотело объединить прочих производителей в единую компанию. Хонда отказался подчиняться и позднее гордился этим, говоря, что «причина, по которой моя компания существует сегодня, заключается в том, что я делал противоположное советам министерства». В 1972 году Хонда вывел на рынок экономичную модель «Сивик» — как раз вовремя для энергетического кризиса, разразившегося в 1973 году. В том же году он формально сложил с себя полномочия главы компании, чтобы освободить дорогу «свежему менеджменту, строящемуся на тех ценностях, которые я всегда находил удивительными».
СЕКРЕТЫ УСПЕХА?В 1967 году лондонский журнал «Экономист» опубликовал статью «Восходящее солнце», в которой попытался проанализировать факторы, приведшие Японию к успеху. В статье выделялись два фактора: тесное сотрудничество между правительством и промышленностью и высокий средний уровень образования. (Разумеется, автор статьи имел некоторое предубеждение по поводу этих факторов, которые в Великобритании разительно отличались от японской ситуации.) С конца войны Японией, за исключением периода чуть менее года в 1948 году, правили опиравшиеся на бизнес-сообщество «консервативные» партии. В 1955 году изменения среди левых привели к тому, что различавшиеся только в названии партии либералов и демократов оставили свои споры и объединились в Либерально-демократическую партию (ЛДП), которая с тех пор и пребывала у власти. Подобная стабильность политической системы одновременно укрепила доверие бизнеса к осуществлению долгосрочных инвестиций и придала убедительность обещаниям правительства. Что касается образования, то к концу 1960-х годов примерно 70% японских детей обучались в школах до восемнадцати лет; это вдвое выше, чем в Великобритании. Неравенство же в пропорциях японских и британских университетских выпускников, выходящих на рынок труда, было еще заметнее. Среди других важных факторов западные аналитики называли:
1) отсутствие продолжительных забастовок. Ежегодные апрельские «весенние наступления» (сюнто) обычно были короткими ритуальными остановками и часто длились всего несколько часов. Долгие споры, вредившие рыночной ситуации, считались только дающими преимущества конкурентам. Например, с 1958 по 1974 год компания «Тойота» не простаивала ни единого часа по причине забастовок.
2) уровень сбережений, в три раза превышающий британский; его стимулировали налоговая и платежная системы, поощрявшие сбережения, а также банковская структура, которая перенаправляла эти средства в промышленность для финансирования долгосрочных инвестиций. (Со временем почта Японии — с точки зрения наличных депозитов — должна была стать крупнейшим банком в мире.) К 1960-м годам среднегодовой прирост основного капитала в Японии превышал 30% от ВНП, что в два раза выше уровня США.
3) благоприятная международная среда — низкие цены на сырье и энергоносители, расширяющаяся мировая торговля и выгоды, извлекаемые из конфликта во Вьетнаме.
История о вознаграждении добродетели? Частично. Но также это и рассказ о способности увидеть возможности, ухватиться за них обеими руками и реализовать, опередив высокомерных конкурентов, которые чрезвычайно недооценивали новые технологии из-за того, что совершенно не видели у японцев способности разработать их и расширить.
А японцы не боялись защищать свой рынок всеми доступными средствами. К концу 1950-х годов около 80% японского импорта находилось под определенными запретами или являлось предметом квотирования. Остальная часть страховалась посредством толстенной кипы документов.
СТАНДАРТЫ И КАЧЕСТВО ЖИЗНИПо мере того как забывались война и голод, простота традиционного образа жизни уступала место желанию иметь различные технические устройства (гаджеты) и новинки. При коронации японский император получал три священных сокровища: зеркало, меч и яшмовое ожерелье. К 1950-м годам японские потребители хотели обладать своими тремя сокровищами: телевизором, холодильником и стиральной машиной; и к 1964 году 90% из них смотрели Олимпийские игры на собственном телевизоре, и свыше 50% получили и два других вожделенных предмета. К концу 1960-х годов потребители хотели «трех чудес» — автомобиль, цветной телевизор и кондиционер; наиболее жадные стремились купить «три В» — видео, виллу (у моря) и вояж за границу.
В 1968 году в ходе студенческих бунтов — когда по всему миру вьетнамские события стали катализатором роста внутреннего недовольства — кампус элитного Токийского университета превратился в поле битвы, откуда в полицию летели бутылки с зажигательной смесью. Японцы в целом очень толерантно относились к выходкам молодежи, и некоторые известные социальные комментаторы великодушно интерпретировали подобный вандализм как критику тупого материализма эпохи. С другой стороны, многим иностранцам японцы казались освежающе-свободными от повсеместного социального зла, считающегося неизбежным спутником «изобилия». В Японии не было особых проблем из-за наркотиков, уличная преступность была незначительной, о граффити буквально ничего не знали.
Правда, в Японии были якудза — мощный класс гангстеров, численностью 80 000 человек, что в пять раз больше численности американской мафии. Романтизируя образ «современных самураев», они декларировали свою приверженность кодексу чести, который сочетал готовность контролировать проституцию и рэкет с рьяным патриотизмом. (Якудза действительно направляли резервных агентов в штатском для помощи регулярной полиции в защите от проявлений враждебности приезжающих в страну иностранцев.) Организованные в семь крупных сетей, они долгое время получали выгоду от тесных связей с высокопоставленными членами политической и бизнес-элиты. За исключением терроризирования несговорчивых продавцов расположенной в стратегических местах недвижимости или запугивания акционеров, смевших задавать «неудобные» вопросы на собраниях компании, якудза почти всегда направляли силу друг против друга, а не обрушивали ее на обычных граждан. Глубоко консервативные во взглядах, десятилетиями в послевоенной Японии они были если и не добродетельной силой, то основой стабильности. (Впоследствии проникновение якудза в легальный бизнес, особенно благодаря «развитию собственности», приобрело такие масштабы, что их прежние отношения с силами порядка стали выглядеть явно угрожающими.)
Отчет «Японцы и общество», выпущенный в 1972 году Агентством экономического планирования, рисовал картину все более здоровой нации, но в то же время страны людей, подверженных стрессу и склонных причинять себе вред. Среди позитивных факторов отмечалось, что японцы сравнялись по продолжительности жизни со шведами, а младенческая смертность у них самая низкая в мире. Улучшение питания привело к значительному увеличению роста, веса и силы молодых людей; в среднем японская молодежь была на пять дюймов выше своих дедушек и бабушек в том же возрасте. Но работа приводила к физическому переутомлению; она была «настолько интенсивной, что накопленный стресс нельзя легко снять при помощи сна». Связанную со стрессом усталость усугублял тот факт, что «люди берут не более половины от своего оплачиваемого отпуска, который и так существенно короче, чем в западных странах». «Люди не хотят брать больничный, за исключением серьезной болезни... сорок процентов опрошенных не брали больничный, когда получали медицинский уход».
