На «Верк драй» в Кляйнбодунгене удалось набрать достаточное количество деталей для сборки более двух десятков ракет. Все они были обеспечены двигателями, прошедшими огневые испытания в Леестене, и турбонасосными агрегатами, которые комплектовались и проверялись на заводе «Монтанья».
Но совершенно бедственное положение сложилось с получением необходимого количества бортовых приборов и испытательного оборудования для автономных и комплексных испытаний. Мы с Пилюгиным и заместителем Виктора Кузнецова – Цециором, опять-таки с помощью СВА по Тюрингии, посетили заводы фирмы «Карл Цейс» в Иене. Там уже хозяйничали в качестве заказчиков наши советские оптики. Тем не менее мы договорились о размещении заказа на основные гироскопические приборы «Горизонт», «Вертикант» и «Интегратор». Фирма «Карл Цейс» пользовалась мировой славой в области оптического приборостроения: очки, бинокли, микроскопы, телескопы, перископы, всякого вида оптические прицелы и многое другое уже в большом количестве изготавливались по заказам из Москвы. Инженеры в Иене не испугались новых заказов и заявили: «Все, что делал „Сименс“, мы способны воспроизвести».
И воспроизвели! Поручение они получили в марте или апреле, а в сентябре отдали последний из двух десятков комплектов гироприборов. Правда, наши немецкие специалисты ворчали, что на приборах «Цейса» мы не получим той точности, что гарантировал «Сименс», но это нас в то время не очень волновало.
Бортовые электроприборы: «мишгерет» (буквальный перевод – «смешивающий прибор»), главный распределитель, временной токораспределитель – и необходимые для их сборки и испытаний реле отыскались в завалах Миттельверка и с помощью командировок немцев через границу в Западные зоны. Но этого оказалось явно недостаточно и пришлось открыть в Зонгахаузене специальное электроприборное производство.
Критическое положение сложилось также с рулевыми машинами «Аскания» и графитовыми рулями.
По рулевым машинам в «Рабе» не было ни одного советского специалиста, пока в мое распоряжение не явился, пройдя предварительно через Королева, Георгий Александрович Степан. Он попал в число молодых специалистов, направляемых приказом Устинова с различных приборостроительных заводов в создаваемый в Подлипках НИИ-88. Многие из них весной и летом 1946 года, так и не приступив к работе в Подлипках, сразу улетели в Германию. Им уже не присваивали воинских званий. Поэтому у немцев они пользовались значительно меньшим уважением, чем инженеры в офицерском звании.
Степан, никогда не ведавший, что такое электрогидравлические рулевые машины, под руководством Пилюгина и моим началом изучил их устройство и минимум теории, необходимый для начала самостоятельной деятельности в Подлипках. С его помощью удалось укомплектовать ракеты рулевыми машинами и электромеханическими триммоторами для управления воздушными рулями. Все эти приводы устанавливались на специальном силовом шпангоуте в хвостовой части и испытывались совместно на функционирование и правильную полярность до общей сборки ракеты. Электрооборудование ракеты состояло из специального свинцового аккумулятора напряжением 27 вольт и двух преобразователей постоянного тока в переменный для питания гироприборов, «мишгерета», программного токораспределителя и радиоаппаратуры боковой коррекции.
Еще в конце 1945 года недалеко от Берлина мы встретили наших электромашинных специалистов, которых возглавлял директор НИИ-627 Андроник Гевондович Иосифьян. Они были заняты совсем другими делами. Иосифьян был уже известным специалистом в области следящих систем и устройств для электрической синхронной связи. Тем не менее он включился в нашу кооперацию, и вскоре мы не только в Германии, но и на многие годы в Советском Союзе получили сильного и верного союзника в решении многообразных электротехнических проблем ракетной и космической техники.
В хорошо освещенных, сухих и комфортных полуподвалах института «Рабе» хозяйничал капитан Керимов – будущий начальник Главного управления Министерства общего машиностроения и затем бессменный председатель Государственных комиссий по пилотируемым полетам. В 1946 году он обязан был восстановить шесть бортовых комплектов самой дефицитной телеметрической аппаратуры «Мессина» и наземную приемно-регистрирующую станцию. Ему помогал специалист из московского радиоинститута НИИ-20 – Г.И. Дегтяренко. Позднее судьба развела этих первых телеметристов. Керимов сделал карьеру уже на чисто военном, а потом министерском поприще. Дегтяренко в НИИ-20 попытался восстановить и усовершенствовать немецкую «Мессину», но сильная конкуренция со стороны новых коллективов Богуславского из НИИ-885 и Богомолова из МЭИ вынудили его к капитуляции.
В начале августа 1946 года после путешествия по многим городам и предприятиям Советской зоны в Бляйхероде прибыла высокая правительственная комиссия, возглавляемая маршалом артиллерии Яковлевым.
Маршал артиллерии Н.Д.Яковлев
Нарком вооружения СССР Д.Ф.Устинов
Генерал-лейтенант Л.М.Гайдуков
Генерал-полковник В.И.Вознюк
Начальник 2-го отдела Госплана СССР Г.Н.Пашков
В составе комиссии были: министр вооружения генерал-полковник Дмитрий Федорович Устинов; уже назначенный директором головного ракетного института НИИ-88 генерал-майор артиллерии Лев Робертович Гонор; начальник Главного управления Министерства вооружения полковник Сергей Иванович Ветошкин; заведующий отделом оборонной промышленности Госплана Георгий Николаевич Пашков; заместитель министра промышленности средств связи Воронцов. Из старых знакомых в составе комиссии оказался только Победоносцев. Формально он еще числился, так же как я, Пилюгин, Мишин и некоторые другие, за НИИ-1 Министерства авиационной промышленности.
Мы сразу поняли, что фактически все основные решения комиссии исходят от Устинова и Пашкова. А решать они должны были такие проблемы: как распределить все накопленные в институте «Нордхау-зен» кадры специалистов, материальные и интеллектуальные богатства. Несмотря на то, что принципиально распределение обязанностей в ракетной технике предусматривалось постановлением от
13 мая, многие вопросы проектирования, производства, а тем более кадровые, еще не были определены на будущее. Устинов официально информировал нас, что его министерство головное и он уже договорился с Королевым, что тот переходит к нему на должность главного конструктора. В новом институте главным инженером будет Победоносцев. И здесь Устинов представил нам Гонора как будущего директора головного института.
Устинов счел нужным остановиться на вопросе, который, видимо, очень волновал его лично и по которому в комиссии и где-то еще выше не было твердой позиции.
«Здесь проделана очень большая и важная работа. Нашей промышленности надо будет начинать не с нуля, не с пустого места, научиться вначале тому, что было сделано в Германии. Мы должны точно воспроизвести немецкую технику раньше, чем начнем делать свою. Я знаю, это некоторым не нравится. Вы тоже нашли много недостатков в немецкой ракете и горите желанием сделать по-своему. На первое время мы это запрещаем. Вначале докажите, что можете делать не хуже. А тем, кто ссылается на наш опыт и историю, я отвечаю: мы имеем на это полное право, мы заплатили за него большой кровью!
Но мы никого не неволим. Кто не хочет, может искать другую работу.
Разработку и изготовление двигателей, – сказал далее Устинов, – мы на себя взять не можем, и поэтому Глушко перейдет с этой проблемой в авиационную промышленность, которая выделяет ему специальный завод в Химках. Что касается системы управления, то это в основном, кроме рулевых машин, поручено Министерству промышленности средств связи и там руководство возлагается на Рязанского, на что он уже дал согласие, но поставил условие, чтобы с ним перешли Пилюгин и Черток в качестве его заместителей».
По этому поводу Устинов решил, что Рязанскому хватит одного из нас, ибо ему в головном институте необходимо тоже иметь ведущего специалиста по всему комплексу проблем управления, а также ответственного за создание производства рулевых машин, от которых Министерство промсвязи категорически отказалось. Таким образом, мне с Пилюгиным предстояло расстаться и решить, кто куда. Так или иначе мы оба уходили из некогда родной авиационной промышленности. Вскоре я понял, что соответствующее распределение было сделано еще в Москве в партийно-государственном аппарате и согласовано на всех режимных и кадровых уровнях. Поэтому, когда Устинов произносил страстные речи по поводу того, кому куда надо идти работать, Николай Дмитриевич Яковлев, маршал с внешностью типичного простодушного русского мужичка, до того хитро улыбался, глядя на меня и Пилюгина, что было ясно: все это спектакль, решения уже приняты.
