Через несколько лет после возвращения на родину Мацумура объявляет о создании школы, которую называет «Сёрин-рю Гококу-ан-тодэ» – «Танское искусство Шаолиньского монастыря». Кстати, произносил он это название на китайский манер (здесь оно дано в японском звучании) и, не желая лицемерить, объяснял, что преподаёт именно китайское боевое искусство. Кстати, сегодня существует одно из современных направлений каратэ, носящее такое же название, но генетически школа Мацумуры и одноимённый стиль каратэ никак не связаны.
Именно Мацумура впервые выносит в название своей школы иероглифы Сёрин (Шаолинь), тем самым явственно связывая себя со священным китайским первоисточником.
Правда, столь сложное и к тому же традиционно китайское название не прижилось, и лишь члены школы Мацумуры использовали его. Местные же жители называли школу Мацумуры значительно проще – Сюри-тэ, что значит «стиль (рука) из деревни Сюри». Под этим названием вошли в историю и школы нескольких последующих поколений его учеников. От Сюри-тэ и берёт своё начало ниточка, которая через сто лет приведёт к каратэ.
Из Китая Мацумура привозит несколько комплексов (таолу), на основе которых и строит своё обучение. В первоначальной версии его стиля таких комплексов было пять, один из них выполнялся в паре и по китайской традиции включал в себя несколько сотен разнообразных элементов. Но окинавцам такая структура показалась сложной. Дело в том, что на Окинаве испокон веков существовали свои боевые ритуальные танцы. Они могли длиться целый час, но базировались всё же на повторении десятка достаточно простых элементов; кроме того в танце не требовались ни особая сила удара, ни скорость.
Китайская система многочисленных и сложных комплексов с многогранной активной медитацией в чистом виде на Окинаве не прижилась. И Мацумура, понимая это, идёт на нарушение той традиции, которой сам обучался, – постепенно уменьшает количество комплексов, в конце концов сведя их к одному, названному им Пассай (или в другом произношении Бассай), что означает «штурмовать крепость». Комплекс с точно таким же названием (кит. «чусай») до сих пор существует в одном из северных шаолиньских направлений, которое вместе с переселенцами пришло в провинцию Фуцзянь. Правда, со временем он заметно изменился, но тем не менее мы и сегодня можем встретить в нём движения, сходные с приёмами ката Бассай.
Пользуясь колоссальной популярностью на острове, Мацумура открывает первую общедоступную школу тодэ, куда набирает местных жителей. Обратим внимание: школа существовала абсолютно открыто; в противоположность распространённому мнению занятия боевыми искусствами в те времена не преследовались и школы никто не закрывал. Поэтому многочисленные рассказы о том, как окинавские мастера занимались по ночам, скрываясь от неких преследователей, малоправдоподобны.
Мацумура воспитал целую плеяду учеников, которые и сумели создать характерный облик окинава-тэ. Среди его последователей мы, в частности, встречаем Итосу Анко (1832 – 1916 гг.) и Азато Анко (1827 – 1906 гг.) – будущих учителей Фунакоси Гитина, Ябу Кэнцу (1866 – 1937 гг.) – отменного силача, валившего ударом кулака стену дома.
Школа Мацумуры была по тем временам велика: в ней обучалось в разные периоды несколько десятков учеников, в том числе и дети весьма уважаемых граждан Окинавы.
Создание Мацумурой школы Сюри-тэ словно прорвало плотину в сознании лидеров десятков мелких групп боевых искусств. Полноценными школами назвать их было трудно – нередко они прекращали действовать уже во втором поколении учеников, названий не имели, хотя многие горделиво причисляли себя к Сюри-тэ, ссылаясь на то, что они тоже живут в Сюри.
Тем временем недалеко от Сюри, в деревне Томари (сегодня они слились в один город), возник стиль Томари-тэ, у истоков которой стоял Мацумура Коруку (в другом чтении – Косаку) (1829 – 1898 гг.). В то время она представляла собой одну из десятков мелких групп, занимающихся китайским боевым искусством.
Обратим внимание – я здесь говорю не о разных стилях, а именно о разных школах, т. е. о группах, руководимых разными мастерами и имеющих различное происхождение. А вот стиль у них мог быть один и тот же. Правда, в данном случае стиль как таковой ещё не сложился – не было стабильного набора ката, характерных методов тренировки, чётко систематизированной техники. Например, Сюри-тэ и Томари-тэ на раннем этапе были столь похожи, что, пожалуй, никто, кроме их патриархов, не мог отличить технику одной школы от другой. Кстати, Мацумура Сокон и Мацумора Коруку были дружны, и Коруку (стиль Томари-тэ) считал Сокона (стиль Сюри-тэ) своим названым старшим братом.
Первые школы жили достаточно мирно, ибо никакой конкуренции друг другу не составляли. Всё различие между ними заключалось в том, что они находились в разных районах. Корнями они уходили практически в один и тот же региональный китайский стиль, а по некоторым версиям, основатели Сюри-тэ и Томари-тэ в Китае учились даже в одной школе.
К концу ХIХ в. становится ясно, что на Окинаве начинает формироваться вполне самостоятельная система боевых искусств. До создания крупных школ тот весьма аморфный конгломерат, который назывался «тодэ» или «окинава-тэ», был копией южных, в особенности фуцзяньских, стилей ушу, в свою очередь возникших из северокитайских стилей. Предполагают, что существовали и какие-то чисто окинавские черты, например работа с манрики-гусари(цепь) или кама(серп), но и это достаточно спорно: упражнения с серпами и цепью в Южном Китае были известны по крайней мере с ХVI в., а остатки древних боевых серпов найдены на раскопках Южного Шаолиньского монастыря.
Но вот наступает иной этап – переход от слепого копирования ушу к относительной самостоятельности. Почему относительной? Дело в том, что техника южного ушу навсегда закрепилась сначала в окинавских стилях, а затем проявилась в каратэ.
В специальной литературе ошибочно принято выделять три школы, сформировавшиеся к концу XIX в.: Сюри-тэ, Томари-тэ, Наха-тэ. В реальности дело обстояло намного сложнее. Не существовало, да и не могло – по логике народной культуры – существовать трёх чётко оформившихся школ. В частности, практически все жители Сюри, которые хоть немного были знакомы с боевыми искусствами, гордо заявляли, что они «занимаются Сюри-тэ». В их искренности трудно было усомниться, так как они действительно жили в посёлке Сюри, а следовательно, занимались «стилем из Сюри». А на самом деле под этим названием фигурировал по крайней мере десяток школ и просто временных групп.
В большинстве западных книг, посвящённых каратэ, мы встречаем такую версию: Сюри-тэ и Томари-тэ произошли от северных китайских стилей, Наха-тэ – от южных, поэтому в Сюри-тэ можно наблюдать сравнительно высокие стойки, а в Наха-тэ – позиции низкие, что якобы присуще и соответствующим направлениям китайского ушу. Безусловно, версия стройная и изящная, ибо очень просто объясняет разницу двух ветвей тодэ на Окинаве, а следовательно, и появление различий между такими стилями, как Сётокан (пошедший от Сюри-тэ) и Годзю-рю (пошедший от Наха-тэ). Такова известная китайская традиция разделения всех стилей ушу, да и едва ли не всех явлений китайской культуры, на «южные» и «северные», в то время как коренных технических различий между южными и северными стилями ушу практически не существует.
Точно так же не существовало и заметных технических различий между многочисленными окинавскими «тэ». Но как ещё объяснить отличие своей школы от школы соседа, который обучался у того же мастера, что и ты сам? Поэтому рождались чисто формальные объяснения отличий одной школы от другой. Они коренились в психологической потребности к обособлению, которая присуща любой школе ушу, религиозной секте или другой подобной организации.
И версия о трёх центральных школах окинавских боевых искусств хотя и связана каким-то образом с реалиями тогдашней ситуации, тем не менее всё же далека от действительности.
Постепенно за счёт слияния двух, а то и трёх школ возникают новые направления. Так сложилось направление Сёрин-рю, которое включало в себя Томари-тэ и Сюри-тэ и в дальнейшем во многом повлияло на формирование такого стиля каратэ, как Сётокан. Оно, кстати, сохранилось на Окинаве и по сей день, хотя заметно изменилось. Это название возникло в последней четверти ХIХ в. и таило в себе одну хитрость. В дословном переводе оно означает «сосновый лес» – именно таким образом название записывалось иероглифами. Но вот на слух его можно было перевести и как японское название знаменитого Шаолиньского монастыря («Шаолиньсы» по-японски звучит как «Сёриндзи»). Нередко оно и записывалось именно так – «шаолиньская школа», хотя даже косвенного отношения к китайскому Шаолиню не имело. Однако легендарная слава делала своё дело – кому же не хочется возвести свой духовный род к прославленным монахам-бойцам? Когда не без влияния Фунакоси из терминологии каратэ начали вымарывать всё «китайское», то в единственном официальном написании Сёрин-рю стали использоваться иероглифы «сосна» и «лес», а не «маленький (молодой)» и «лес», как записывалось название Шаолиня. Да и сами мастера Сёрин-рю всегда считали «правильным» названием именно «сосновый лес».
