События в полосе фронта развивались самым угрожающим образом. Войска 4-й армии и 4-й танковой группы неожиданно легко преодолели оборону 43-й армии на рославльском направлении. К исходу 2 октября передовые соединения танковой группы Гепнера после прорыва обороны, продвинувшись на 40 км, нанесли удар по соединениям второго эшелона Резервного фронта — 33-й армии комбрига Д.П. Онуприенко. Одновременно войска 2-й армии силами 13-го ак нанесли удар в направлении Жиздры, стремясь охватить правый фланг 50-й армии Брянского фронта. Командование фронта принимало меры по противодействию противнику, но в условиях полного господства его авиации в воздухе маневр резервами был затруднен.
Успешные действия ударной группировки врага во многом объяснялись активными действиями его авиации. Хорошая погода, установившаяся к началу октября, благоприятствовала массированному использованию авиации на направлениях действий всех трех танковых групп фон Бока. Всего в боевых действиях на начальном этапе операции «Тайфун» приняла участие 1387 самолетов 2-го воздушного флота. Офицеры авиасоединений сопровождали наступающие части 4-й танковой группы генерала Гепнера на специально оборудованных бронетранспортерах с мощными радиостанциями. Вместе с ними находились наблюдатели ВНОС и наводчики самолетов на цель. Прикрытие от ударов с воздуха подвижных соединений группы осуществляли части 2-го корпуса ПВО. Характерно, что средства ПВО у немцев входили в состав люфтваффе. Это способствовало более тесному взаимодействию при решении задач по прикрытию войск и других важных объектов от ударов противника с воздуха. В то же время зенитная артиллерия, прикрывающая войска, при необходимости активно участвовала в отражении контрударов и контратак его наземных частей.
10-я сад 43-й армии не смогла надежно прикрыть обороняющиеся войска[118]. Попытка восстановить положение контрударом силами 149-й стрелковой дивизии при поддержке 148-й танковой бригады была сорвана авиацией противника. В донесении об этом было сказано так: «Авиация противника в количестве 45 самолетов с 14 до 17.00 штурмовала 149 сд и не давала ей подняться и приступить к выполнению задачи»[119].
ВВС 24-й армии были задействованы на ельнинском направлении, где противник перешел в наступление в 6.40 3 октября.
К 18.00 этого дня ему удалось вклиниться в оборону 19-й стрелковой дивизии на участке Петрово, Щеплево. Командующий 24-й армией Ракутин принял решение прикрыть оказавшийся открытым левый фланг силами 8-й сд и армейским саперным батальоном. Он запросил С.М. Буденного о разрешении использовать для этой цели 303-ю стрелковую дивизию, части которой в это время совершали марш в Спас-Деменск для погрузки в эшелоны. Разрешения фронта не было получено, и дивизия продолжила движение. То ли Буденный не получил запроса Ракутина, то ли просто не решился отменять приказ Ставки.
3.10 в 11.30 командующий 4-й армией генерал-фельдмаршал Г. Клюге доложил в штаб ГА «Центр», что 9-й армейский корпус Гейера находится в 4 км от Ельни и отражает сильные контратаки противника. Пленные в один голос показывают, что им дан приказ безусловно держаться. До сих пор взято 2500 пленных. В связи с этим он хочет отдать приказ о перемене направления удара 46-го корпуса на север с общим направлением на Шуя. Корпус Штумме (40-й моторизованный корпус 4-й танковой группы. — Л.Л.) пойдет вперед напрямик (на Спас-Деменск и Юхнов. — Л.Л.).
Несмотря на все указания и директивы по усилению обороны на стыках армий и дивизий, в войсках Резервного фронта не все было продумано в этом отношении. По крайней мере, такой вывод можно сделать из доклада бывшего члена Военного совета 24-й армии дивизионного комиссара К. Абрамова Булганину, правда, сделанному много позднее — 9.03.1942 г.:
«Между 43 А и 24 А существовал локтевой и огневой разрыв [шириной] 8–10 км, прикрытый саперным батальоном 309 сд, впоследствии — одним-батальоном 9 сд. Противник имел против этого разрыва до полка пехоты, однако себя ничем не проявлял, занимая оборону.
<…> в 20.00 2 октября шесть самолетов противника нанесли удар по штабу армии. <…> Немцы атаковали большими массами, двигаясь густыми строями (так в тексте. — Л.Л.). Особенно сильным атакам пехоты противника, усиленной танками, подверглись позиции частей 19-й сд. Опорный пункт в Левково неоднократно переходил из рук в руки. К вечеру 4 октября 32-й сп этой дивизии перестал существовать»[120].
Не очень грамотный в военном отношении политработник, несомненно, знал требования приказов о том, что в местах соприкосновения смежных, флангов соединений и частей должна поддерживаться локтевая связь (то есть не должно быть значительных промежутков, не занятых войсками), а сами стыки должны быть обеспечены огнем и заграждениями. Абрамов хотел сказать, что между двумя армиями не было локтевой и огневой связи. И один стрелковый батальон, занимая оборону на фронте 8–10 км, конечно, не мог надежно прикрыть этот стык. Однако надо учитывать, что основную ответственность за обеспечение стыка по уставу несет правый сосед. В данном случае — 24-я армия, членом Военного совета которой как раз и был товарищ Абрамов. Нам придется еще не раз возвращаться к его докладу, который довольно детально — по дням описал боевой путь армии до самого конца под Вязьмой. Видимо, он вел записи (это категорически запрещалось), хотя и доложил Булганину, что писал по памяти.
В серьезном труде Института военной истории утверждается, что в первом эшелоне 24-й армии оборонялись три стрелковые дивизии — 309, 103 и 19–я. В действительности, согласно отчетной карте Резервного фронта, левее 19-й сд к 0.30 1.10 перешла к обороне 139-я сд (бывшая 9-я дно). Видимо, командующий 24-й армией знал об этом слабо защищенном промежутке и в последний момент успел усилить оборону в этом районе. В глубине, в районе Бибирево, был оборудован узел сопротивления. Так что промежуток был достаточно плотно прикрыт войсками. Другое дело, что за оставшиеся до перехода противника в наступление сутки части и подразделения бывших ополченцев вряд ли успели оборудовать свои позиции в полной мере.
3 октября Буденный разобрался в обстановке и сделал вывод, что противник, ведя наступление на всем фронте 43-й армии, главный удар наносит в полосе 53-й сд на стыке ее с соседней 217-й сд 50-й армии Брянского фронта[121]. В 16.00 3.10 в связи с начавшимся несанкционированным отходом всех дивизий 43-й армии он был вынужден отдать приказ о занятии ее соединениями рубежа по рекам Шуйца и Снопоть (в 35–40 км от переднего края).
В первом пункте приказа дается оценка противника:
«1. Противник, развивая наступление на всем фронте 43Д, силами семи пд, одной тд и одной мд наносит главный удар вдоль шоссе на Дударь и южнее. Его передовые части в 12.00 просочились в район Мамоновка и в 14.00 до 500 чел. мотопехоты и 30 бронемашин — в район Погребки (7 км зап. Киров).
2. 43 А всеми дивизиями продолжает отход в сев. — вост. и вост. направлениях.
Приказываю: 43 А (без 222 сд) занять и оборонять рубеж рек Шуйца и Снопоть <…> не допустить порыва противника вост. этой линии. Брод в районе Высокое перехватить отдельным отрядом.
Все мелкие группы противника, проникшие вост. рек Шуйца и Снопоть, уничтожить. Для ликвидации попыток противника прорвать фронт обороны армии иметь подвижный резерв — 148 тбр, один сп на автомашинах и две батареи ап ПТО <…>»[122].
Одновременно Буденный уточнил задачу и Ракутину, переподчинив ему 222-ю сд 43-й армии и 8-ю сд 32-й. 24–я армия должна была прочно удерживать фронт по восточному берегу р. Устром и р. Стряна, восстановив положение в полосе 19-й стрелковой дивизии. О неповоротливости нашего командования и устаревших методах управления войсками свидетельствует следующий факт. Вместо того чтобы определить армиям районы (направления) сосредоточения основных усилий в обороне назначенного рубежа и потребовать безусловного выполнения боевого приказа, командующий фронтом приказывает Ракутину и Собенникову представить на утверждение свои соображения о группировке войск на новом рубеже обороны не позднее 21 часа 3.10.1941 г. В общем, все как на учениях. Вот только вместо посредника — жестокий враг, не прощающий ошибок!
В 23 часа 3.10 Буденный в разговоре по телеграфу сообщил командующему 43-й армией, что противник ввел в прорыв мехгруппу в составе двух танковых и моторизованной дивизий и что против Ельни действуют две пехотные дивизии с танками. Он лично подтвердил приказ Собенникову организовать оборону по рекам Шуйца и Снопоть. Однако выполнить отданный приказ не удалось. Сказывалась неготовность наших соединений осуществлять быстрый маневр силами и средствами вдоль фронта и в глубину, в том числе и путем своевременного отхода. К тому же танковые соединения противника превосходили наши войска в подвижности.
