Итак, Морон можно рассматривать как некое переходное сражение между Креси и Пуатье. Оно подтвердило господство лучников в фронтальной атаке и повлияло на применение при Пуатье обходного маневра. Сражение при Мороне важно для нас и с исторической, и с военной точки зрения, – оно неправомерно игнорировалось большинством историков и военных.
Сэр Уильям Бентли не из последних среди военных деятелей, прославившихся на полях Столетней войны в Бретани. Вскоре он в третий раз храбро выступил против своего суверена. Карл Блуаский, томившийся все это время в Тауэре, обещал Эдуарду огромный выкуп за себя; по зрелом размышлении английский король решил предоставить ему свободу на крайне снисходительных условиях: его признают герцогом Бретанским и он получит несколько укрепленных крепостей. Получив эти сведения, сэр Уильям Бентли отреагировал на них настолько резко, что, приехав домой, немедленно показался королю. После свидания с ним Бентли заключен в Тауэр, где просидел почти два года – довольно грубый метод правосудия со стороны короля. Но комендантом Тауэра – его старый сослуживец и шурин сэр Джон Бошан, и пребывание в тюрьме не стало для него столь уж суровым. Соглашение с Карлом Блуаским, однако, в конечном счете проваливалось, он вернулся из Бретани, куда был отпущен под честное слово, и сдался еще раз – такова была в те времена сила рыцарского слова. Король Эдуард со временем признал свою ошибку, и Бентли снова оказался в фаворе у английского монарха. Возвратившись в Бретань, где Эдуард предоставил ему многочисленные имения, включая замок Плоэрмель, Бентли снова занялся государственными делами, но, так и не оправившись от многочисленных ран, умер летом 1359 года. В течение нескольких месяцев ушли из жизни два других знаменитых наместника Бретани – Уильям Бохан, граф Нортхемптон; Томас Холланд, граф Кент. Бретань поистине «рождала породу храбрых мужчин».
На первый взгляд свидетельства, помогающие установить место сражения, очень скудны. Мы знаем, что англичане совершили марш от Плоэрмеля к Морону, а французы – из Рена туда же; что сражение произошло у Морона, на это указал Дом Г. Морис в своих «Доказательствах...», основанных на «Хронике» Фруассара: «...в год 1352-й состоялось сражение при Мороне, при замке Брамбили; победили англичане». Эти факты в полной мере не помогут нам установить место, где происходила битва; но, совместив название местности, где сэр Бентли впервые услышал о приближении врага (на возвышенности Морона), с военной вероятностью, мы довольно уверенно определим позицию сражения. Если англичане располагались там, где мы описали, эта позиция как нельзя лучше соответствует известным фактам, кажется естественной и единственно возможной. При таком раскладе весь ход событий становится вполне понятным, особенно успех французской кавалерии на южном фланге и английских лучников на северном. Хотя замок Брамбили давно исчез (вероятно, в ходе строительства железной дороги), местоположение его известно и, кажется, подтверждает гипотезу, построенную на военной вероятности, – английская позиция находилась на холме восточнее города.
Единственный памятник на поле битвы – мемориал – установлен трем американским солдатам, погибшим здесь 3 августа 1944 года.
Глава 10
«ВЕЛИКОЕ ШЕВОШЕ»[124] ЧЕРНОГО ПРИНЦА
Спустя три года после сражения при Мороне война (или скорее «перемирие») ослабла на всех театрах. Длительные переговоры об установлении мира, проводимые под эгидой нового папы римского Иннокентия VI в его дворце в Авиньоне, в начале 1355 года зашли в тупик; обе страны начали готовиться к новой открытой войне.
План кампании, одобренный Эдуардом III, похож на тот, что осуществлен им в 1346 году: тройное нападение на Францию – с северо-востока, северо-запада и юго-запада. С юго-запада Гасконь атакует принц Уэльский, чьи действия рассматриваются в настоящей главе; с северо-востока ударом руководит лично король, его действия опираются на Кале; с северо-запада наступлением командует герцог Генрих Ланкастер – действует в Нормандии.
Упомянем сразу о последней кампании. В то время как Генрих Ланкастер вел переговоры в Авиньоне, он встретился с Карлом Злым, королем Наварры[125]. Этот монарх один из претендентов на французскую корону, недавно женился на дочери короля Иоанна. Но вскоре, поссорившись с тестем, прибыл в Авиньон и предложил Ланкастеру вместе участвовать в кампании против Франции в Нормандии, где имел крупные владения.
Когда следующей весной началась война и Карлу Злому пришлось принять участие в Нормандской кампании, ему следовало по плану подойти к Шербуру для соединения с англичанами. Но когда Ланкастер после досадных задержек вышел из Англии, Карл Злой, не сообщая о своем намерении, отступил и к тому же помирился с французским королем. Таким образом, кампания в Нормандии закончилась не успев начаться.
«Прямой путь не всегда самый короткий». Войска, предназначенные для действий в Нормандии, теперь стали доступны для участия в Пикардийской кампании, – для нее Эдуард накапливал значительную армию. После урегулирования дел с Шотландией на границе все, казалось, стихло; граф Перси и епископ Даремский отправились со своими войсками на юг, где присоединились к континентальной экспедиции. Третий отряд, присоединившийся к Эдуарду, – наемники из Фландрии и других мест. Эдуард взял с собой своего любимого генерала Генриха Ланкастера; кроме того, с ним были графы Нортхемптон, Стаффорд, Марш и сэр Уолтер Мэнни.
Из-за различных задержек, всегда сопутствующих таким амбициозным операциям, английская армия не собралась до 26 октября. Снова Эдуарду удалось сосредоточить на континенте под своим руководством огромную армию, возможно столь же многочисленную, как при Креси. Но французский король тоже не сидел сложа руки; расположившись со своими войсками между Амьеном и Сент-Омером, он стал ждать подхода неприятеля. Мы не знаем, сколько солдат имел Иоанн, но обоснованно предполагаем – больше, чем Эдуард. После недельной организации своего разнородного войска Эдуард выступил в поход – 2 ноября, в очень неподходящее для начала кампании время. В поисках врага английский король отправился вначале к Сент-Омеру; пришел туда 4 ноября, но осаждать город не стал. Продвигаясь на юг, к Бланжи, встречен около него посланником короля Иоанна, находившегося в то время в Амьене.
Эдуард отправил посланника обратно с сообщением, что готов принять битву и ждет три дня на своем месте. Иоанн не пожелал ответить на предложение Эдуарда, а вместо этого укрылся в Амьене, оставив страну на разорение английской армии. На этом этапе борьбы он полностью повторял действия отца и, кажется, не имел ни малейшего желания сразиться с английским королем. Поняв, что сражения не произойдет, Эдуард решил возвратиться в Кале и достиг его через Булонь 11 ноября. Так кончилась самая короткая и загадочная кампания Эдуарда.
Не стоит тратить время на предположения, чтó послужило причиной отказа Эдуарда от своих первоначальных планов; ясно одно: скорее всего, в Бланжи до него дошли новости, сильно изменившие всю ситуацию, о природе которых речь впереди.
Французская армия преследовала противника медленно, и французский король предложил Эдуарду сразиться только 17 ноября. После этого короли стали обмениваться странными, запутанными посланиями – старый прием, неоднократно применявшийся Эдуардом и Филиппом. О причине этого вот что предположил Джеймс Рамсей: «Ни тот ни другой король не имел серьезного намерения сражаться». Если действия говорят отчетливее, чем слова, это всецело объясняет поступки Иоанна. Что касается Эдуарда, он отказался от сражения, как уже сказано, из-за новостей или слухов, полученных им в Бланжи: шотландцы осадили замок Бервик, на границе, – уже в Кале он располагал достоверной информацией об этом.
Эдуард действовал незамедлительно: заплатил своим наемникам, приказал отправить в Кале необходимые суда и вскоре со всей армией отплыл в Англию. Почему Эдуард отреагировал на действия шотландцев так решительно, в отличие от того, как поступил десять лет назад, когда те подошли к Дарему? Ответ очень прост: на этот раз граница с Шотландией совершенно беззащитна. «Опрометчиво доверившись перемирию, заключенному с Дугласом», Перси, как мы видели, приказали направиться со своими войсками во Францию, – неприкрытая шотландская граница стала лакомым куском.
Возможно, новости, достигшие Кале, преувеличены, этого мы, к сожалению, не знаем, но ясно, что Северная Англия в опасности и действия, предпринятые Эдуардом, в той ситуации единственно возможные.
