Но хоть результаты плохи, однако в развитии организации и значения шляхетского сословия привлечение его сеймов к делу устройства военных сил имело огромное значение. Самообложение денежными сборами соединяется с самообложением воинской повинностью. Даже в порядке денежных сборов по постановлению Гродненского сейма 1522 г. «серебщизну» собирают с господарских людей державцы, с княжеских и панских — их наместники, а с боярских, дворянских, вдовьих и татарских — хоружие под контролем державцев.
Хоружий — центральная фигура поветового ополчения — упоминается со времен Витовта. Он — знаменосец повета, ответственный в XVI в. орган военного управления, так как его забота — собрать ополчение повета и привести его на сборный пункт, выслеживать нетчество; он назначается господарем, но часто по рекомендации местной шляхты, получая привилей на держание должности «до живота».
Постановление 1522 г. на этот орган военного управления возлагает и сбор «серебщизны». И то и другое делается постепенно более или менее функцией шляхетского самоуправления, ибо властью господаря требуется исполнение установленных на сеймах уставов, властью господаря карается их нарушение, этою же властью даются льготы от уплаты постановленного на сейме сбора: так, например, в 1524 г. Сигизмунд «отпустил» «серебщизну» боярам витебским и 30 коп грошей из нее мещанам витебским ввиду разорения области Витебской «от людей неприятельских». Шляхетское самоуправление есть орган государственного управления, черта новой административной системы.
Битва под Оршей в 1514 г. Битва под Оршей в 1514 гПойдем дальше. Не только по делам финансовым и военным обращается господарь к сейму. На сеймах господарь с панами-радою разбирает ряд жалоб, ряд судебных процессов, тут члены сейма служат ему источником информации о действующем обычном праве, не кодифицированном, о местных обычаях отдельных земель. В 1514 г. Сигизмунд разбирал с радой одно сложное дело по наследству и нашел нужным, не постановив решения, отложить его «до великого сойму»: «маем то с паны и со всею землею обмовити, которым обычаем то встановити, как бы и потом потомуж было суждено».
Сложное дело потребовало нового общего решения законодательного вопроса, и оно отложено «до великого сойма». Господарь в привилеях не раз обещал соблюдать и хранить старые обычаи, обычно-правовой уклад местной жизни. Теперь явилась необходимость дополнить или видоизменить действующее право, истолковать его ясно на будущее время: нужно «зволенье» сейма. Такое «обращение правительства к станам сейма по поводу разных казусных дел, встретившихся в судебной практике», Любавский, естественно, ставит в связь с просьбой, поданной господарю на сейме того же 1514 г., о писаных правах и законах{143}.
Просьба эта — о даровании Литве статута — была повторена на Городенском сейме 1522 г. Господарь с панами-радою «право им прирекли дати и тыи вси члонки, как ся подданные наши мают справовата и радити, казали… выписати». Сейм этот — в феврале и марте 1522 г. в Городне; а с июня и до ноября 1522 г. слышим о сейме в Вильне.
Это сеймование в течение чуть не целого года не оставило, к сожалению, никаких сколько-нибудь обстоятельных следов в источниках. На Виленском сейме Сигизмунд велел заготовленные «члонки» будущего статута «чести перед паны-радами и перед подданными нашими» — тут статут подвергся обсуждению, и этим Любавский объясняет, что Сигизмунд в указе о введении в силу статута говорит: «decrevimus… unum jus scriptum atque unam legem sub constitutionibus et statutis certis in scripta redactis, communi deliberatione atque consilio ultro citroque communicato… uni cuique Sanctis laudatis et omni voto approbatis»… «dare in perpetuum»[142], полагая притом, что общая редакция статута была одобрена общим голосованием станов сейма в 1522 г.
Трудно представить себе такое голосование незаконченной редакции статута.
«Toe право писаное» Сигизмунд прислал со своим секретарем князем Вежкгайлом за своею печатью на сейм в Вильне 1524 г. и велел передать канцлеру,
«а пан воевода его милость виленский, канцлер мает тое право выдати всим подданным нашим великого князьства Литовского» и «рассказати нашим господареким словом, абы вже тым правом справовалися и радили водлуг того россказанья нашего»{144}.
«Россказанье» это и формулировано в помянутом указе Сигизмунда, который помечен 1522 г., но едва ли был тогда даже и опубликован: привилей этот говорит о немедленном отпечатании статута, а печатный статут вышел в свет лишь в 1529 г.
И в 1524 г. паны-рада и подданные «на тот час того права для некоторых члонков не приняли, а отложили до приеханья великого князя к великому князьству». Получив это известие, Сигизмунд пишет канцлеру в декабре 1524 г., что когда будет в великом княжестве, то эти «члонки» поправит, «а теперь естли тых справ похочут мети, абы твоя милость, пане воеводо виленский, яко то канцлер нашего великого князьства рачил той права выдати всим подданным нашим великого князьства Литовского».
Но и такое условное введение статута, видимо, не состоялось. Обстоятельства ближайших лет отодвинули это дело на второй план. На сейме 1528/29 г. работа над окончательной редакцией статута продолжилась, и статут вошел в силу с 29 сентября 1529 г. Едва ли нужно говорить об огромной важности этих событий в истории Литовско-Русского государства. Сейм в течение ряда лет пересматривает «артикулы» первого свода прав, настаивая на их поправлении и дополнении.
В силу свод входит лишь принятый сеймом, а введение статута — законов всего Литовско-Русского государства — крупный успех в развитии единства этого политического целого, хотя действует он рядом с местными привилеями отдельных земель.
Наконец, во время Виленского сейма 1522 г. Сигизмунд 4 декабря предложил панам-раде признать в случае его смерти господарем своего сына, Сигизмунда-Августа, родившегося 1 августа 1520 г. «Unanimi consensu et voluntate»[143]. Приняли это паны радные а затем «consiliarii tam spirituals, quam seculares, barones proceres et tota nobilitas»[144] приняли присягу не признавать и не выбирать никого в господари, кроме Сигизмунда-Августа.
ГЛАВА XI.
МАГНАТСТВО И ШЛЯХТА В ЛИТОВСКО-РУССКОМ ГОСУДАРСТВЕ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XVI В.
Та организация участия «станов» литовско-русского шляхетства в общегосударственных делах — управлении военном и финансовом, законодательстве и вопросах так называемой «высшей политики», которая так определенно выступает в первые десятилетия XVI в., — несомненно, крупный шаг в развитии литовско-русской государственности, шаг к созданию из суммы самодовлеющих земель объединенного государства. Образование национальных государств в так называемом «конце средних веков» мы подводим под формулы «собирание земли», «собирание власти» из того состояния раздробленности территорий и верховной власти, которая так характерна для эпохи феодализма, для эпохи удельщины. Процесс этот ведет к образованию «сословных монархий» путем возникновения центральных учреждений, таких, как «генеральные штаты» на Западе, как сеймы вальные в Польше и Литве.
При всем различии внутреннего строения этих учреждений в разных странах, при всем различии уклада их внутренних социальных отношений существенно подчеркнуть тождество исторической функции, которую исполняли эти учреждения в развитии новой государственности. Но для понимания основных явлений литовско-русской истории важна прежде всего оценка степени и характера достигнутого объединения.
А «степень» эта осталась в течение всей первой половины XVI в. весьма и весьма относительной, характер же объединения сохранил в весьма значительной степени старую печать союзности, соединения лишь для определенных целей, и то недостаточно глубоко захватывавших широкие круги, массу общественную. Области продолжают жить своею местною жизнью, своими местными интересами. Сознание своих прав и своих интересов, своей политической индивидуальности преобладает над сознанием ценности общегосударственного единства, к охране и укреплению которого шляхетская масса относится со значительной пассивностью. В этом элементарном явлении ключ к пониманию исторических судеб Литовско-Русского государства.
В чем была задача начавшегося государственного строительства? Перед непосильным бременем внешней борьбы на два фронта — против Москвы и татар — Литовско-Русское государство из чувства самосохранения стремится собрать свои силы, объединить военные и финансовые средства, необходимые для самообороны. Создать единство управления в смысле единства распоряжения силами и средствами страны было единственным способом обеспечить для Литовско-Русского государства возможность дальнейшего существования и развития.
