государственными доходами». Юный студент с интересом посещает эти лекции.
После трёх лет обучения в Ринтельне Миллер уезжает завершать образование в Лейпцигский университет. Там его руководителем становится профессор Йоганн Буркгардт Менке — выходец из семьи известных книготорговцев и издателей. Продолжая семейные традиции, Менке издавал журнал «Труды учёных» (на латинском языке), где в 1710 году были опубликованы первые в Германии рецензии на русские книги, и приложение к нему на немецком языке — «Новые учёные ведомости», в которых публиковались в том числе новости из России.
Курс Менке о журналистике пробуждает у Миллера влечение к издательской деятельности.
Случай не дал заглохнуть этому интересу.
В 1723–1724 годах Менке, по просьбе российской стороны, берёт на себя роль консультанта в подборе кадров для Петербургской Академии наук. Его протеже — профессор элоквенции и церковной истории Иоганн Коль — в июне 1725 года уезжает в Петербург, откуда сразу приглашает Миллера, тогда же получившего степень бакалавра, последовать за ним, привлекая его возможностью работы в академической библиотеке. «Могу вас уверить, что мне в Петербурге так же хорошо, как и в Германии. Библиотека здесь превосходная», — пишет он.
Долго уговаривать двадцатилетнего бакалавра не приходится. В ноябре того же года Миллер прибывает в Петербург [89], где его определяют адъюнктом исторического и географического класса при Академии.
Первые несколько лет новоиспечённый адъюнкт занимается, чем придётся: обучает студентов академической гимназии латинскому языку, истории и географии, наблюдает за академической типографией, участвует в организации академической книжной лавки, руководит изданием «Санкт-Петербургских ведомостей», издаёт «Академические комментарии» и «Примечания к Ведомостям» [90] — первый русский литературный и научно-популярный журнал, берётся за составление генеалогии графов Сапег, а когда возникает нужда в латинском лексиконе, готовит к печати немецко-латинский словарь Вейсмана с русским переводом и кратким изложением «начальных правил русского языка». Верх его карьерных стремлений — сделаться зятем Шумахера, чтобы наследовать ему в должности библиотекаря. Шумахер на первых порах идёт навстречу его стремлениям, принимая юношу под своё покровительство.
В конце 1720-х годов Академия наук переживает смутные времена. Старший состав академиков несёт потери: умирает ряд выдающихся учёных, в том числе Бернулли; другие уезжают, не выдержав тяжёлого климата, административного давления или задержек с выдачей жалованья; заменить их некем. Молодые профессора-протестанты открыто выказывают своё пренебрежение к православию и бедокурят, затевая потасовки с людьми низкого звания в трактирах и тавернах. Президент Академии Блюментрост вынужден делать им строгие выговоры с угрозой отчисления из Академии. Учёные недовольны самоуправством канцелярии и друг другом вследствие научных и личных разногласий.
Академическое начальство заинтересовано в том, чтобы разбавить состав академиков более покладистыми фигурами. В 1730 году Шумахер выносит кандидатуру Миллера на соискание профессорского звания. Со стороны академиков следует единодушный отказ — у кандидата нет ни научной репутации, ни сколько-нибудь значимых трудов по истории. Но Шумахер не отступает и добивается от Блюментроста экстраординарного в истории Академии указа о назначении Миллера на должность профессора в обход мнения академиков и обычного (выборного) порядка занятия профессорского места.
Едва отпраздновав победу, Миллер 2 августа 1730 года едет в зарубежную командировку — первую в истории Академии наук. Поводом к ней служит необходимость уладить какие-то домашние дела. Официально ему поручено рассеять предосудительные слухи о распрях внутри Академии наук, привлечь в Академию новых учёных, гравёров и заключить с зарубежными книготорговыми домами договоры о распространении изданий Академии.
Помимо Германии, Миллер посещает Англию и Голландию. Его высокий рост и красивое телосложение привлекают повышенное внимание армейских вербовщиков — в трактирах и гостиницах, где он останавливается, на него сыплются предложения о поступлении на военную службу к разным государям.
Миллер отсутствует в Петербурге ровно год, день в день. По возвращении он обнаруживает, что на его казённой квартире был произведён обыск: запертый шкаф, где хранилась его переписка с Шумахером, взломан, и оттуда исчезли все письма. Сам библиотекарь даже не хочет смотреть в сторону бывшего соискателя руки его дочери. Причина недоразумения так и осталась неизвестной, но возникшая между ними вражда продолжалась вплоть до смерти Шумахера.
Чтобы обеспечить себе будущее, Миллер в срочном порядке меняет свои планы. Теперь все его помыслы связаны с научной карьерой. Когда, вспоминал он, у него исчезла надежда сделаться зятем Шумахера и наследником его должности, «я счёл нужным проложить другой учёный путь — это была русская история, которую я вознамерился не только сам прилежно изучать, но и сделать известною другим в сочинениях по лучшим источникам. Смелое предприятие! Я ещё ничего не сделал в этой области и был ещё не совсем опытен в русском языке, однако полагался на мои литературные познания и на моё знакомство с теми из находившихся в академической библиотеке книгами и рукописями, которые я учился переводить при помощи переводчика».
Байер поощряет его в этом намерении с тем чтобы использовать знания Миллера для собственной работы над русскими источниками, и тот с усердием садится за русскую грамматику.
Облечённый званием профессора, Миллер смело вступает на поприще русской историографии. В области изучения российских древностей он — такой же случайный варяг, как и его старший коллега Байер, но, в отличие от последнего, не имеющий широкой гуманитарной подготовки и опыта работы с источниками. Однако он быстро соображает, что новизна научного вопроса может отлично заменить глубокую его разработку. Начиная с 1732 года Миллер издаёт сборники статей (на немецком языке) о русской истории с 860 до 1175 года — «Собрание Русской истории» (Sammlung russischer Geschichte). Поскольку русским языком он владеет ещё в недостаточной степени, то для публикации извлечений из летописи прибегает к переводческим услугам Пауса и тиражирует его ошибку в отнесении авторства «Повести временных лет» Феодосию Печерскому («Известие о древней рукописи русской истории Феодосия Киевского») [91].
На страницах «Собрания» Миллер делает первый подступ к «варяжскому вопросу», опережая на несколько лет Байера: варяги, по его мнению, это выходцы из Скандинавии, мореплаватели, ибо слово Varech означает то, что выбрасывается морем. Особые статьи он посвящает известиям о русах и варягах в иностранных источниках и, в частности, печатает извлечение из «Истории норвежских королей» Снорри Стурлусона о женитьбе князя Ярослава Мудрого на Ингигерд — дочери шведского короля Олафа Шётконунга. Причём в примечании он запутывает терминологию, назвав Ингигерд «варяжской» принцессой в
