Пальмшерна вспоминает, что в последний раз, когда он попытался заговорить с королем о Валленберге летом 1959 года, Густав выказал раздражение:
«Что вы от меня хотите? — спросил он. — Вы собираетесь провести обыск в российских тюрьмах или, может быть, даже объявить им из-за Валленберга войну?»
Это были слова Ундена! Никогда еще ни за одного шведа правительство столько не заступалось, как именно в данном случае. Какой жалкий ответ! Ведь и случай был уникальный во всей шведской истории. Пожав плечами, король дал понять, что такие дела решает не он, а правительство. Мне пришлось смириться. Я сказал ему, что потомство будет судить о нас по отношению к этому делу. Еще раз пожав плечами, Его Величество вернулся к груде бумаг на своем столе».
Пальмшерна считает, что от вмешательства короля отговаривал не только Унден, но и королева Луиза:
«Пусть это будет с моей стороны нескромно, но ради исторической правды я должен высказаться. Не знаю, какие лица убедили ее в том, что австриец Рудольф Филипп… положивший годы труда на разоблачение лжи и уверток русских, использовал дело Рауля Валленберга в целях собственный выгоды и зарабатывал им на свой хлеб насущный, паразитируя, таким образом, на несчастье его семьи… Один раз, когда Ее Величество вновь выдвинула свое обвинение, я, тщательно подбирая слова, вежливо ответил, что это как раз не тот случай; я знаю точно, какую награду получал Филипп за свои старания. Ее ответ прозвучал несколько сконфуженно» [84].
Пальмшерна отмечает, что в 1972 году на пресс-конференции в Вене преемник Ундена на посту министра иностранных дел, Кристер Викман, объявил, что предыдущее правительство «предало дело Рауля Валленберга забвению». Его слова, совершенно независимо, подтвердил охотник на нацистов Симон Визенталь, присутствовавший на той же пресс-конференции. Он был как раз тем лицом, кто своим вопросом спровоцировал заявление Викмана. «Викман спросил у секретаря и у шведского посла: «Кто этот человек? Тот, кто задал мне этот вопрос?» — вспоминает Визенталь. — Узнав, что это был я, он ответил мне: «Это дело закрыто уже долгие годы. Мы более с ним не работаем». В последние годы, однако, как признал Визенталь, шведское правительство стало действовать более энергично. «Когда я недавно был в Швеции, — сообщил мне Визенталь в конце 1979 года, — я разговаривал с их заместителем министра иностранных дел, и он сказал мне: «Теперь вы будете нами довольны, мы снова действуем» [85].
В начале 1980-х годов Визенталь оставался еще чрезвычайно деятельным человеком, он считал, например, что Валленберг мог быть жив. Летом 1979 года русская редакция американской государственной радиостанции «Голос Америки» предоставила ему эфирное время для обращения ко всем гражданам Советского Союза. В случае, если им известно что-нибудь о местопребывании Валленберга, Визенталь просил написать ему по адресу: «Симон Визенталь. Вена. Этого будет достаточно» — и сообщить все, что они знают. «Нам нужны даже самые мелкие сведения, с их помощью мы могли бы составить общую картину, — говорил он. — Это наш долг, долг всех свободных людей, а не только мой долг еврея, сделать все, чтобы доказать: этот человек еще жив, и вернуть его в наш свободный мир. У нас так много Нобелевских лауреатов, но я не знаю ни одного другого человека, которого охотнее выдвинул бы на Нобелевскую премию мира, чем Рауля Валленберга».
Использование «Голоса Америки» для обнародования призыва на русском языке, по-видимому, предполагало некоторую степень заинтересованности официальных кругов США в судьбе шведского дипломата. Это полностью соответствовало действительности. В США, где дело Валленберга было практически неизвестно, интерес к нему вспыхнул внезапно в 1979 году, когда там стали известны истории Калинского и Каплана. Аннетт Лантош, калифорнийскую домохозяйку венгеро-еврейского происхождения, короткая заметка в «Нью-Йорк таймc» растрогала до слез. Причина для подобной эмоциональной реакции была достаточно веская: она и ее муж Том Лантош, в то время работавший юридическим помощником сенатора-демократа от штата Делавер Джозефа Р. Бидена-младшего, были оба обязаны жизнью «паспортам Валленберга»: им, еще подросткам, удалось получить их в Будапеште в 1944 году. С тех пор прошло много времени, и для обоих Валленберг превратился в туманный, ставший почти легендарным образ человека, который, как они думали, умер давным-давно. Аннетт Лантош энергично взялась за рассылку писем, организацию комитетов, созыв пресс-конференций, завязывание контактов с потенциально заинтересованными организациями — особенно в среде американской еврейской общины — и привлечение поддержки влиятельных лиц. Во многом ей помогали вашингтонские связи мужа. В июле 1979 года три влиятельных сенатора, Фрэнк Чёрч из Айдахо, председатель сенатской комиссии по иностранным делам, Дэниель Патрик Мойнихен из Нью-Йорка и Клэрборн Пел из Род-Айленда, а также уроженец Берлина новоизбранный сенатор Руди Бошвитс из Миннесоты стали сопредседателями новоучрежденного Американского комитета по освобождению Валленберга. Целями комитета являлись «сбор и проверка информации о местонахождении Валленберга, оказание давления на правительство Советского Союза с целью получения всех имеющихся сведений о Валленберге и освобождения его, если он до сих пор жив, и, наконец, получение в вышеперечисленных целях поддержки от правительств, организаций и частных лиц во всем мире». Когда Нина Лагергрен вскоре после этого посетила Соединенные Штаты, неутомимая Аннетт Лантош организовала освещение ее визита в средствах массовой информации, что привлекло к делу Валленберга внимание американской общественности. Осенью 1979 года, когда в Соединенных Штатах побывал Ги фон Дардель, госпожа Лантош с ее сенаторами-помощниками организовала его встречу с госсекретарем Сайрусом Вэнсом, который обещал фон Дарделю активную американскую помощь. Вскоре после визита фон Дарделя Аннетт Лантош пригласили участвовать в радиодиалоге с президентом Картером. Естественно, она спросила президента о деле Валленберга, и тот заявил, что он сам, по собственной инициативе, поднимал этот вопрос на встрече с советским президентом Леонидом Брежневым в Вене ранее в том же году. Какой ответ получил от Брежнева Картер, сказано не было.
Осенью 1980 года, как раз перед выборами, которые лишили президента Картера его должности и стоили Черчу его сенаторского кресла, обе палаты конгресса США единогласно приняли резолюцию, в которой признавались достижения Валленберга во время войны, а Государственному департаменту вменялось в обязанность поставить вопрос о Валленберге перед советским правительством. Резолюция призывала делегацию Соединенных Штатов на предстоящей Мадридской конференции по безопасности и сотрудничеству в Европе, отслеживавшей результаты Хельсинкских соглашений 1976 года, поднять этот вопрос перед русской делегацией.
В выступлении на открытии пленарной сессии конференции в Мадриде и впоследствии на заседании Комитета по правам человека шведы подняли вопрос первыми. Делегат США в комитете, подхватив тему, заявил: «Соединенные Штаты всецело поддерживают выступление делегата Швеции и его призыв раз и навсегда выяснить судьбу Рауля Валленберга. Как заявила делегация Швеции, существуют сообщения, что он до сих пор может быть жив. Как вы знаете, героические действия м-ра Валленберга в Будапеште в конце Второй мировой войны частично финансировались американским правительством. Делегация США и американский народ чувствуют особый долг перед м-ром Валленбергом и его семьей. Мы бы приветствовали безоговорочное сотрудничество правительств, причастных к этому делу, в прояснении фактов его исчезновения».
Вслед за американцем немедленно выступил делегат Великобритании, заявивший, что его страна «полностью и всецело поддерживает призыв Швеции».
«Выдающиеся достижения Валленберга в деле оказания помощи беженцам и жертвам репрессий заслуживают особого рассмотрения, — заявил он. — Недавно полученные свидетельства в пользу того, что он может быть жив, вызывают большую надежду и заслуживают тщательного расследования. В путанице послевоенного времени, когда он исчез, случались странные вещи. И возможность того, что он пережил превратности судьбы, не следует отметать с порога».
Делегация Советского Союза, как обычно, хранила каменное молчание. Ее представитель заявил только, что они ответят позже на все поднятые вопросы. По иронии судьбы выборы, лишившие должностей Картера, Чёрча и многих других, привели в конгресс единственного человека в американской политике, обязанного своей жизнью непосредственно Раулю Валленбергу, — Тома Лантоша. Плывя против общего политического течения, он выиграл выборы у очевидного кандидата на победу, консервативного республиканца, и стал членом палаты представителей США, конгрессменом-демократом от 11-го округа штата Калифорния.
