Столы накрыли, воду налили. Император посадил правителя Бейрута и старого правителя Кесарии[307], который был коннетаблем Кипра, за свой стол. Он посадил короля Кипра и короля Салоники[308] во главу другого длинного стола вместе с маркизом Ланции[309] и другими баронами Германии и королевства. Он велел рыцарям-киприотам сесть таким образом, чтобы правитель Бейрута и все остальные могли слышать и видеть его, когда он будет говорить. Он также распорядился, чтобы два сына повелителя Бейрута прислуживали ему – один поднес чашу, другой – кубок, а юный господин Кесарии и Ансо де Бри резали перед ним пищу. Император велел, чтобы все четверо надели туники и камзолы поверх мантий, потому что таков, сказал он, обычай империи. Юноши прислуживали ему очень охотно и благородно, и было много смен блюд и разной еды. Во время последней смены вооруженные люди появились из мест, где они до сих пор терпеливо ждали, и взяли дворец, все внутренние помещения и двор под контроль, поставив везде стражников. Повсюду во дворце, где был император, находились хорошо вооруженные люди, и он усадил их перед собой с оружием в руках – одни держали мечи, другие кинжалы. Киприоты хорошо понимали, что происходит, но не произносили ни слова, стараясь сохранять непринужденность.
Император повернулся к правителю Бейрута и громко сказал: «Сэр Жан, я хочу от вас две вещи. Вы поступите мудро, если не станете мне противоречить». И правитель Бейрута ответил: «Сир, скажите, что вам угодно, и я охотно сделаю то, что правильно, насколько это понимаю я или другие почтенные люди». Император сказал: «Во-первых, я хочу следующее: вы отдадите мне город Бейрут, поскольку вы имеете его не по праву. Во-вторых, вы отдадите мне доход, который получили, будучи регентом и правителем Кипра после смерти короля Гуго, иначе говоря, доход за последние десять лет, потому что он является моим по праву согласно обычаям Германии». Правитель Бейрута сказал: «Сир, вы, наверное, шутите, разыгрываете меня. Возможно, злые люди, испытывающие ко мне ненависть, предложили, чтобы вы потребовали от меня все это, и потому вы так поступили. Но, Бога ради, вы такой хороший и мудрый господин, и вы, безусловно, знаете, что мы можем и будем служить вам с большой охотой, чтобы вы больше не доверяли злым людям». Император коснулся рукой своей головы и провозгласил: «Этой головой, много раз носившей корону, клянусь, что добьюсь своего в тех вопросах, о которых упомянул, иначе вы будете взяты в плен». На это господин Бейрута встал, и его облик был величественным, когда он громко заявил: «Бейрут – это мой фьеф по праву. Королева Изабелла[310], которая была моей сестрой по материнской линии и дочерью короля Амори[311], которая является законной наследницей Иерусалимского королевства, – она и ее господин, король Амори, вместе отдали мне Бейрут в обмен на должность коннетабля, когда христиане вновь обрели город, полностью разрушенный. Тамплиеры, и госпитальеры, и все бароны Сирии отказались от города. Я восстановил его стены и неустанно поддерживал его собственными трудами и благотворительными деяниями братьев наших христиан. В него я вложил доходы, полученные на Кипре и в других местах[312]. Если вы утверждаете, что я владею им не по праву, я буду отстаивать свои доводы и свои права в суде королевства Иерусалимского. Что касается доходов от регентства и управления Кипром, которые вы от меня требуете, у меня их никогда и не было. Мой брат получил от регентства только головную боль, поскольку был обязан управлять и работать на королевство. Но моя племянница, королева Алисия, имела определенный доход и делала с ним все, что хотела, как лицо, имеющее право регентства, согласно нашим законам. Если вы потребуете, я представлю вам доказательства согласно порядкам, установленным в Кипрском королевстве. И вы можете быть уверены, что я не сделаю больше ничего из страха смерти или заключения, если только решение добропорядочного и лояльного суда не потребует от меня поступить так».
Император впал в ярость, начал ругаться и угрожать. Наконец он слегка успокоился и сказал: «Я слышал и узнал еще давно, пребывая за морем, что ваши слова красивы и вежливы и что вы очень осмотрительны и умны в речах. Но я докажу, что ваш ум, осторожность, равно как и слова ваши, не стоят ничего против моей власти».
Лорд Бейрута ответил, что все присутствующие потрясены и все его друзья охвачены страхом. Он сказал: «Сир, вы уже давно слышали о моих вежливых речах. Я тоже уже давно и часто слышал о ваших деяниях. Когда я собирался сюда, все члены моего совета в один голос твердили, что вас следует опасаться, что вы сделаете именно то, что делаете сейчас, или даже хуже и что вам нельзя доверять ни при каких обстоятельствах. Поэтому у меня не было никаких иллюзий. Я имел хороший совет и правильно понял его. Но уж лучше я приму смерть или окажусь в темнице, чем позволю кому-нибудь говорить дурно о нас или позволю себе, моей семье и моим соотечественникам помешать помощи, обусловленной Господом нашим, помощи, обусловленной захватом Святой земли и вашей службой. <…>» Потом он замолчал и сел.
Император был очень зол и часто менялся в лице. Люди смотрели на лорда Бейрута, и было много слов и угроз. Религиозные люди пытались вмешаться, чтобы достичь соглашения, но никто не мог заставить старого господина Бейрута изменить свою позицию. Император выдвинул много странных и угрожающих требований. В конце концов они решили сделать то, что раньше предлагал лорд Бейрута, и теперь он был вынужден согласиться на следующее: он отдаст императору двадцать кипрских вассалов из числа самых благородных семейств в качестве заложников. Эти люди своими телами, имуществом и поместьями будут гарантировать, что лорд Бейрута станет служить императору, отправится в суд Иерусалимского королевства и там докажет свои права. Когда он появится в суде, заложники будут освобождены.
С Кипра Фридрих отправился в Акру, чтобы начать свой крестовый поход. Но только крестовый поход в понимании императора был совершенно другим делом, нежели для его предшественников. Вместо того чтобы использовать свою армию против мусульман, Фридрих имел намерение вступить в переговоры с египетским султаном относительно мирного урегулирования территориальных проблем Святой земли. Он собирался использовать свою армию главным образом против латинцев на Востоке, чтобы заставить их признать его регентом и де-факто правителем латинских государств. Иными словами, целью Фридриха было завоевание не занятых мусульманами территорий Палестины, а крестоносных государств Востока.
Фридрих II на Святой Земле
[313]
В году 1229-м[314] император прибыл в Сирию со всем своим флотом. Король[315] и все киприоты вместе с лордом Бейрута[316] сопровождали его. Лорд Бейрута направился в Бейрут, где его приняли с большой радостью, потому что никогда еще простой люд так не любил своего господина. Он оставался там только один день, после чего последовал за императором в Тир. Императора в Сирии хорошо принимали, все оказывали ему почести, как регенту, потому что он имел маленького сына – короля Конрада, бывшего полноправным наследником Иерусалимского королевства через свою мать, которая уже умерла[317]. Император, его люди и все сирийцы покинули Акру, чтобы направиться в Яффу. Там они провели мирные переговоры с аль-Камилем, который тогда был султаном Вавилонии и Дамаска[318]. Он удерживал и Иерусалим, и всю страну. В результате их соглашения Иерусалим, Назарет и Лидда были переданы императору.
В том же году[319] император приказал графу Стефану Готрону и другим лангобардам[320] также прибыть на Кипр. Он захватил все крепости и королевские доходы. Он заявил, что является регентом, и это его право. Киприоты были совершенно сбиты с толку и постарались разместить своих жен и детей в монастырях и других религиозных учреждениях. Некоторые из них бежали в самый разгар зимы. Это было тяжелое время, они едва не утонули, но, видно, так было угодно Богу, и они в конце концов прибыли в Тортозу. Император крепко держал Кипр. Киприоты, которые были в его армии, чувствовали себя крайне неловко, и, если бы лорд Бейрута дал свое согласие, они давно захватили бы юного короля Генриха и покинули лагерь императора.
Теперь императора ненавидели все жители Акры. Особенно неприязненно относились к нему тамплиеры. В то время был очень храбрый тамплиер, брат Пьер де Монтегю, честный и благородный человек, магистр тевтонских рыцарей. Люди низины[321] также были не слишком полезны императору. Фридрих, казалось, все время медлил. Каждый день, даже зимой, он держал галеры наготове. Многие говорили, что он хочет захватить лорда Бейрута и его детей, сэра Ансо де Бри и других его товарищей, магистра тамплиеров и некоторых других людей и отправить их в Апулию. Другие говорили, что он собирался убить их на совете, на который позвал их, но они знали об этом и пришли на совет в сопровождении таких крупных сил, что император не осмелился.
