Около того же времени епископ Фенелон писал «великому королю»:
«Вся Франция — не что иное, как огромный разоренный госпиталь без припасов».
1725. Отрывок письма герцога Сен-Симона:
«Нищие жители Нормандии питаются травою и королевство превращается в обширный госпиталь, переполненный умирающими и отчаявшимися».
1739–1740. Выдержки из журнала маркиза д’Аржансона:
«Голод (1739) вызвал три восстания в провинциях Руффэ. Кане и Шиноне. По дорогам убивали людей, у которых был хлеб… Герцог Орлеанский принес на днях в Совет кусок хлеба, положил его перед королем на стол и сказал: «Вот каким хлебом, государь, питаются теперь ваши подданные».
«Интендант пишет мне (1740), что нищета растет с часу на час; малейшее ухудшение урожая увеличивает это явление в течении последних трех лет… Фландрия находится в особенно затруднительном положении: невозможно ждать жатвы, которая наступит только через два месяца. Лучшие провинции не в состоянии поделиться с другими».
Массильон, епископ Клермон Ферранский, пишет в том же году министру Флери:
«Монсиньор, жители наших деревень живут в страшной нищете, без постелей, без мебели; большинство из них уже полгода не имеют ячменного или овсяного хлеба, составляющего их единственную пищу, и они вынуждены вырывать его изо рта друг у друга и у своих детей, чтобы уплатить налоги… Если в этой провинции нашлись интенданты, говорящие иное, они подвергают истину и свою совесть жалкой участи».
1749. Вторая выдержка из журнала маркиза д’Аржансона:
«В своей деревне в десяти лье от Парижа, я вижу картину нищеты и слышу беспрестанно возрастающие жалобы; что же должно происходить в наших несчастных внутренних провинциях?.. Приходский священник мне сказал, что восемь семейств, живших до моего отъезда работой, теперь выпрашивают себе хлеб. Работы не находится. Число богатых людей уменьшается пропорционально бедным. И при всем этом подати взыскиваются более, чем с военною суровостью. Сборщики и пристава, сопровождаемые слесарями, отпирают двери, выносят мебель, продают все за четверть стоимости, и расходы превышают подать… Выборный (чиновник министерства финансов) явился в деревню, где находится моя дача, и сказал, что этот приход должен в текущем году быть обложен большею податью, так как он заметил крестьян, которые более откормлены чем в других местностях, видел у порога домов птичьи перья, из чего заключает, что здесь едят лучше, следовательно люди гораздо состоятельнее…»
В последние годы царствования Людовика ХV-го и во все время царствования Людовика ХVI-го голод местами не прекращается; скупщики скупали хлеб, чтобы перепродавать его по высокой цене; это заклеимили прозвищем «Договора с голодом».
Просмотрите административную переписку последних тридцати лет, предшествовавших революции; сотни признаков обнаруживают чрезвычайные страдания, иногда переходившие в ярость. Очевидно. что жизнь человека из народа — крестьянина, ремеселенника, рабочего, живущих трудами своих рук зависела от случая: он имеет ровно столько, чтобы не умереть от голода, но часто и этого у него не бывает. Здесь, в четырех округах население питается почти исключительно гречихой; а так как в течении пяти лет был неурожай на яблоки, то им приходилось пить только воду. В стране виноградников, большая часть виноделов зимою каждый год вынуждена выпрашивать хлеб. В других местах, где поденщики и ремесленники вынуждены были продать утварь и мебель, многие из них умерли от холода; скудная и нездоровая пища вызвала болезни. В отдаленном кантоне крестьяне жнут еще незрелый хлеб и сушат его на печке, потому что голод не ждет…
Интендант в Бурже замечает, что большая часть фермеров продали свою мебель, что «целые семьи сидели по два дня без хлеба». что во многих приходах голодные почти целый день лежат в постели, чтобы меньше страдать.
Интендант в Орлеане доносит, что в «Солонье бедные вдовы сожгли свои деревянные кровати и фруктовые деревья».
Погребальный звон прерывается только для того, чтобы раздаться снова; если даже год и не несчастный, этот звон отовсюду слышен».
(Тэн:
Старый порядок).Настроение крестьян накануне революции. — Как относились крестьяне к такому положению вещей? Совсем не так, как можно было бы предполагать.
Крестьяне жаловались на тяжесть налогов, на способы их взыскания, на медленность судов, на размеры судебных издержек; но отнюдь они не считали ответственною в атом королевскую власть. Будучи невежественными, без всякой политической идеи, воспитанные духовенством в уважении к королевской власти и восхищении, они везде были привержены королю.
Точно также ни десятина, которую они ненавидели, ни обширные земли крепостников, на которые они зарились, не уменьшили заметным образом влияния духовенства. Крестьяне оставались всецело преданными религии отчасти благодаря воспитанию, отчасти по привычке.
Всю ненависть к порядку, от которого они страдали, они обращали только на один класс — дворянство. Во всех несчастьях, по их мнению, были виноваты исключительно дворяне. Если народ страдал, если налоги были тяжелы, то это происходило вследствие их дурного влияния на короля, вследствие требовательности царедворцев. Почему они не платят податей, будучи такими богатыми людьми? Почему сохраняют они свои феодальные права, несмотря на то, что не несут никакой службы?
Эта ненависть к дворянам, длившаяся уже издавна и несколько раз проявлявшаяся народными восстаниями, вспыхнула вновь с первых же дней французской революции.
Глава VI
Третье (городское) сословие
Денежная сила буржуазии при старом порядке: Людовик IV любезничает с банкиром Самуилом Бернаром
Промышленность и торговля во время неограниченной монархии.
1-е. Живучесть цехов. — Организация цехов в городах и в промышленных местах продолжала существовать при неограниченной монархии с тою же силой, как и в средние века; она носила тот же характер: ограничение числа хозяев, подмастерьев и учеников в каждом цехе, отсутствие конкуренции между представителями одинаковых ремесел, тесная регламентация фабричных производств, дух рутины и сутяжничества.
Лишь только какой-нибудь разряд ремесленников получал нечто в роде законного права на производство или продажу известных вещей, он не допускал. чтобы другая община производила такие же или сходные с ними предметы.
Но как в некоторых случаях провести границу между однородными цехами в их промышленной области? Как согласовать, например, сапожника с чеботарем, сыромятника с кожевником, золотильщика с сусальщиком? Споры между портными и лоскутниками доходили до смешного; невозможно придти к соглашению относительно различия между новой и старой одеждой. Начиная с ХV-го века и до революции, эти враждующие стороны обращались во все суды для решения этой неразрешимой задачи. Мелочные торговцы, продававшие всего понемногу, судились со всеми; с 1600 до 1650 года, в их пользу состоялось не менее 72 решений.
(Лакур-Гайе.
Исторические чтения).2-е. Эксплуатация цехов королями. — Неограниченная королевская власть покровительствовала цеховому строю, который подходил к ее понятиям регламентации; но в то же время она эксплуатировала цехи.
Инспектора ремесел были превращены в королевских чиновников пожизненно, но получали эти должности не даром. Они покупали их у короля.
Само собою разумеется, они вознаграждали себя из кармана ремесленников, которые должны были оплачивать каждое их посещение, а также конфискацию той части товаров, которая признавалась ими негодною.
Для наблюдения за всеми промыслами во всех городах королевства было необходимо, конечно, большое число чиновников. Но короли не ограничивались этим. Они выдумывали множество бесполезных и даже странных должностей. Цель этого понять не трудно. Учреждение таких должностей доставляло королям деньги: это был косвенный налог, взыскивать который не составляло труда, так как с учреждением должности всегда являлся дурак (это слово употреблено министром того времени), который покупал ее и вносил деньги. Затем его уже было дело вернуть внесенные деньги, прижимая фабрикантов; это было одно из средств, к которому часто прибегала монархия.
При малейшей нужде в деньгах тотчас создавались такие должности и не редко на значительные суммы. Правда и то, что часто они в скором времени упразднялись и дурак оставался на бобах; но являлась нужда, те же должности возобновлялись й тот же дурак не становился умнее, а покупал их вторично.
Короли пользовались также этим средством, чтобы сделать подарки царедворцам. Предположим, что герцогиня X выходит замуж. Король подписал брачный контракт и должен сделать подарок; если у него не было денег, он учреждал должность, напр… инспектора парикмахерских или мерильщика дров и дарил ее новобрачной, которая продавала ее в свою пользу.
