И есть у них дом, который создал один из их царей на Черной горе, которую окружают удивительные воды, отличающиеся разными цветами и вкусами, все очень полезные. И у них в нем есть огромный идол в образе Сатурна, сделанный в виде старца с посохом в руке, которым он шевелит кости мертвых в могилах. Под правой его ногой есть изображения чего-то наподобие насекомых, а под другой (его ногой) — вороно-черные изображения грачей и других (птиц) и удивительные изображения чего-то подобного абиссинцам и неграм.
У них есть еще иной дом на горе, которую окружает залив моря, (дом), сооруженный из камней красного мрамора и камней зеленого изумруда. В середине его огромный купол, а под ним идол, части тела которого (сделаны) из четырех сортов драгоценного камня: зеленого хризолита, красного карбункула, желтого корналина и белого хрусталя (берилла), а голова его — из червонного золота. Против него — другой идол в виде девушки. Ему обычно приносят жертвы и воскурения (ладана).
Происхождение этого дома связывают с одним мудрецом, который был у них в давние времена. Мы уже раньше рассказывали его историю и о том, что он сделал в земле славян, какие он сотворил у них фокусы и хитрости, и о сооруженных им огромных отверстиях, которыми он привлекал к себе их сердца и овладел их душами, и с помощью которых он подчинил их умы, несмотря на суровость обычаев славян и на разнообразие природных качеств (отдельных племен).
Абу-л-Хасан Али алi-Масуди 3 книги «Промивальнi золота та родовища дорогоцшного камiння».
Пер. А. П. Ковалівського//Антологія літератур Сходу. X., 1961. С. 364.
Георгий Младший. Житие Георгия Святогорского[53].
[В с. Ливиздия (Ливадия?) на Афоне] жили болгары, именуемые славянами. <…> В том владении <…> с давних времен и до наших дней стоял один идол, мраморный, изображавший женщину. Эти неразумные люди служили ей и говорили: «Солнце, и дождь, и всякое благо дается нам от нее, которая имеет власть даровать смерть и жизнь кому пожелает. <…> Помолись нашей богине, чтобы она помогла тебе перед царем».
Герасимова Т. Сведения за един мраморен идол у българите в Солунско//Езиковедско-етнолошки изследвания в памет на академик Стоян Романски. София, 1960. С. 88.
Здесь и далее, кроме специально оговоренных случаев, перевод сделан Д. М. Дудко.
Повесть временных лет.
В лето 6415 (907). <…> Цари же Леон с Александром мир сотворили с Олегом, дали дань и клятву принесли между собой, поцеловав крест, а Олега — приведя к присяге и мужей его по русскому закону: клялись оружием своим, и Перуном, богом своим, и Волосом, скотьим богом, и утвердили мир.
В лето 6453 (945). <…> Кто помыслит из страны Русской разрушить такую любовь и сколько их священие приняло из страны Русской, да примут месть от Бога Вседержителя, осуждение на погибель в сей век и в будущий; а сколько их не крещено, да не имеют помощи от Бога, ни от Перуна, да не защитятся щитами своими, да иссечены будут мечами своими, и от стрел, и от иного оружия своего, да будут рабами в сей век и в будущий. <…> И наутро призвал Игорь послов, и пришел на холм, где стоял Перун, и положили оружие свое, и щиты, и золото, и приведены были к присяге Игорь и мужи его, и сколько было язычников Руси; а христианскую Русь приводили к присяге в церкви святого Ильи <…>.
В лето 6479 (971). <…> Как клялся я царям греческим и со мной бояре и Русь вся, да сохраним правый договор; если же, из тех самых прежде указанных, не сохраним, я и (те, что) со мной и подо мной, да имеем клятву от Бога, в которого веруем, в Перуна и в Волоса, скотьего бога, да будем золоты, как золото, и своим оружием да иссечены будем.
В лето 6488 (980). И начал княжить Владимир в Киеве один, и поставил кумиров на холм вне двора теремного: Перуна деревянного, а голова его серебряная, а ус злат, и Хорса-Даждьбога, и Стрибога, и Симаргла, и Мокошь. И поклонялись им, называя их богами, и приводили сынов своих и дочерей, и служили бесам, и оскверняли землю требами своими. И осквернялась кровью земля Русская и холм тот. <…> И пришел Добрыня к Новгороду, поставил кумира над рекой Волховом, и поклонялись ему люди новгородские как богу.
В лето 6622 (1114). Начал царствовать первым Местром от рода Хамова, по нем Еремия. По нем Феоста, которого и Сварогом называли египтяне. Когда царствовал сей Феоста[54], во время царствования его упали клещи с небес, и начали [люди] ковать оружие, ведь прежде того палицами и камнями бились. Тот же Феоста закон установил: женам за одного мужа выходить и ходить говея[55]. А кто прелюбодействовал, казнить повелевал. Из-за этого прозвали его богом Сварогом. Прежде того ведь жены блудили, с кем хотели, и были словно скот блудящий. Если рожала ребенка, то давала тому, кто ей люб был: «Это твое дитя». Он же, устроив празднество, принимал. Феоста же этот закон разрушил и постановил одному мужу одну жену иметь и жене за одного мужа выходить; если же кто преступит — пусть бросят его в печь огненную. Из-за этого прозвали его Сварогом, и благословили его египтяне.
И по нем царствовал сын его по имени Солнце, которого называют Даждьбогом, семь тысяч четыреста семьдесят дней, что составляет двенадцать лет с половиной. Не умели ведь египтяне иначе считать: одни по луне считали, а другие днями годы считали. Двенадцати же месяцам число после узнали, с тех пор, как начали люди дань давать царям. Солнце-царь, сын Сварогов, который есть Даждьбог, был муж сильный. Услышал от некого о жене некой из египтян, богатой и замужней. И некто захотел блудить с ней. И не хотя отца своего закон Сварожий разрушить, взял с собой мужей несколько своих, узнав время, когда та прелюбодействует, ночью подстерег ее и не застал мужа с ней, а ее нашел лежащей с другим, с кем хотела. Взял же ее, и мучил, и велел ее водить по земле в укоризну, а того прелюбодея обезглавил. И была чистая жизнь по всей земле Египетской, и хвалить стали.
Повесть временных лет. Т. I. М.-Л., 1950. С. 25, 35, 39, 52, 56, 400–401.
Новгородская первая летопись.
В лето 6497 (988).
И пришел к Новгороду архиепископ Аким Корсунянин, и требища разрушил, и Перуна изрубил, и повелел тащить в Валхов. И повернув, веревками тащили его по грязи, ударяя жезлами. И велел никому и нигде не принимать [идола]. И шел пидьблянин[56] рано на реку, чтобы горшки везти в город. Тут Перун приплыл к берегу, и оттолкнул [он] его шестом: «Ты, — сказал, — Перунище, досыта пил и ел, а ныне поплыви прочь».
Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М.-Л., 1950. С. 159–160.
Новгородская четвертая летопись.
В лето 6497 (988). <…> И в то время вошел бес в Перуна и начал кричать: «О горе! Ох мне! Достался немилостивым этим рукам!» и бросили его в Волхов. Он же поплыл мимо Великого моста, бросил палицу свою на мост[57], которой ныне безумные убиваются, утеху творят бесам.
Повесть временных лет. Ч. II. М.-Л., 1950. С. 159–160.
О истории, что о начале Русской земли и создании Новгорода… (XVII в.)
Старший же сын того князя Словена Волхов, бесоугодник и чародей, лютый среди людей, тогда бесовскими ухищрениями видения творя многие, превращался в лютого зверя крокодила, и преграждал в той реке Волхове путь водный, и не покорявшихся ему одних пожирал, других, выбрасывая, топил. Из-за этого люди, тогда невежды, Богом сущим того окаянного нарицали и громом или Перуном называли, ибо белорусским языком гром «перун» именуется. Поставил же он, окаянный чародей, ради ночных видений, для бесовского собрания городок малый на месте некоем, называемом Перынь, где и Перун стоял. И баснословят об этом Волхве невежды, говоря: в бога сей окаянный превратился.
Наше же христианское истинное слово, неложным испытанием много испытанное, известилось о сем окаянном чародее Волхве, что он зло разбит был и удавлен бесами в Волхове, и чарами бесовскими окаянное его тело несено было вверх по той реке Волхову и выброшено на берег против волховного городка его, что ныне зовется Перынь. И со многим плачем тут невеждами погребен был окаянный, с великой тризной поганской, и могилу насыпали над ним весьма высокую, по обычаю поганых. И по трех днях после окаянного того тризнища просела земля и поглотила мерзкое тело крокодилово, и могила его просыпалась с ним на дно адово, так что и поныне, как говорят, след ямы той не наполнился.
Гиляров А. Предания начальной русской летописи. М., 1878. С. 17.
Слово о полку Игореве.
<…> О Боян, соловей старого времени! Как бы ты эти походы воспел, скача, соловей, по мысленному дереву, летая умом под облака, свивая славу обеих сторон этого времени, рыская тропой Трояновой[58] через поля на горы <…> Или так было воспеть, вещий Боян, Велесов внук <…>.
