Пётр Кошель - История сыска в России, кн.1

А. К.Толстой в своей сатире «Сон Попова» так рисует допрос в III Отделении:

Но дверь отверзлась, и явился в ней

С лицом почтённым, грустию покрытым,

Лазоревый полковник. Из очей

Катились слёзы по его ланитам.

Обильно их струящийся ручей

Он утирал платком, узором шитым,

И про себя шептал: "Так! Это он!

Таким он был едва лишь из пелен.

О юноша, – он продолжал, вздыхая

(Попову было слишком сорок лет), —

Моя душа для вашей не чужая!

Я в те года, когда мы ездим в свет,

Знал вашу мать. Она была святая!

Таких, увы! теперь уж боле нет!

Когда б она досель была к вам близко,

Вы б не упали нравственно так низко!

Но, юный друг, для набожных сердец

К отверженным не может быть презренья,

И я хочу вам быть второй отец,

Хочу вам дать для жизни наставленье.

Заблудших так приводим мы овец

Со дна трущоб на чистый путь спасенья.

Откройтесь мне, равно как на духу:

Что привело вас к этому греху?"

Описываемый им допрос советника Попова похож на допрос петрашевца Ахшарумова: «Ахшарумов! – сказал мне справа сидящий за столом генерал (это был Ростовцев, как я узнал впоследствии). – Мне жаль вас. Я знал вашего отца, он был заслуженный генерал, преданный государю, а вы, сын его, сделались участником такого дела!» Обращаясь ко мне с этими словами, он смотрел на меня пристально, как бы с участием, и в глазах его показались слёзы. Меня удивило это участие незнакомого мне лица, и оно показалось искренним".

Подобный стиль наружных отношений III Отделения требовал и соответственного подбора служащих. Даже квартальные надзиратели того времени старались блеснуть округлостью движений, мягкостью и благородством манер. В самом же полицейском святилище эти качества требовались в особой степени. Дубельт охотно приглашал на службу армейских и морских офицеров, если только они годились к работе в сыске. Если они ехали в провинцию, им рекомендовалось «утирать слёзы несчастных и отвращать злоупотребление власти, а обществу содействовать, быть в согласии». Они должны были снискать любовь окружающих, не играть в карты и пр. Всем этим Дубельт действительно поднял жандармский корпус на известную высоту, и отношение общества к жандармам оказывалось довольно терпимым. Тот же Герцен, которого нельзя заподозрить в симпатиях к голубому мундиру, пишет: «Большая часть между ними были довольно добрые люди, вовсе не шпионы, а люди, случайно занесённые в жандармский дивизион. Молодые дворяне, мало или ничему не учившиеся, без состояния, не зная, куда приклонить главы, они были жандармы, потому что не нашли другого дела». Несколько далее он же замечает: «Нельзя быть шпионом, торгашом чужого разврата и честным человеком, но можно быть жандармским офицером, не утратив всего человеческого достоинства».

В связи со всем этим в III Отделении стали не то чтобы косо, но недоброжелательно смотреть на добровольных доносчиков. Конечно, от их услуг не отказывались, но, с одной стороны, слишком был велик процент ложных доносов, а с другой – уж больно они не подходили к новым требованиям. П.П.Каратыгин рассказывает о Бенкендорфе и Дубельте, что они «презирали доносчиков-любителей, зная очень хорошо, что в руках подлецов донос весьма часто бывает орудием мести… Л.В.Дубельт при выдаче денежных наград – десятками или сотнями рублей – придерживался цифры трёх… „В память тридцати сребренников“, – пояснял он…»

Корпус жандармов – глаза и уши императора, говорили тогда. Общественное благо – его цель. Белый платок – для утирания слёз – эмблема его обязанностей. Какая же среда могла дать соответствующий контингент лиц для выполнения такой задачи? Только русская армия, в массе своей всегда служившая верой и правдой своим государям, создавшая им славу, ковавшая величие и могущество России. «По мысли государя, – говорил историк Шильдер, – лучшие фамилии и приближённые к престолу лица должны были стоять во главе этого учреждения и содействовать искоренению зла».

В царствование Александра И на офицеров корпуса жандармов было возложено производство дознаний по делам о государственных преступлениях, на правах следователей под наблюдением прокуратуры, согласно новым судебным уставам.

Всесильный диктатор, «волчьи зубы, лисий хвост» – граф М.Т.Лорис-Меликов – добился уничтожения независимости корпуса жандармов. В феврале 1880 года шеф жандармов был уволен от должности, III Отделение и корпус жандармов стали подчиняться Лорис-Мелико-ву. Высочайшим же указом б августа того же года корпус жандармов был подчинён министру внутренних дел, тому же Лорис-Меликову, III Отделение перестало существовать, и вместо него образован Департамент государственной полиции.

Подчинив себе корпус, Лорис-Меликов, не сумел, однако, целесообразно использовать его силы. Охрана государя была поставлена преступно небрежно. Ею ведали чиновники секретного отделения канцелярии обер-полицмейстера.

В упоении собственной славы Лорис-Меликов в одном из своих докладов красочно изобразил царю то успокоение и благополучие, которого он достиг якобы в империи своими либеральными мерами, смешав непозволительно для государственного человека в одну кучу народ, либеральное общество, политиканов и революционеров. За тот знаменитый доклад, образчик безграничного самомнения, легкомыслия и политического невежества со стороны министра внутренних дел, Россия заплатила спустя немного времени жизнью своего царя-освободителя.

После убийства Александра II было создано Петербургское охранное отделение с чинами корпуса жандармов. Предупреждение покушения на жизнь Александра III в марте 1887 года арестом террористической фракции «Народной воли» с бомбами на пути предполагаемого проезда царя явилось блестящим актом деятельности корпуса за то время. Чины корпуса разгромили по всей России терроризовавшую прежнее правительство «Народную волю» и, согласно высочайше утверждённому в августе 1881 года «Положению об усиленной охране», приняли к исполнению новую обязанность – производство расследования без участия прокурорского надзора.

Совокупностью энергично принятых мер достигнуто было успокоение.

Новое царствование императора Николая Александровича принесло с собой общественное оживление, властно выдвинулся новый фактор – рабочий вопрос. Корпусу предстояла новая сложная работа.

С конца XIX века до 1917 года в России существовал вопрос, игравший заметную роль в русской государственности, а именно: борьба правительства с различными оппозиционными и революционными партиями и группами.

Оставляя в стороне вопрос о степени необходимости такой борьбы, укажем только, что невероятное крушение огромной страны со всеми её духовными и материальными ценностями совершено именно теми людьми, против которых в своё время были направлены охранительные учреждения России. Вполне ясно, что многие законы были далеки от совершенства и некоторые из них подлежали коренному изменению, но розыскные учреждения к делу изменения законов отношения не имели, их деятельность сводилась только к охране существовавшего в империи государственного строя.

Борьба этих учреждений с различными революционными партиями и группами велась на основании законов, а потому говорить о произволе исполнительных органов не приходится.

Относиться к розыску, можно по-разному, но отрицать его необходимость нельзя, отчего он и существует без исключения во всех государствах мира, причём техника его везде одинакова. Правда, чем шире конституция в стране, тем уже сфера розыскной деятельности в политическом отношении.

Под понятием «политический розыск» подразумевались действия, направленные лишь к выяснению существования революционных и оппозиционных правительству партий и групп, а также готовящихся ими различных выступлений: убийств, грабежей, называемых «экспроприациями», агитаций и пр. С 1914 года это ещё и шпионаж в пользу австро-германского блока.

Розыск по политическим преступлениям – одно, а возмездие по ним – совершенно другое, посему никаких карательных функций у политического сыска не было, а осуществлялись они в ином порядке, о чём речь ниже.

Высшее руководство политическим и уголовным розыском в начале XX века сосредоточивалось в Департаменте полиции при Министерстве внутренних дел.

Как тем, так и другим, ведали отдельные делопроизводства, действовавшие самостоятельно друг от друга. В числе различных отделов департамента существовало делопроизводство регистрации, заключавшее в себе фамилии, клички, фотографии, дактилоскопические и антропометрические данные, относящиеся ко всем без исключения лицам, проходившим по политическим и уголовным делам империи.

В феврале 1917 года запылали по всей России драгоценнейшие для истории документы. Не избегло этой участи и одно из самых больших охранных отделений – Московское. В ночь на 2 марта его подожгли какие-то тёмные личности. Они же руководили толпой, разбрасывающей бумаги во все стороны. Но ещё 1 марта, около 10 часов вечера, группа вооружённых революционеров с солдатами на грузовиках прибыла к охранному отделению и проникла в него со двора. Взломав двери, они забрали находившееся там оружие, часть документов, много бумаг сожгли.