Таким образом, перед И. В. Джугашвили открывалась перспектива: или пойти на духовную службу, или же стать учителем. В противном случае он обязан был вернуть семинарии 680 руб. Для человека, не имевшего в кармане ни гроша, эта сумма являлась почти фантастической.
При желании И. В. Джугашвили мог найти место и на духовной службе, и в системе народного образования. Однако оставшись в Тифлисе, он избрал другой путь. Едва ли не единственным источником, свидетельствующим о том, чем он занимался после исключения из семинарии, является «литера Б», заполненная во время его пребывания под арестом помощником начальника Кутаисского ГЖУ по Батумской области летом 1902 г. На вопрос «средства к жизни» И. В. Джугашвили ответил следующим образом: «Служба в учреждениях, в конторе Абесадзе, обсерватории и иногда давал уроки»{18}. Кому именно он давал уроки, какие учреждения имел в виду и что представляла собой контора Абесадзе, остается неизвестным.
Более определенными сведениями мы располагаем о его местожительстве. «В 1899–1900 гг., — вспоминал Д. Е. Каландарашвили, — на бывшем Михайловском проспекте в доме № 102 я занимал три комнаты. В одной из лучших комнат у меня жил товарищ Сосо Джугашвили <…> со своим товарищем Михой Давиташвили. Сильвестр Джибладзе привел его к нам как в надежную семью»{19}.
Пробыл И. В. Джугашвили в этой «надежной семье» недолго. Расставание с ним Д. Е. Каландарашвили позднее объяснял своим переездом на другую квартиру. Однако если это переселение произошло в 1900 г., то И. В. Джугашвили оставил квартиру Д. Е. Каландарашвили в 1899 г.{20} Следовательно, или последнего подвела память, или же он не пожелал называть действительную причину расставания со своим ставшим к моменту написания воспоминаний знаменитым квартирантом. А поскольку после 1899 г. Д. Е. Каландарашвили и И. В. Джугашвили, продолжая жить в одном городе и являясь членами одной партийной организации, не только больше не поддерживали отношений, но даже не встречались, невольно возникает мысль, что их расставанию предшествовал конфликт{21}.
Этот конфликт мог быть связан с теми разногласиями, которые осенью 1899 г. возникли внутри Тифлисской организации РСДРП. И. В. Джугашвили снова появился в Тифлисе в тот момент, когда Ладо Кецховели развернул агитацию за переход к активным действиям{22}. Для обсуждения поднятого им вопроса редакция «Квали» созвала специальное совещание. Возражения оппонентов Л. Кецховели сводились к тому, что организация мала и первое же открытое выступление приведет к ее разгрому. Эти аргументы были поддержаны большинством собравшихся, в результате чего, по свидетельству С. Аллилуева, Ладо Кецховели ушел с совещания, что называется, хлопнув дверью{23}.
Не сложив оружие, он продолжал искать сторонников и к концу 1899 г. сумел склонить на свою сторону Сильвестра Джибладзе, Севериана Джугели, Раждена Каладзе, А. Окуашвили, Вано Стуруа, Г. Чхеидзе, А. Н. Шатилова и некоторых других{24}.
Первоначально возникшие разногласия не выходили за рамки актива Тифлисской организации РСДРП. Одним из первых, кто вынес их на суд рабочих, был И. В. Джугашвили. На заседании своего кружка он подверг Н. Жорданию и других руководителей организации резкой критике{25}. Об этом стало известно редакции «Квали». По одним данным, возникший конфликт удалось ликвидировать{26}, по другим — против И. В. Джугашвили последовали санкции — у него отобрали кружок, которым он руководил{27}.
Отголоски этого конфликта нашли отражение в воспоминаниях Д. Е. Каландарашвили: «Тов. Сосо, — отмечал он, — упрекал Силибистро (речь идет о С. Джибладзе. — А.О.), — в том, что они ведут среди рабочих преимущественно культурно-просветительную работу и не воспитывают их революционерами». И далее: «Мне часто приходилось слышать от наших, что взгляды Сосо совершенно иные, чем у других»{28}. А поскольку сам Д. Е. Каландарашвили, по всей видимости, разделял позицию редакции «Квали», конфликт между И. Джугашвили и руководителями организации превратился в конфликт между хозяином квартиры и его квартирантом. Не стало ли это одной из причин, которые заставили И. В. Джугашвили покинуть квартиру Д. Е. Каландарашвили?
На этот раз на помощь Сосо пришел Вано Кецховели, который после ухода из семинарии с 20 октября работал и жил в Тифлисской физической обсерватории{29}. «Товарищ Сталин, — вспоминал он, — очутившись вне семинарии, не имел ни квартиры <…>, ни работы. Он знал о моем устройстве в обсерватории и поселился со мной»{30}.
Через некоторое время в обсерватории появилась вакансия. «В конце 1899 г., — читаем мы в воспоминаниях Н. Л. Домбровского, — вследствие ухода одного сотрудника, А. Вайсермана, освободилась должность практиканта-наблюдателя, на которую был принят И. Джугашвили»{31}. По свидетельству В. Кецховели, вакансия появилась «в конце ноября»{32}.
Это значит, что И. В. Джугашвили покинул квартиру Д. Е. Каландарашвили не ранее 20 октября — не позднее конца ноября.
Между тем хорошо известно, что в Тифлисскую физическую обсерваторию он был принят 28 декабря 1899 г.{33} Подобное расхождение, вероятно, объясняется тем, что оформлению на службу предшествовал испытательный срок, «требовалась предварительная трех-четырехнедельная практика, — объяснял В. Кецховели, — после чего новый работник зачислялся в штат»{34}.
В своей книге, посвященной И. В. Сталину, писатель Э. С. Радзинский, которого почему-то считают историком, пишет о том, как будущий вождь, которому «суждено было определять» ход событий XX в., став наблюдателем Тифлисской обсерватории, вглядывался на рубеже столетий «в глубь Вселенной»{35}. Между тем Тифлисская физическая обсерватория не имела никакого отношения к астрономии. Она являлась обыкновенной метеорологический станцией.
О том, как протекала работа наблюдателя этой обсерватории, мы можем судить на основании воспоминаний В. Бердзеношвили:
«В неделю два раза нам приходилось дежурить, — писал он. — Дежурство дневное начиналось рано утром, в полседьмого, и длилось до 10 часов вечера. Ежечасно мы обходили все приборы, имевшиеся на территории метеорологической площади, отсчитывавшие температуру, наблюдали за облачностью, ветром, давлением и результаты наблюдения заносили в специально на то предназначенные тетради. Ночное дежурство начиналось вечером, в половине девятого, и продолжалось до восьми утра. Тут уже никаких перерывов на обед не предполагалось <…>. После бессонной ночи, проведенной у метеорологических приборов, дежурный имел свободный день <…>. Заработная плата вычислителю-наблюдателю не превышала 20 рублей в месяц. И только прослужившему полгода надбавляли рублей 5, не больше <…>. Наблюдатели занимали четыре жилых комнаты при самой обсерватории <…>. Над нами во втором этаже находилась квартира директора обсерватории <…>. Наблюдателей было шесть, так называемых вольных, и один штатный, который в неделю раз замещал каждого наблюдателя»{36}.
А вот что писал Н. Л. Домбровский: «Дежурный наблюдатель обязан был являться к семи утра <…>. Дневной дежурный производил наблюдения до девяти вечера, к этому времени являлся сменяющий его ночной дежурный <…>, сменившийся дневной дежурный на следующий день являлся на работу в вычислительную, где и производил обработку наблюдений, поступивших в обсерваторию со всего Кавказа. Ночной же дежурный после дежурства отправлялся на отдых и на работу в вычислительную являлся уже на следующий день, а через день вновь вступал на дневное дежурство»{37}.
Сохранились документы, из которых явствует, что первоначально И. В. Джугашвили получал 20 руб. в месяц{38}, с 20 апреля 1900 г. его жалованье было увеличено до 25 руб.{39}
От первых кружков к массовой партии
Новый 1900 г. открылся в Тифлисе событием, которое некоторые авторы рассматривают как начало поворота в развитии социал-демократического движения на Кавказе.
1 января 1900 г. остановилась тифлисская конка. Отказавшись обсуждать выдвинутые рабочими требования, ее администрация вызвала полицию. Еще совсем недавно достаточно было полицейского свистка, чтобы рассеять любую толпу. На этот раз рабочие отказались подчиняться требованиям полиции, а когда она попыталась применить силу, оказали сопротивление. И хотя после ареста наиболее активных участников забастовка была прекращена, произошедшие события имели большой общественный резонанс{1}.
