На третьем курсе пригласили на первую кинопробу - в фильм "Мы с Урала" про ребят-ремесленников, которые старались помогать фронту. И меня утвердили на роль героини. Мы проходили специальную подготовку на заводе, работали на станках. Снимал Кулешов, но, несмотря на его заслуги и регалии, картину обругали, назвали неудачной и слишком легкой для военного времени. Фильм положили на полку, и увидеть его я смогла только совсем недавно в Киноцентре. И то не полностью. Знаешь, я очень жестко отношусь к своим киноработам - это школа Николая Сергеевича Плотникова, которого я считаю своим главным учителем. Но! Я посмотрела "Мы с Урала", где играли совсем молодые Консовский, Жеймо, Барабанова, Граббе, Филиппов, Милляр, и первый раз не последовала заветам Плотникова. Мне понравилось, как я там сыграла. Может, потому что я увидела себя молодой, темпераментной, азартной. Думаю: "Ой, нормально!"
В 1944 я защитила диплом, а через год начала работу в открывающемся Театре-студии киноактера.
О театре
Театр для меня - это прежде всего Николай Сергеевич Плотников. В его знаменитых "Детях Ванюшина" я дебютировала в роли Кати. Плотников подсказал мне одну интересную деталь. В сцене, где приезжала Костина невеста, я выскакивала на сцену, металась направо-налево и скороговоркой кричала: "Приехали! Приехали! Она такая красивая, и в волосах - бриллиантовая звезда!" Всегда это принималось на аплодисменты. Потому что как актер Плотников все предвидел, знал все нюансы и тонкости ремесла. Он очень многому меня научил.
Потом я уехала сниматься в Польшу. Это была первая совместная картина - "Последний этап". Режиссер Ванда Якубовская посвятила ее нацистским лагерям. Мы и снимали в настоящем женском лагере. Страшный фильм, но работать было очень интересно.
А когда я вернулась в Москву, оказалась не у дел, несмотря на вгиковский диплом с отличием. Жить мне было негде. Кулешов сделал мне прописку в доме при Студии Горького, главк некоторое время платил за комнатушку, которую я снимала, потом перестал. И я поехала с частью нашей труппы в Потсдам.
В те годы через театр Группы советских войск в Германии прошли многие наши актеры. Это была очень хорошая школа, мы играли замечательный репертуар. Руководил театром все тот же Плотников. И хотя он занимал меня в своих постановках часто, поначалу видел во мне только травести. Но со временем я переиграла у него массу характерных ролей: Шурку в "Егоре Булычеве", Любу в "Свадьбе с приданым", массу старух, мальчишек и даже негритянку.
В Москве я снова поступила в труппу Театра киноактера и уже оставалась в ней до печального развала театра. Играла постоянно. Труппа насчитывала 200 человек, но реально работали единицы, не считая всевозможных концертов и творческих встреч. Последней постановкой театра стала комедия "Ссуда на брак". Когда начались распри и дележ труппы на два лагеря, я подала заявление об уходе.
О режиссерах
У Динары Асановой я снималась несколько раз. Еще во время первой борьбы с алкоголизмом она сняла фильм в документальной стилистике. Я играла там продавщицу спиртного. За несколько часов до съемки я пришла понаблюдать, как работает мой "прототип". Передать ее жаргон, манеру разговаривать я не могу, хотя сейчас в кинематографе можно и это. Конечно, иногда мат бывает к слову, а иногда звучит слишком пошло, но когда я встала за стойку этого буфета...
Во-первых, директор мне сказал: "Качай пиво бесплатно". Все местные рабочие тут же прослышали об этом и сиганули в нашу пивную. И я качала пива столько, сколько требовали, благо уже обучилась всем этим премудростям. Когда первая бочка стала заканчиваться, директор начал проявлять беспокойство: "Что-то ты уж разошлась". А я что? Люди же просят!
На второй день съемок дверь в пивнушку раскрывается, входит какой-то маленький, забавный мужичок и на таком красноречии во весь голос как закричит: "А-а-а, лям-тарарам! Новенькая приехала! Ты откуда?" Я отвечаю: "Из-под Москвы".- "О! А я электрик!" - "Чудесно,- говорю,- хорошая профессия".- "Я каждый день зарабатываю 3 рубля. Выходи за меня замуж!" Я говорю: "Не могу, у меня муж есть..." И Динара, увидев, как он со мной разговаривает, решила использовать эту сцену в своем фильме. Там даже кусочек есть: когда я закрываю пивную, он выходит из нее последний - вроде как мой любимый.
С Асановой было и легко, и тяжело. Особенно трудно стало, когда она начала медленно увядать от своей болезни. Она звонила, плакала, я все время ее успокаивала и страшно переживала...
В кино бывает актерское откровение. У тех, кто снимался у Василия Макаровича Шукшина, оно было всегда. И у Рыжова, и у Буркова, и у Соколовой. Он подталкивал к импровизации, которую я очень люблю. Вот мы стоим у аппарата. Рядом с оператором Толей Заболоцким - Василий Макарович. Я что-то сочиняю, сочиняю, подхожу к сценарному тексту и вдруг слышу, что Шукшин говорит: "Говори-говори... оставь это, это тоже оставь... говори-говори... Очень хорошо!.." И я становлюсь полноправным создателем роли!
Съемки "Калины красной" я вспоминаю с удовольствием. В той деревеньке, где мы снимали, были потрясающие женщины, их отношение к нам было чудесным! Они очень интересно разговаривали, выделяя "о" и "а": "Слушай-ко, поди-ка сюда, пожалуйста!" Спрашиваю: "А что такое?" - "Поди, поди... Ты самогонку любишь?" - "Нет,- говорю,- я не шибко ударяю по спиртному".- "Ну-у-у... У меня такая самогонка чистая! Я ее по-особому делаю, она у меня, как коньяк!" - "Ну ради такого давайте, попробую ваш коньяк". И действительно, очень вкусно! К чему я это рассказываю. В картине снимался хор пожилых женщин. Они начали репетировать рано утром и к обеду устали: "Что это вы нас так долго фотографироваете-то?" А пока устанавливали свет, пока расставляли аппаратуру, Толя Заболоцкий ездил по рельсам туда-сюда бабушки утомились. И одна из них, Георгиевская,- фамилию до сих пор помню вдруг заявляет: "Ну больше я уже и не могу!" Второй режиссер говорит ей: "Не можешь - не пой, рот раскрывай только". Докопались до обеденного перерыва. Я говорю Маше Скворцовой: "Пойдем посмотрим, как там наши старушки!" Заходим к ним и видим - Георгиевская опрокидывает стакан самогонки и выкладывает: "Ну, Толя, теперь я могу фотографироваться, сколько хошь!" И другие тоже - хлоп! И после перерыва блестяще спели.
Василий Макарович приходил на съемку с таким видом, будто он самый счастливый человек на свете. Материала было снято на две серии. Он разрешал импровизировать, и мы заражались этим. Помню такой эпизод: Егор и Петр пошли по сюжету в баню, а я, как блюститель порядка, стала им вдогонку что-то выговаривать. Рядом сидела собака, которая взяла и гавкнула на меня. Не знаю, как получилось, но я тут же на нее рявкнула: "А ты-то что в этом понимаешь!" Вдруг слышу, Шукшин кричит: "Снято!" На озвучании у меня даже слезы потекли от такого откровения, и я не выдержала и поцеловала Васю. Но его заставили вырезать почти целую серию, и этот кусок тоже не вошел в картину.
У Коли Губенко в картине "Из жизни отдыхающих" я получила роль Марго. Такой роли мне еще никто не предлагал. Коля объяснял мне полтора часа, что хочет от меня получить. Разжевывал все, вплоть до того, как надо держать пальчики во время игры в карты, как повернуться, с какой интонацией что сказать. Он подсказывал мне буквально все, потому что героиня, действительно, была мне внове.
Кстати, в сцене с картами мне пришлось многому учиться - ведь я не умела играть. Гадать - гадала, ну, знаю, что есть какое-то там очко... "Дайте мне минут сорок освоиться, что откуда берется и куда кладется". Лидочка Федосеева тут же стала мне помогать в этом нелегком деле - она хорошо разбирается в играх. И я выкарабкалась.
Коле я безумно благодарна. Что я играла до этого? Мальчиков-девочек, потом буфетчиц всяких... А такая роль не забывается.
О комедиях
Озоровать я любила всегда. Копировать, пародировать - сколько угодно. До сих пор мои подружки-актрисы просят меня изобразить "косую девочку с мячиком" - этюд, который я с успехом делала во ВГИКе. Поэтому, наверное, комедии я люблю больше всего. Никогда не боялась быть смешной, если надо даже уродовала себя. Когда я впервые увидела "Две стрелы", где играла старуху из первобытного племени, то даже ужаснулась. Но для фильма-то так и надо было.
Среди сотни комедий я особенно люблю "Салон красоты". И фильм, и эпизод мой замечательные. Это надо отдать должное режиссеру Саше Панкратову-Черному. Он сам актер, да еще и выдумщик страшный - столько всего напридумывал! И все с пользой. Я играла уборщицу Верочку. Хожу со шваброй по холлу, и вдруг какая-то женщина спрашивает: "У вас на брови встают?" Я возьми да буркни ей в ответ: "У нас на все встают". Вдруг появляется Саша и кричит: "Все! Это надо взять обязательно! Это такая реприза, что ты можешь больше ничего не говорить!"
А так и стрелять приходилось, и бегать, и переодеваться, а то и по четыре роли в одном фильме играть. У французов поработала в картине "Трамвай в Москве". Мы с Машей Скворцовой двух старух-коммунисток сыграли. Недавно вот в американской "Полицейской академии" снялась. Малюсенький эпизод в Парке Горького: тетка дубасит какого-то мафиози авоськами. Их режиссер и звукооператор очень хвалили: "Мадам Виноградова, как хорошо вы говорите на съемке! Записывать вас - одно удовольствие!" Думаю, а что ж ваши актеры разговаривать не умеют, что ли? А тут еще один их каскадер пристал. "Я,- говорит,- с пятого этажа в кресло прыгал" И так два дня подряд. Устала от него страшно.
