Но кадровые перестановки нельзя однозначно отождествлять с «чекизацией». Сам Андропов вовсе не стремился расставить на все посты своих «рыцарей плаща и кинжала». Осведомленный аппаратчик В. Печенев вспоминает: ”когда один из наших известных подхалимов, который служит сейчас Горбачеву, предложил на ответственную работу в ЦК работника КГБ, желая угодить Андропову, тот раздраженно ему сказал: «Послушайте, знайте меру! В народе анекдоты уже рассказывают, что при Андропове «ЦК» переименовали в «ЧК КПСС»…»[476] В 1983 г. Комитет партийного контроля возглавил М. Соломенцев, ставший к тому же и членом Политбюро (кандидатствовал с 1971 г.). На ноябрьском 1982 г. Пленуме секретарем ЦК по вопросам промышленности был назначен Н. Рыжков, слывший способным организатором, готовым на проведение преобразований.
В июне 1983 г. секретарем ЦК был назначен также Г. Романов который стал курировать отдел административных органов ЦК (правоохранительные органы и юстиция), оборонный отдел (ВПК, космос, передовые технологии), отдел машиностроения. Романов стал в дальнейшем одним из основных конкурентов Горбачева в качестве продолжателя дела Андропова.
Выдвиженцы Андропова примут активное участие в проведении политики «ускорения» и в горбачевский период. Лишь Перестройка покажет, насколько различны их взгляды.
Укрепление позиций андроповского клана в высших органах власти сопровождалось интенсивной чисткой партийного руководства. Главным орудием Генсека в этом деле стал назначенный в 1983 г. завотделом организационно–партийной работы ЦК КПСС Е. Лигачев. Он энергично принялся за дело, объезжал страну, беседовал с местными партийными руководителями. Результатами этих бесед были «организационные выводы». Сам Лигачев не без удовольствия цитирует строки финского политолога Й. Иивонена, посвященные этому периоду: «Первостепенной задачей Лигачева было осуществление «революции Андропова” среди руководителей областных и краевых партийных организаций. К концу 1983 г. было сменено около 20% первых секретарей обкомов партии, 22% членов Совета Министров, а также значительное число высшего руководства аппарата ЦК (заведующие и заместители заведующих отделами)»[477]. По утверждению В. Гришина, «в 1983–1984 гг. ему удалось расставить первых секретарей обкомов и крайкомов КПСС около 70 процентов своих людей, которые готовы были выполнить любое его указание, обеспечить арифметическое большинство при голосовании на пленумах ЦК по любому вопросу»[478]. Эти кадры позднее поддержат продвижение к власти Горбачева, которого будет поддерживать Лигачев.
В Москве было сменено до 31% партийных руководителей, на Украине — до 34% (в том числе 9 секретарей ЦК), в Казахстане — до 32%[479]. Более 200 человек было арестовано к середине 1983 г. по обвинению в хозяйственных преступлениях в Краснодарском крае, что позволило наконец «свалить» хозяина края С. Медунова, который, по словам Андропова, «создавал трудности для следствия»[480]. 14 июня на пленуме ЦК из этого органа были выведены Медунов и Щелоков.
В то же время чистка, ударившая по хозяйственным кадрам и по региональным кланам, пока не особенно сильно сказывалась на центральном партийном руководстве. Наиболее серьезным шагом здесь была отставка управляющего делами ЦК КПСС Павлова. В беседе с Арбатовым Андропов, «согласившись, что множество работников, занимающих ответственные посты, несостоятельны, ответил, что пока их менять не будет. Ибо не хочет иметь враждебный к себе Центральный комитет… У меня сложилось впечатление, что Андропов просто не знал и не видел людей, которые могли бы заменить тех, кто достался ему по наследству»[481].
В чистках 1983–1985 гг. формировалась команда руководителей, которая затем начнет Перестройку. Уже после ухода в отставку в 90–е гг. видные деятели горбачевской команды Е. Лигачев и Н. Рыжков не хотели, чтобы историки зачисляли их в команду Горбачева. Их команду создал Андропов.
Эта версия верна лишь отчасти. Вскоре после прихода Горбачева к власти команда Андропова раскололась (в частности, из нее выпал Г. Романов). Так что команда Горбачева – это не команда Андропова, а ее производное. Лигачев, Рыжков и большинство высших руководителей КПСС увидели в Горбачеве продолжателя дела Андропова и были правы. Первые годы своего правления Горбачев следовал курсом, основы которого были выработаны именно при Андропове.
Дефицит идей и желание что–то менять в сложившейся ситуации заставили Андропова устраивать «мозговые штурмы» по разным вопросам, «гонять проблему», как он выражался[482].
Решающее участие в совещаниях у Генсека играли хозяева военно–промышленных и внешнеполитического ведомств Устинов, Громыко и Романов. Но особое значение приобретает фигура Горбачева. Молодой, но уже достаточно влиятельный, богатый на идеи член Политбюро становится практически правой рукой Андропова. «После пленума ЦК, избравшего Андропова генсеком, М.С. Горбачев ходил веселый и торжественный, как будто избрали его. – вспоминал его помощник В.Болдин. — А вечером, когда я зашел к нему с документами, не удержался и сказал:
— Ведь мы с Юрием Владимировичем старые друзья, семьями дружим. У нас было много доверительных разговоров, и наши позиции совпадают»[483].
Горбачев сохранял неприязнь к ведомственной бюрократии. Вспоминает А. Черняев, работавший тогда в аппарате ЦК: ”Когда Горбачев стал вести иногда заседания Секретариата, те, кто по очереди из нас, замов, там бывали, возвращались в восторге: наконец–то появился умный и честный человек, озабоченный состоянием страны и готовый что–то делать. Особенно нравилось, как он «вызывал на ковер» министров, разоблачал их некомпетентность, близорукость, а то и обман, который стал обычной и простительной практикой. Но замечали и другое: оргвыводов даже в отношении явных бездельников и паразитов не следовало. Это, наверное, было бы превышением «компетенции», Политбюро не поддержало бы»[484]. Горбачев пытался не столько напугать кадры, сколько связать их с собой: ”Когда речь шла о назначениях, о выдвижениях, то с этой целью людей приглашал к себе Горбачев, именно он объявлял им приятную новость»[485].
Теперь Горбачев тяготился своим аграрным профилем. Его тянуло к более глобальным проблемам. Попытки Горбачева, который теперь иногда вел Секретариат ЦК, вмешиваться в дела «чужих епархий» вызывали сопротивление. Главным оппонентом Горбачева был Тихонов. Премьер ревниво оберегал экономическую сферу от вторжений извне. «Давайте так, — сказал он в те дни Юрию Владимировичу, — ты хорошо знаешь административные органы, идеологию, внешнюю политику. А уж экономику я тебе обеспечу… — вспоминает Горбачев. — Но когда Андропов поручил мне, Рыжкову и Долгих составить перечень неотложных проблем, связанных с совершенствованием управления экономикой, планирования и расширения самостоятельности предприятий, Тихонов забеспокоился не на шутку»[486]. На заседании Политбюро 18 августа произошел конфликт: «Тихонов возмущен, что Секретариат ЦК, в частности Горбачев, уже не первый раз берет на себя хозяйственные вопросы. (Небольшая перепалка. Горбачев: «А что делать, если вы не решаете?» Тихонов: «Не пытайтесь работать по проблемам, в которых вы некомпетентны»)»[487]. Это столкновение было не случайным — промышленники как могли сопротивлялись установлению контроля над ними со стороны чисто партийных структур (и стоявших за ними реформистов, опиравшихся на «местнический» блок), признавая суверенитет только Политбюро. Андропов старался поддерживать равновесие сил в этой сфере. Он сказал Горбачеву:
— Михаил, я тебя прошу, сделай как–то так, чтобы не портить отношения с Тихоновым. Ты же понимаешь, как мне это сейчас важно[488].
Несмотря на подобные проблемы, Горбачев не упускал возможность развернуться в качестве теоретика. Даже рассуждая о сельскохозяйственной политике, он не забывает блеснуть какой–нибудь философской идеей, о роли человеческого фактора, например.
Сам Андропов поощрял упражнения в идеологии своего относительно молодого протеже, стремясь таким образом укрепить его авторитет в партии. Горбачеву было поручено читать доклад к юбилею Ленина. Прошлый такой доклад был ступенькой к власти самого Андропова.
Один из руководителей кремлевских спичрайтеров Г. Смирнов вспоминал, что Горбачев не захотел, чтобы доклад целиком писали за него, как это делалось всегда. «Он сразу же дал мне свои первоначальные заготовки. Самое заметное место в них занимали положения, относящиеся к последним ленинским работам. Докладчик хотел, чтобы прозвучала мысль о том, что Ленин в конце жизни намеревался переосмыслить сложившиеся представления о социализме. Однако эти задумки Михаила Сергеевича были осуществлены не полностью: помнится, что были какие–то рекомендации членов Политбюро сократить эти мотивы»[489]. По тем временам обращение к последним ленинским статьям было довольно смелым решением. Последние письма — результат поиска путей выхода из того состояния, в которое страну вверг «военный коммунизм», они связаны с критикой Сталина. Обращение к ним в начале 80–х гг. – уже намек на позицию.
