Хорошую оценку получал только тот, кто хорошо стрелял изо всех видов оружия, а также хорошо знал материальную часть. В этом отношении характерен пример, происшедший с красноармейцем Бурдой. Когда противник пытался окружить группу, у него произошла задержка в автомате. Бурда не растерялся, бросил в немцев две гранаты, а сам быстро устранил задержку и открыл огонь, обеспечив отход группы.
Помимо своего оружия все минеры знали такие виды немецкого вооружения, как автомат, винтовка-маузер, пистолеты различных систем и ручные пулеметы МГ-34 и СП-53.
Минно-подрывное дело. Минеры обучались способам минирования различных объектов (железнодорожного пути, шоссе, мостов, военной техники, подвижного ж. д. состава и др.): умению рассчитывать заряды, быстрой их установке, изготовлению самодельных мин, умелому применению МЗД и минно-подрывной техники противника. Так, например, из-за нелетной погоды минеры, действовавшие перед СЗФ, Калининским и Западным фронтами в ноябре и декабре 1943 г., не получали ВВ. Здесь помогло умение изготовлять самодельные мины. Тол выплавляли из трофейных снарядов, а для взрывания использовали самодельные взрыватели с надежными предохранителями.
Маскировка. Воины обучались не только оставаться незаметными для врага, но и вводить его в заблуждение созданием ложных объектов.
Топография. От каждого солдата требовалось умение хорошо знать и читать карту, уметь ориентировать ее и определять масштаб, умение определить азимут и двигаться по нему, умение ориентироваться без компаса. Занятия проводились каждый раз на новой местности и около половины из них ночью.
Опыт убедительно показал, что в партизанских формированиях, помимо общей подготовки по маскировке и по топографии, нужны и специалисты высокой квалификации.
Результаты хорошей подготовки по топографии сказывались в тылу противника на каждом шагу. Например, несмотря на то, что взвод гв. старшего лейтенанта Хренова в январе 1945 г. был выброшен на парашютах по ошибке в районе г. Прибус на р. Кейсе, вместо района 50 км южнее г. Губен (на р. Шпрее), они быстро ориентировались и на третьи сутки пришли на сборный пункт, пройдя за 2 ночных перехода около 70 км.
Физическая подготовка также стояла на одном из первых мест, ибо успешные действия в тылу противника во многом зависят от разносторонней физической подготовки партизана. Основными видами подготовки являлись дневные и ночные марши по лесу и болоту до 30–40 км с нагрузкой 25 кг, гимнастика, плавание, переправа на подручных средствах, кроссы, преодоление полосы препятствий, зимой — лыжи, ходьба по пересеченной местности, а где надо — и по горам.
Широко практиковались двусторонние занятия со средствами радиосвязи и 1–3-дневные учения с ночевками в поле и индивидуальным самостоятельным приготовлением пищи.
В процессе обучения каждый воин готовился с учетом возможности назначения его командиром отделения (группы), а каждый сержант и офицер должен был быть обучен командовать подразделением на 1–2 ступени выше его штатной должности.
Эта мера оправдала себя, особенно в период совместных действий с партизанами. Во время боев с карательными экспедициями многие рядовые минеры командовали взводами партизан, сержанты — ротами, а офицеры — отрядами.
Тренировка сочеталась с рядом других мероприятий, обеспечивающих успех передвижения партизан в тылу врага, а именно: изготовлением приспособлений для переноски и перевозки грузов, правильным их распределением. Вообще это была не просто разносторонняя физподготовка партизан, а специальная партизанская физподготовка. Особое внимание обращалось на умение транспортировать раненых.
Политвоспитательная работа проводилась в духе воспитания в минерах преданности и любви к Родине, чувства долга и высокого несения чести своей части, привития ее боевых традиций. Личный состав воспитывался на примерах подвигов и боевых дел лучших людей батальона. От каждого требовались самопожертвование и готовность помочь товарищу. Не было случаев, чтобы раненый был брошен на поле боя. Большое внимание уделялось и росту партийных организаций.
Так, со дня формирования 9-й ОГБМ, 1 сентября 1942 г., партийно-комсомольская прослойка выросла к 1 сентября 1943 г. с 38 % до 90 %. Позднее отдельные боевые подразделения батальона были полностью коммунистическими (в 13-й ОГБМ 76 % личного состава были коммунистами и комсомольцами).
В партию принимались только люди, проверенные на боевых заданиях и полностью выполнявшие возложенные на них задачи. Рекомендации им давались товарищами и командирами, бывшими с ними на совместном выполнении боевых заданий. Перед командованием батальона стояла задача подготовить в политическом отношении гвардейцев-минеров так, чтобы они могли при действиях в тылу противника, как это и было в ряде случаев, вести политработу среди населения и партизан.
Если в начале становления ОГБМ и другие подразделения 1-й, 5-й и 43-й отдельных инж. бригад специального назначения при подготовке кадров для действий в тылу врага привлекали инструкторов из специальных партизанских школ, то, когда освоили тактику партизанской борьбы, обладая военными знаниями, а позже и опытом применения мин на коммуникациях противника, группы инженерных войск, действуя совместно с партизанами, готовили в партизанских формированиях высококвалифицированных минеров.
Возникает вопрос: почему при наличии в тылу противника свыше 150 тысяч партизан, более половины которых имели связь с Большой землей, в августе 1942 г. были созданы отдельные батальоны гвардейских минеров по одному на каждом фронте?
Отдельные гвардейские батальоны минеров были созданы в основном «…для минирования и разрушения коммуникаций противника…»,[469] потому что в минувшей войне в связи с насыщением войск большим количеством автоматического оружия, артиллерии, танками, машинами, другими боевыми и транспортными средствами, при наличии большого числа самолетов, а также в связи с небывалыми по своим размерам сражениями, резко увеличилась зависимость войск от работы тыла, от доставки им пополнений, боеприпасов, горючего, от обеспечения маневра силами и средствами. В этих условиях возросла роль ударов партизан, авиации и воск по вражеским коммуникациям.
Нарушение работы наземного транспорта противника в минувшей войне в основном проводилось минированием пути и разрушением различных объектов на коммуникациях противника. Наибольший эффект получался при применении противотранспортных мин замедленного действия. И как убедительно показал опыт, эти мины успешно могли применять только хорошо подготовленные минеры. Во многих партизанских отрядах хорошо подготовленных минеров не доставало. Но не только в этом дело. Партизанские отряды и соединения в основном базировались в лесистоболотистых и горно-лесных районах, а во многих случаях работу вражеского транспорта надо было нарушать вдали от базирования партизан. Это могли делать хорошо подготовленные войсковые минеры и рейдиругцие партизанские формирования.
Заметим, что в подготовке партизанских кадров в двух партизанских школах и некоторых ОГБМ принимали участие бывшие воины испанской республиканской армии во главе с бывшим командиром IV партизанского корпуса подполковником Доминго Унгрия.
На подготовке партизанских кадров отразилась отрицательно нестабильность структуры Центрального штаба партизанского движения. 7 марта 1943 г. ЦШПД был расформирован и вновь восстановлен 17 апреля 1943 г., но УШПД уже был непосредственно подчинен Ставке Верховного Главнокомандования.
УШПД весной 1943 г. в двух школах готовил разведчиков, начальников штабов и инструкторов-подрывников. Одновременно проводилась индивидуальная подготовка руководителей и организаторов партизанского движения, направляемых в тыл противника. Прошли такую подготовку, например, секретарь Каменец-Подольского обкома С. А. Олексенко, секретарь Ровенского обкома В. А. Бегма, Герой Советского Союза В. М. Яремчук и другие. Опыт показал, что такая индивидуальная подготовка руководителей и командиров дала положительные результаты. Однако не все сразу это поняли. Так, Герой Советского Союза В. Г. Яремчук к весне 1943 г., имел на своем счету уже 12 пущенных под откос поездов противника, отрицательно относился к МЗД.
После лечения в госпитале на Большой земле и в ходе персональной подготовки перед отправкой в тыл врага, решили провести практическую подготовку по применению новых противопоездных мин, к которым В. М. Еремчук относился скептически.
Между нами произошел такой разговор:
— Чи мы не знаемо, как крушения производить? — посмеивался он. — Еще как знаем! Поймав состав на «удочку» и точка! — А в мины замедленного действия не верил.
— Поедем на железную дорогу, поставим и посмотрим! — предложил я.
