более века спустя, метко подытожил роковую ошибку Кларенса, написав, что герцог "желал чести и потерял свою жизнь, он жаждал победы и был побежден" [335]. Но не все англичане были убиты. Среди тех, кому посчастливилось попасть в плен живыми, были пасынки герцога Бофорта — Джон и Томас. Неизвестно, где был Эдмунд, хотя, вероятно, он был слишком молод, чтобы в этот момент находиться в армии. После недавних столь оглушительных английских успехов на континенте, битва при Боже стала катастрофой, причем весьма неожиданной.
Интересно, как воспринял новости епископ Бофорт, когда в Лондон прибыли гонцы с печальными вестями о катастрофическом поражении. Его племянник Кларенс, с которым он не всегда находился в хороших отношениях, погиб, а два племянника, старшие сыновья его брата Джона, оказались в плену у дофинистов. Маргарита Холланд также получившая печальное известие, находилась в состоянии шока. Мало того, что она потеряла еще одного мужа, герцогиня ничего не знала о судьбе двух своих сыновей. Где их держат? Ранены ли они? Какова вероятность того, что их освободят? Могут ли они быть казнены? Вопросов было много, а ответов — мало. Трагедия произошла всего через несколько лет после смерти ее старшего сына Генри под Руаном, и было бы неудивительно, если бы вдовствующая герцогиня открыто проклинала войну во Франции, разорвавшую ее семью на части. Единственным плюсом для семьи Бофортов после битвы Боже стало отсутствие финансовых проблем: Томас Кларенс погиб бездетным, а наследство Бофортов-Холландов осталось нетронутым и было передано сыновьям Маргариты от ее первого мужа, Джона Бофорта. Единственным представителем второго поколения Бофортов, оставшимся в живых и на свободе после роковой битвы, был молодой Эдмунд Бофорт.
В ответ на произошедшую катастрофу король собрал армию, способную раз и навсегда подавить сопротивление дофинистов. Возможно, Генрих V не всегда находился в хороших отношениях со своим пылким младшим братом, но, тем не менее, он поклялся отомстить за смерть Кларенса. В стратегическом плане поражение герцога обнажило шаткое положение англичан вдоль реки Луара, и хотя Генрих, достаточно уверенно чувствовал себя в Нормандии, было ясно, что многие французы на юге добровольно его власть не примут. Особое беспокойство вызывала неспособность Генриха получить ратификацию договора от Папы Мартина V, возможно, из-за их предыдущей конфронтации по поводу назначения епископа Бофорта кардиналом.
Пытаясь собрать еще одну армию для переправы через Ла-Манш, Генрих столкнулся с двумя серьезными проблемами. Как всегда, главной из них оставалось финансирование, в то время как англичанам противостоял враг, воодушевленный победой при Боже — первой потерей, которую Генрих понес во Франции. Королю нужно было дать решительный ответ, если он рассчитывал сохранить хрупкую еще власть, над с трудом завоеванными за предыдущие полгода территориями, но его новая экспедиция с самого начала оказалась сложной задачей.
К самым богатым дворянам страны, а также к представителям мелкого дворянства и отдельным городам и деревням, правительство снова обратилось с просьбами о займах. В общей сложности было собрано 35.836 фунтов стерлингов от более чем пятисот заимодавцев. Удивительно, но 14.000 фунтов стерлингов из этой суммы поступили из одного источника — от богатого епископа Винчестерского Генри Бофорта. Для сравнения, лондонский Сити, второй по величине кредитор, предоставил всего 2.000 фунтов стерлингов [336].
Вероятно, проницательный епископ пытался поправить свои натянутые отношения с племянником-королем, покупая его расположение с помощью своего необыкновенного богатства, и это сработало. Независимо от того, оценил он этот факт или нет, королю было за что быть благодарным своему дяде, ведь благодаря займу от епископа корона оказалась в долгу у Генри Бофорта на колоссальную сумму в 22.306 фунтов стерлингов [337]. Возможно, займы предоставленные короне были перспективным вложением епископа, но он вовсе не был безрассудным, и 2 июля принял на хранение кожаную шкатулку с золотой короной, украшенной драгоценными камнями, в качестве залога за предоставленные займы.
9 июня 1421 года король, оставив дома беременную супругу, отплыл во Францию в последний раз, целенаправленно проехав через свои норманнские владения, пока не прибыл в Париж, чтобы освободить своего осажденного дядю Томаса Бофорта. Герцог Эксетер с трудом подавлял растущее сопротивление своему присутствию во французской столице: дофинисты наступали на город с разных сторон. Однажды, в неустановленную дату, Эксетер даже был вынужден подавить восстание внутри стен Парижа.
В сочинении французского хрониста Монстреле сообщается о стычке, произошедшей после того, как герцог "по каким-то причинам, известным только ему самому, приказал, некоторым из своих англичан, арестовать сеньора де л'Иль-Адама". Парижане были возмущены, и "тысяча или более человек из парижского простонародья поднялись, чтобы спасти его от тех, кто вел его в Бастилию". Этим сеньором был популярный среди парижан Жан де Вилье, граф де л'Иль-Адам и маршал Франции, выдающийся военачальник, который, возможно, виделся с Бофортом, когда попал в плен во время осады Арфлёра в 1415 году.
Герцогу пришлось выслать еще 120 солдат, "большая часть из которых были лучниками", чтобы помочь провести де Вилье по улицам Парижа в тюрьму. Англичане кричали нападавшим на них, что они действуют по приказу французского короля, все еще находящегося под контролем Эксетера. Постепенное осознание того, что арест, возможно, был произведен по приказу Карла VI, заставило смутьянов разойтись, и измученные люди герцога, хоть и с запозданием, но выполнили свою миссию. Сеньор де Вилье был надежно заперт в Бастилии, восьмибашенной крепости, которую англичане использовали в качестве тюрьмы в Париже, и оставался там в течение следующих двух лет.
Действительно ли Эксетер действовал по приказу недееспособного короля, или же он увидел возможность захватить политического соперника и не проявил колебаний? Так или иначе, операция в итоге оказалась успешной, а его люди выполнили приказ, хотя и с непредвиденными трудностями. Именно такая решительность в трудную минуту, была именно тем качеством, которое привязало Томаса Бофорта к королю на протяжении всего царствования, и показала, почему герцог был так надежен в удержании таких стратегически важных городов, как Арфлёр, Руан и Париж. Он оказался незаменим для своего племянника.
После соблюдения необходимых формальностей по прибытии Генриха V в Париж Эксетер проинформировал короля, указав на проблемные области, которые либо находились под контролем дофинистов, либо подвергались угрозе со стороны сил, верных его лишенному наследства шурину. Король внял полученным от дяди сведениям, собрал свои войска и к 18 июля осадил Дрё, одновременно послав отряд освободить осажденных соотечественников в Шартре. Не довольствуясь этими незначительными победами, король обратил внимание на Мо, стратегически важный город, защищенный с трех сторон рекой Марной.
В конце сентября 1421 года король отправил к Мо Эксетера с внушительным отрядом, насчитывавшим около 4.000 человек, для захвата пригородов, расположенных за стенами. Английские военачальники усвоили урок, полученный несколькими годами ранее в Руане, и стремились предотвратить разрушение и поджог горожанами собственных домов, чтобы помешать продвижению армии Генриха. Неизвестно, удалось ли Эксетеру добиться успеха, но к 6 октября основная часть английской армии прибыла на место, и осада Мо началась [338].
Как и Руан, город упорно сопротивлялся на протяжении всех зимних месяцев и даже
