Заканчивается история древнеисландской республики третьей фазой, начало которой приходится на середину — конец XII века. В этот период в Исландии появляется новая, неведомая доселе элита, так называемые «большие предводители» или «большие годи» (дисл. stórgoðar). Именно они в XII веке впервые попытались подчинить себе обширные территории на острове, а с 20-х по 60-е годы XIII века стремились получить в свои руки то, на что лидеры исландского общества никогда прежде не могли претендовать, — настоящую централизованную исполнительную власть над островом или, по крайней мере, его частью. В игру вступило множество сил с противоположными интересами. У «больших годи» имелись конкуренты не только в лице себе подобных, но и в лице еще одной новой социальной группы, «больших землевладельцев» (дисл. stórbœ́ndr). В этот период истории республики ранняя двухуровневая система (годи и землевладельцы) уступила место более сложной трехуровневой (большие годи, большие землевладельцы, простые землевладельцы). В разных частях острова переход к этой системе произошел в разное время.
Ключевая особенность данной книги — ее методология; я предлагаю особый метод, благодаря которому исландские саги можно использовать как источники по социальной истории и антропологии. Я старался выбирать такие саги и такие эпизоды из них, которые ранее не привлекали внимание ученых, так что читатель найдет здесь много свежего материала. Особенное внимание я уделил двум великолепным сагам, «Саге о людях с Оружейникова фьорда»[10] (дисл. Vápnfirðinga saga) и «Саге о людях с Песчаного берега» (дисл. Eyrbyggja saga). Наблюдения, сделанные мной при чтении этих текстов, во многом изменили мой взгляд на более известные саги, такие как «Сага о Ньяле» (дисл. (Brennu-) Njáls saga) и «Сага о людях из долины Лососьей реки» (дисл. Laxdæla saga). Исландские саги хранят неизреченные сокровища, равных которым нет во всей средневековой литературе, однако ученые — историки и социологи — всегда ухитрялись под разнообразными предлогами отказываться от этого бесценного источника, им почему-то всегда было трудно с ним работать. Верно, саги — не история в смысле буквальной записи имевших место фактов, но они — истории из жизни народа в Средние века, составленные и рассказанные самим народом. В этом смысле саги — неисчерпаемый источник этнографического материала, и я отдаю им должное в этом качестве, не упуская, однако, из виду и того, что в их создании принимало участие воображение. Саги — одно из самых великих литературных достижений человечества, и хорошее знание их социального контекста лишь обогащает наше восприятие этих уникальных текстов.
Глава 1
Иммигрантское общество
Жил человек по имени Мёрд, а по прозвищу Скрипица, сын Сигхвата Рыжего. Двор его назывался Поля, что на Равнинах Кривой реки. Человек он был знатный и могущественный и охотно помогал в тяжбах. Он так хорошо разбирался в законах, что иные люди считали, будто дела, рассуженные без его участия, рассужены не по правилам.[11]
«Сага о Ньяле», гл. 1
Вынесенными в эпиграф словами начинается «Сага о Ньяле», события которой происходят в X веке, в самый разгар эпохи викингов (примерно 800-1100 гг. и. э.). Они вводят знаменитый эпизод, который как нельзя лучше иллюстрирует ключевые вопросы, обсуждаемые в этой книге. Четыре предложения кратко, но емко описывают первого важного персонажа, Мёрда Скрипицу, и нам сразу ясно, что речь идет о большом и влиятельном человеке. Сначала нам сообщают имя его знаменитого отца, затем — название его хутора, Поля, и местоположение его земельного владения, равнины вокруг Восточной Кривой реки на юге Исландии. Затем мы узнаем, почему Мёрд так могуществен. Читатель, знакомый больше с эпосом и его героями — племенными вождями, — ожидал бы услышать рассказ о боевых заслугах нашего героя, прочесть список убитых им врагов, захваченных владений, узнать о тысячах пленников и награбленных горах золота. Сага, однако, не сообщает ничего подобного. Мёрд — несомненный лидер и могущественный человек — завоевал свое положение в обществе не как воин, но как знаток законов и права, как человек, который хорошо умеет защищать интересы других людей в суде. В этом кратком описании Мёрда как вождя — вся суть древнеисландского общества и созданных им саг.
КАРТА 1. Мир исландцев эпохи викингов — Северная Атлантика и прилегающие регионы.«Мудрые люди говорят, что из Норвегии, от мыса Стад, до Рога, что на востоке Исландии[12], нужно плыть семь дней, а от мыса Снежной горы самое короткое плавание до Гренландии, что на западе, занимает четыре дня. А если плыть из Бьёргвина[13] прямо на запад на Поворот, что в Гренландии[14], то проплываешь южнее Исландии, в половине дня пути от острова. От мыса Дымов, что на юге Исландии[15], до Прыжка кобылы, что на юге Ирландии[16], нужно плыть пять дней, а от Долгого мыса, что на севере Исландии[17], до Холодного носа[18] в Большом заливе[19], нужно плыть четыре дня на север». («Книга о взятии земли», гл. 2 в редакции «Книги Стурлы»)
Тот факт, что Мёрд — важная фигура в Исландии своего времени, известен едва ли не всем читателям саг[20], но почему-то никто не обращал внимания на причины его влиятельности. Да что там — сама природа общества, развившегося на затерянном в водах Атлантического океана крупном северном острове, по сию пору ставит ученых в тупик. Исландию заселили норвежцы во время так называемой эпохи викингов — периода экспансии северных народов, осуществлявших на протяжении долгого времени успешные завоевательные морские экспедиции по всей Европе, — и однако же власть в Исландии принадлежала не воинам, не полководцам и даже не мелким царькам. Много лет назад историк права Джеймс Брайс написал, что на примере средневековой Исландии мы можем наблюдать
едва ли не уникальный в мировой истории случай, когда общество сумело достичь исключительно высокого уровня культуры (правовой, литературной и т. д.) в условиях, когда среда ничему подобному не способствовала, — более того, в условиях, в высшей степени неблагоприятных для какого бы то ни было развития вообще. Эта страна любопытна историку права и политики еще и тем, что ее общество произвело на свет самую настоящую конституцию, не похожую ни на одну другую, а равно и чрезвычайно сложный и подробный свод законов — столь сложный и подробный, что невольно удивляешься, как могли создать такой свод люди, чьим основным занятием было резать друг друга.[21]
Нельзя не признать, что со времен Брайса утекло немало воды, и за этот период в исследованиях исландского общества наметился значительный прогресс. Многие исследователи тщательно изучили самые разные стороны средневековой культуры острова, и тем не менее ключевые противоречия, отмеченные Брайсом, до сих пор остаются неразрешенными. Книга, которую держит в руках читатель, пытается наконец разрешить их путем анализа глубинных структур исландского общества, его культурных кодов, которые пронизывали Исландию насквозь и превращали ее из набора различных социальных групп, разнесенных к тому же географически, в единую нацию, в единое «политическое тело». Моя книга — труд по социальной истории, в создании которого применялись как исторические, так и антропологические приемы и в центре которого находятся саги — их этнографические, литературные и юридические свидетельства. В этой книге природные и человеческие силы, породившие новое общество — общество Исландии эпохи викингов, — рассматриваются одновременно и на равных; благодаря этому мы можем увидеть, как именно возник и как функционировал социальный порядок в этой стране. В результате удается пролить новый свет и на природу исландского общества, и на природу саги, и на устройство жизни на средневековом севере.
Норвежцы, попавшие в Исландию в конце девятого века, оказались там не в результате спланированной миграции, государственной кампании либо организованного завоевательного похода. В отличие от большинства последующих европейцев-первооткрывателей и колонистов, норвежские поселенцы в Исландии захватывали земли на острове вовсе не от лица королей или церкви. Викингские путешествия на крайний север Атлантики представляли собой усилия отдельных лиц, действовавших на свой страх и риск; из таких предприятий и состояла по большей части почти трехсотлетняя эпоха морской экспансии, в ходе которой скандинавы поселились на Шетландских, Оркнейских и Гебридских островах, в Шотландии и Ирландии, на Фарерских островах, в Исландии, Гренландии и Виноградной стране (современной Канаде).[22]
