И.А. Козлов, к горькому сожалению, этого не сделал, и его книга оказалась для многих людей приговором. Приговором суда скорого и неправого.
Книга издавалась двадцать один раз — с 1948 по 1972 год и издавалась каждый раз без малейших изменений.
Настоящей трагедией стало издание книги «В крымском подполье» для семьи Людмилы Скрипниченко, партизанской разведчицы, расстрелянной гестапо, но выведенной в книге в качестве предателя крымского подполья.
Я процитирую строки из книги «Правда о разведчице «Лесной», изданной уже в 1990 году: «Тяжко, очень тяжко жить с клеймом «дети предательницы». Сколько слез пролили мы, слыша грязные упреки в наш адрес в школе, на улице!» [94, с. 4].
15 июня 1965 года состоялось заседание бюро секции партизан и подпольщиков Крыма, а 25 июня 1965 решением бюро Крымского обкома партии обвинение в предательстве с разведчицы «Лесной» было снято. Титаническая работа дочери погибшей разведчицы по изъятию произведения И.А. Козлова из фондов библиотек закончилась получением письма из Министерства культуры СССР:«В ответ на Ваше письмо, направленное в Совет Министров СССР, сообщаем, что изъятие книги Козлова И.А. «В крымском подполье» из фондов библиотек, к сожалению, не входит в компетенцию Министерства культуры СССР. Управлениям отделам библиотек Министерства культуры союзных республик дано указание исключить книгу из фондов открытого доступа и подсобных фондов библиотек системы Министерства культуры СССР» [94].
Прочитав эти строки, я специально зашел в библиотеку моей родной 37-й школы — «В крымском подполье» стояла на самом видном месте. Судя по формуляру, книга была востребована. По ней ученики готовят очередные рефераты по истории города. Только тогда я вспомнил, что школьная библиотека подчиняется не Министерству культуры, а Министерству образования…
Все остальные мемуары той поры словно написаны по одному клише: все командиры мудрые, разведчики бесстрашные, комиссары чуткие и т. д. Если упоминается крымско-татарская фамилия партизана, то уже через несколько строк становится известно, что он либо дезертировал, либо предал. Ни один факт, ни одно событие в этих книгах нельзя воспринимать как истинное.
Примечателен описанный уже в мемуарах «новой волны» разговор между бывшим начальником Центрального штаба партизанского движения П.К. Пономаренко с бывшим партизанским комбригом Ф.И. Федоренко: «Мы же в Москве называли вас божьими мучениками… И диву давались, узнавая, что вы, применяясь к обстановке… вели активные операции против врага… Так и в книге будет сказано.
— И про «божьих мучеников» напишете?
— Э, нет! Все равно редакторы исправят на «бесстрашных героев». Знаюя их, не первая книга…» [101, с. 75].
История по-разному распорядилась «писательским» трудом бывших партизан. И.З. Вергасова по праву можно считать самым плодовитым партизанским писателем. Его книги «В горах Таврии» издавались в 1949, 1955, 1956, 1959, 1964, 1969 гг. Уже под названием «Крымские тетради» в 1969, 1971,197 4и 1978 гг., а если к ним добавить: «Героические были из жизни крымских партизан», «Дорога на Верхоречье», «Земля у нас одна», «Золотое поле», «На перевале», «Остается с тобой навсегда», «Баллада о политруке», «Ледовый марш», «Герой Социалистического Труда Михаил Андреевич Македонский…», то с каждого из девяти месяцев своего пребывания в партизанском лесу он снял небывалый «писательский урожай».
Проанализируем его главный труд: «В горах Таврии». Прежде всего невольно задаешься вопросом: почему Таврии?
Таврия — это степи в Северном Причерноморье, и никаких гор там нет. Ответ надо искать в том, что в 1948 году, когда писалась книга, шло беспрецедентное в истории СССР уничтожение крымской топонимики. Переименовывались города (Карасубазар — Белогорск); районные центры (Ички — Советское); села (Ханышкой — Отрадное); реки (Кара-Су — Карасевка); горы (Демерджи — Екатерин-гора); пещеры (Кизил-коба — Красная)… В этих условиях И.З. Вергасов не рискнул использовать название «В горах Крыма», так как сам топоним уже был в опале и на официальном уровне повсеместно вытеснялся Тавридой, Таврией…
Примечательно, что ошибка И.З. Вергасова через несколько десятилетий была повторена при наименовании симферопольской футбольной команды, которая по сей день называется «Таврией», что было бы логичнее для Каховки, но никак не для Симферополя.
Тем не менее в книгах И.З. Вергасова содержится ряд интересных наблюдений.
В книге бывшего начальника разведки С.И. Становского ярко описаны первые дни жизни Ялтинского партизанского отряда.
Наиболее энциклопедична книга И.Г. Генова «Дневник партизана», написанная в 1963 году, в период «оттепели». Она хранит крупицы истинной наблюдательности, живого мужицкого ума, рассуждений действительно бывалого человека. В своей работе я буду нередко обращаться к страницам его книги. К сожалению, и она в значительной степени является источником мифологии, в особенности всего, что касается личности А.В. Мокроусова.
Коренной крымчанин, И.Г. Генов органично использует топонимику тех лет, а в конце-книги приводит указатель старых и новых наименований населенных пунктов Крыма. В ту пору это был единственный источник подобной информации. С учетом того, что население края сменилось едва ли не на восемьдесят процентов, то надо признать, что этот указатель был крайне актуален.
Книга П.В. Макарова «Партизаны Таврии» была издана в Москве Военным издательством Министерства обороны СССР, известным тем, что, практически без исключений, за автора все пишет «литературный негр» в звании полковника Советской армии. Для П.В. Макарова это тем более актуально, что еще до войны он, мягко выражаясь, постоянно находился «не в спортивной форме», за что, невзирая на былые заслуги, его регулярно исключали и из рядов ВКП(б), и из рядов КПСС. Из 370 страниц книги периоду Великой Отечественной отведено только 70 страниц, но изучать по ним историю Крыма можно с таким же успехом, как историю Франции по «Трем мушкетерам».
Воспоминания М.А. Македонского «Пламя над Крымом» интересны уже тем, что это воспоминания командира партизанского отряда первого периода борьбы и самого уважаемого командующего партизанским соединением заключительного этапа. Не будучи ни профессиональным военным, ни профессиональным партийным работником, М.А. Македонский стал единственным, кто прошел путь от командира группы до командира партизанского соединения. В его книге содержатся бесценные наблюдения накопления партизанского опыта, о которых мы более подробно поговорим в разделе «партизанская тактика».
Несколько слов необходимо сказать о книгах Н.Д Лугового. Роль этого человека в организации партизанского движения, пожалуй, не сопоставима ни с кем. Он единственный из секретарей райкомов прошел весь долгий и трудный путь крымского партизана. Начинал комиссаром отряда, командовал всеми крымскими партизанами в 1943 году, закончил войну комиссаром Северного соединения. Кроме того, Николай Дмитриевич вел дневники, которые могли стать великолепным подспорьем в его мемуарах. Но, подобно тому, как первые мемуары П.И. Батова начинались с 1943 года и о боях на Перекопе в них не было ни слова, точно так же первая книга воспоминаний Н.Д. Лугового «Побратимы» тоже начиналась с 1943 года.
Мемуарная литература «новой волны», вероятно, начинается воспоминаниями самого прославленного партизанского командира Ф.И. Федоренко [101]. Вот уж кому было что рассказать. Став командиром группы в ноябре 1941 года, он был командиром комендантского взвода при А.В. Мокроусове, командиром отряда и закончил партизанскую эпопею командиром бригады. После войны учился в академии, стал генералом. Воспоминания Ф.И. Федоренко счастливо сочетают в себе знания непосредственного участника событий и военный опыт человека, который может оглянуться и осмыслить происшедшее. Бесценны его сведения о А.В. Мокроусове и попытка разобраться в мифологизации всего, что связано с этой воистину легендарной личностью. К воспоминаниям Ф.И. Федоренко мы не раз будем обращаться в своих исследованиях.
Воспоминания секретаря Бахчисарайского райкома партии, комиссара Бахчисарайского отряда В.И. Черного заметно выделяются из общего перечня подобных работ [103]. Сразу после войны он уехал в Россию, где до самой пенсии занимал пост Первого секретаря обкома партии.
Как я сейчас понимаю, а мне доводилось несколько раз общаться с Василием Ивановичем, он был «старый русский». Родился и вырос в Бахчисарайском районе, свободно говорил на крымско-татарском языке. Выехав из Крыма, он не был отравлен ядом шовинизма. Возвратившись на родину, он по-прежнему видел в крымских татарах только друзей юности, добрых соседей, товарищей по трудной партизанской борьбе. В его книге было совершенно непривычно читать добрые слова в адрес партизан с крымско-татарскими фамилиями и именами. Увы! Отучили.
