Новостей о приближении короля Иоанна так и не поступало, но ясно, что он не очень далеко. Следующий день, 4 июля, стал поистине богатым на события. Английская армия, пройдя на юг 10 миль, приблизилась к своей второй цели, Бретею, – и снова никаких помех со стороны гарнизона. Здесь тоже французы оставили осаду, услышав об английской армии, и она опять вошла в город, не потеряв ни одного солдата. Генрих нашел тут обилие съестных припасов – хватит гарнизону на целый год.
Генрих Ланкастер достиг своей цели и даже ее перевыполнил, но чувствовал – надо сделать «что-то большее»: жить не мог без приключений; решил захватить обнесенный рвом и стеной замок и город Верней, его некоторые считали столицей Нормандии. Этот почтенный город все еще казался на первый взгляд сильно укрепленным и надежно защищенным башней Генриха I (не случайно ее назвали Серой башней), столь же мрачной, как ее строитель; осада могла затянуться на очень долгий период.
Снабжение в Бретее займет все утро, а армии до Вернея надо пройти еще 8 миль. В течение дня, однако, англичане появились перед его стенами и предложили сдаться. Но ворота так и не открылись – решили начать штурм. Все, что мы знаем об атаке, – она оказалась успешной, возможно благодаря метательным орудиям, захваченным в Одемере; это они помогли разбить неприступные стены стоящих на пути англичан городов. Скорее всего, именно этим объясняется быстрая сдача Конша и Вернея[130]. Городские стены сразу захвачены и разрушены, но башня замка, основательно укрепленная, пала только через два дня в 6 часов утра. Пока шла осада, много солдат ранили, но никто не погиб.
К этому времени крошечная английская армия прошла через всю Нижнюю Нормандию, освободила два важных города и взяла два других штурмом, а армия противника так и не появилась. Дальше идти нельзя: всего в 20 милях от Вернея – Дре, где в первый день английского наступления находилась главная французская армия. Где же она теперь и что делает? Этот вопрос больше всего интересует и беспокоит Генриха; дав своей утомленной армии один день на отдых, 7 июля он выступает в обратный путь. Прямой маршрут проходит через Легль, в 14 милях на западе; туда герцог и направился. Вначале марш, как всегда, спокоен; но вот головные отряды достигают города – и сразу сообщение, что французская армия напала на арьергард. Около Тубефа, в 4 милях юго-восточнее Легля, она, шедшая в направлении Бретея, врезалась в отступающих англичан.
Король Иоанн наконец добрался до своего непредсказуемого и неуловимого противника. Теперь у него появился шанс сокрушить этого взломщика спокойствия в Нормандии. И как же он приступил к наказанию противника? Ситуация, как и во времена его отца, не изменилась: вместо того чтобы действовать, он обратился к словам – остановил свою армию и послал к английской армии двух герольдов с вызовом на сражение. Голиаф бросил вызов Давиду. Такой жест французского короля едва ли захватил врасплох английского герцога, знавшего о его прошлых поступках. Генрих, готовый к этому, составил для французского короля ловкий ответ. Его штабной офицер, очевидно, настолько доволен формулировкой, что приводит ее полностью: «...после чего мой господин дал ответ, что прибыл сюда, чтобы выполнить кое-какие дела, которые ему, благодарение Всевышнему, по силам; а возвращаясь назад, где у него тоже дела, в случае, если упомянутый король Франции Иоанн пожелает тревожить его на обратном марше, готов сразиться с ним». Ответа на этот ответ не последовало.
Мрак уже окутал небо, а две армии все еще стояли напротив друг друга. Вдруг через французские ряды прошел слух: вечером герцог Ланкастер собирается напасть на их позиции. Почти паника охватила французов, – спешно они приготовили оружие и стали ждать схватки. Но английского нападения в тот день так и не последовало. Несмотря на это, все понимали, что завтра, 9 июля, столкновения точно не избежать. Начало следующего дня: во французском лагере звучат трубы, разворачивают знамена, маршалы строят армию в боевой порядок. Англичане видны на далеком расстоянии, – не предпринимают никаких действий, не посылают к французам герольда с сообщением о том, чтó намерены делать; странно... Проходит какое-то время; англичане почему-то все менее заметны, и вот их вообще нельзя увидеть... Французы высылают вперед патрули; те возвращаются и сообщают: Легль пуст, английская армия исчезла...
Английский командующий не имел ни малейшего намерения сразиться с огромной французской армией, хотя и написал совсем иное в ответе герольдам, – он содержал обман, но не был откровенной ложью, в нем скрывался элемент правды. Сделать все вовремя и правильно – и можно уйти от противника; план прост (как все военные планы): небольшой отряд солдат развернут по всему фронту, пусть его видит противник до следующего утра, пока вся остальная армия отступает; отряд последует за ней, когда она отойдет на значительное расстояние с максимально возможной скоростью. Ночью главные английские силы, дисциплинированные и обученные, в полной тишине, под наблюдением Ланкастера начали отступление, – армия «стремительно и тихо таяла».
Когда французы обнаружили уловку, противники ушли уже очень далеко и были на подступах к Аржантену – преследование бесполезно. Автор «Больших французских хроник», пытаясь оправдать просчет своего короля, привел абсурдную историю: мол, какой-то неизвестный человек сообщил королю, когда тот впервые обнаружил англичан, что впереди лес и напасть невозможно. Правду открыто сказал Симеон Люс: «Король Франции, вместо того чтобы напасть на англичан, послал герольдов, чтобы предложить бой герцогу Ланкастеру, а он воспользовался этим, чтобы убежать»[131]. Иоанн не усвоил уроки Филиппа: фактически ранние Валуа ничем не отличались от Бурбонов – ничему не учились и никого не прощали.
Аржантена[132] достигли тем же вечером, – англичане покрыли расстояние 35 миль; армия прошла фактически не один марш, а два – ночной и дневной. Но, несмотря на это, результат впечатляет: в ходе «шевоше» захвачено более 2 тысяч лошадей – достаточно, чтобы усадить всю армию, обоз и пленников. Причем, вероятно, немало лошадей захвачено в Аржантене, – расстояние, пройденное за следующий день, внезапно увеличилось до потрясающей цифры, 52 мили, что по сравнению с предыдущим рекордом, 35 миль, кажется невероятным. Ланкастер, возможно, полагал, что его еще преследуют, но после Ториньи, достигнутого 10 июля, замедлил темп; задержка вызвана пересечением реки Вир при Сен-Фромоне. Начиная с отступления мост укреплен, около него устроена засада, но что-то пошло не так; в официальном сообщении говорится: «60 латников и других солдат сидели в засаде, чтобы напасть на наших, но наши 15 латников сразились с ними и убили их всех – поистине чудо».
Вскоре дела пошли еще лучше: на следующий день армия достигла Карантана, то есть своей территории, а еще через день приблизилась к Монтебуру. Роберт Ноллис, которого оставили отвечать за основной лагерь, узнав о подходе своих товарищей, выехал встречать их. В путь он отправился только с 7 вооруженными солдатами и в дороге натолкнулся на засаду из 120 французов. «И упомянутый Роберт, и упомянутые 7 латников убили всех, кроме троих, предложивших за себя выкуп». Несомненно, не зря он получил прозвище Ужасный Роберт.
Армия, по моему подсчету, покрыла за двадцать два дня, совершив 15 маршей, расстояние 330 миль, проходя в среднем 22 мили в день. Подводя итог кампании, приведем слова Роланда Делашенеля из его «Истории Карла V»: «Полный успех королевского предприятия: солдаты Ланкастера захватили или защитили несколько крепостей, вернули много военнопленных, захватили 2 тысячи лошадей противника, огромную добычу и не понесли практически никаких потерь».
В результате этой экспедиции Филипп Наваррский отправился в Англию и присягнул Эдуарду III за его нормандские владения. Союз между двумя странами скреплен печатью, и на протяжении нескольких лет наваррцы-нормандцы сражались плечом к плечу с англичанами.
Достижения Генриха Ланкастера говорят сами за себя, в отличие от действий Иоанна, – их из-за недостатка письменных источников мы не всегда можем восстановить. Чтобы оценить эти действия, попытаемся заполнить пробелы между 22 июня, когда он в Дре, и 8 июля – появился у Легля; полагаю, это можно сделать с достаточной степенью достоверности.
Предположим, что не Дре, а Руан – место концентрации французской армии, и все станет намного яснее. Дре не крупный город, и в источниках не говорится, что главная французская армия находилась или собиралась концентрироваться там, хотя большинство писавших, кажется, соглашаются с этим. Естественно, такое место – Руан. Этот город имел очевидные административные и географические преимущества, и именно в таких городах Иоанн и его отец обычно назначали сбор армии, например в Амьене, Аррасе, Шартре, Рене и т. д. Кроме того, Руан по стратегическим соображениям лучше всего подходил для целей Иоанна: располагался рядом с сердцем наваррских владений, на равном расстоянии от Понт-Одемера и Бретея. Представим, что Иоанн покинул Дре и отправился в Руан 23 июня или немного позже. Он достигает Руана 25 июня и следующие четыре дня занимается организацией армии, поскольку постоянно один за другим прибывают новые контингенты. В течение ночи 29 июня в город приходит гарнизон захваченного Понт-Одемера; пытаясь оправдать свое отступление, прибывшие сильно преувеличивают численность английской армии. Иоанн отнесся к их сообщениям серьезно, не понимая, что истории, которые рассказываются беглецами с поля битвы, всегда приукрашены и к ним следует относиться с осторожностью. С оглядкой, неторопливо он наступает к Понт-Одемеру со всей армией, не понимая, что его противник всего лишь небольшая армия. Через два дня, вечером 2 июля, он прибывает в Понт-Одемер и узнает, что англичане утром ушли на юг. После этого начинается преследование, о котором говорят «Большие французские хроники»: по стопам неприятеля Иоанн 5 июля достигает предместья Бретея (через полтора дня после англичан) и располагается в Конде, в 3 милях восточнее.
