Константин Писаренко - Тайны дворцовых переворотов

За порогом Столовой император, видимо, и встретился с Паленом. Что именно нашептал Павлу Петровичу столичный губернатор, неизвестно. Только ровно в «три четверти десятого» (21.45) на квартиру к Саблукову прискакал фельдъегерь с предписанием полковнику срочно явиться во дворец. Минут через десять – пятнадцать штаб-офицер был в библиотеке царя. Хозяин охраняемой гвардейцами спальни все еще отсутствовал, задержавшись после ужина в покоях жены. Наконец в 22 часа 16 минут часовой крикнул: «Вон!», и монарх в сопровождении дежурного генерал-адъютанта Федора Петровича Уварова вошел в комнату со стороны маленькой кухни. Впереди бежала собачка по кличке Шпиц.

Царь приблизился к Саблукову и воскликнул по-французски: «Вы – якобинцы!» Опешивший полковник растерянно ответил: «Да, государь». Тот пояснил: «Не вы, но полк». Конногвардеец, вступаясь за честь сослуживцев, возразил: «Пусть бы еще я, но Вы ошибаетесь, государь, в отношении полка». На это Павел, не колеблясь, отрезал: «А я лучше знаю. Сводить караул!» Саблукову оставалось лишь повиноваться и скомандовать: «По отделениям, направо! Марш!»

Корнет Андреевский молча увел людей вниз. Император тем не удовольствовался. Повторив обвинения в якобинстве, он распорядился выслать весь полк из города, пообещав эскадрон полковника разместить в Царском Селе. На сем выволочка закончилась. Пост у тамбура опочивальни заняли два лакея, одетых в гусарскую форму. Затем государь поклонился Саблукову и скрылся за двумя дверями спальни. Обескураженный офицер возвратился в полк. А причастный к заговору генерал Уваров, разумеется, не мешкая, сообщил П. А. Палену об успешном финале разыгранной на ходу импровизации.

Губернатор, не теряя времени, помчался к Зимнему дворцу, не забыв снарядить человека к господину Клингеру. Около одиннадцати часов пополудни П. А. Зубов прочитал вторую записку, присланную за вечер из Михайловского замка. Первую с просьбой об отправке к Павлу I группы кадет (Коцебу по ошибке, видно, назвал их пажами) получили в десять часов. Платон Александрович как-то странно улыбался, рекомендуя поторопиться с отъездом мальчиков в императорскую резиденцию. В одиннадцатичасовой депеше содержались теплые слова в адрес гостеприимного директора и вопрос о корпусных обязанностях барона Дибича. Клингер, наверное, сильно недоумевал по поводу двух писем. Зато князя они, судя по всему, не смущали. Есть все основания предполагать, что автором оных, если не прямым, то косвенным, являлся граф Пален, в столь замаскированном виде уведомлявший компаньона о принятых им мерах в Михайловском дворце. Потом фаворит Екатерины поболтал с подчиненным минут сорок – пятьдесят об удивительной переписке и, простившись с ним, поехал в сторону Летнего сада, где надеялся пересечься с офицерами, идущими свергать тирана.

За те полтора часа, что Зубов общался с генералом Клингером, Пален успел полностью запустить в действие механизм мятежа. В жилище Талызина сановник вернулся незадолго до одиннадцати вечера. Обрадовал захмелевших (кроме Бенигсена) «брутов» хорошими новостями из Михайловского замка: мол, там все спокойно и царь ни о чем не догадывается. Поручил хозяину квартиры поднять в ружье 3-й и 4-й батальоны Преображенского полка, а Леонтию Ивановичу Депрерадовичу — 1-й батальон Семеновского. Если Талызин без труда сформировал колонну преображенцев (солдаты жили в домах по Миллионной улице), то Депрерадовичу предстояло выводить роты к Гостиному двору с западных предместий на южном берегу Фонтанки. Уложиться ему надлежало в срок до двенадцати часов…

Паузой Петр Алексеевич, вероятно, воспользовался для окончательного редактирования текста манифеста об отречении Павла I, не исключено, в присутствии сенатора Дмитрия Прокофьевича Трощинского. Ближе к полуночи генерал-губернатор и Бенигсен известили изрядно напившихся офицеров, что историческая минута наступила. Пора идти к царскому дворцу. Военных разделили на две партии. Первую увлек за собой Леонтий Бенигсен, вторую возглавил Пален. Замыкали шествие два батальона преображенцев, ведомые Талызиным. По дороге к авангарду Леонтия Леонтьевича присоединился Платон Зубов. Адъютант Преображенского полка Александр Васильевич Аргамаков (обладавший привилегией докладывать царю о столичных пожарах) взялся провести группу Бенигсена к покоям государя.

Передовой отряд несколько вырвался вперед и, естественно, раньше прочих оказался у Рождественских ворот (налево от дворцовой церкви, напротив нынешней Садовой улицы). Аргамаков беспрепятственно миновал часовых и провел мимо них своих товарищей. Вскоре два десятка офицеров очутились у маленькой винтовой лестницы, по которой все и взбежали на второй этаж…

Тем временем Пален со второй когортой обошел дворец по будущей Садовой и проник в здание через парадный подъезд. Затем свернул направо к ближайшей лестнице, за которой располагалась гауптвахта с гвардейским караулом семеновцев. Первым делом военный губернатор помог К. М. Полторацкому нейтрализовать «гатчинца» Воронкова. Далее он отдал ряд распоряжений по аресту в городе нескольких преданных царю персон, после чего направился к комнатам Александра Павловича, размещавшимся на той же восточной стороне. Граф разбудил великого князя и вернулся к командиру семеновцев{127}. Там ему и донесли о завершении акции и гибели Павла. Стрелки на дворцовых циферблатах едва перевалили за четверть первого ночи.

Группа Бенигсена и Зубова выполнила поставленную перед ней задачу в считанные минуты. Хотя часть офицеров и поотстала на винтовой лестнице, около десяти человек, в том числе Бенигсена с Зубовым, Аргамаков все же вывел к маленькой кухоньке возле библиотеки. Адъютант постучал в закрытую дверь и на вопрос дремавших до того лакеев-гусар: «Что такое?» – воскликнул: «Пожар!» Слуги, хорошо знавшие голос гвардейца, отворили двери. Тут же чья-то сабля опустилась на голову одного из охранников (Кирилова). Другой умудрился увернуться от нападения и с криком ретировался в смежную слева комнату, где спали несколько дежурных дворцовых служителей. Лакей поднял на ноги соседей. И те вслед за ним бросились врассыпную. Кто – в церковь, кто – в апартаменты императрицы. А два истопника решили искать защиты у Преображенского караула в вестибюле рядом с главной лестницей. В длинном зале с античными скульптурами беглецы столкнулись с незнакомым офицером (Вяземским, из группы Палена), еще пуще перепугались и кинулись назад, к покоям Марии Федоровны{128}.

Между тем Бенигсен, Зубовы, Аргамаков, Яшвиль, Скарятин, Горданов, Татаринов и, конечно, не только они распахнули оказавшуюся незапертой первую дверь в спальню-кабинет императора, попав в небольшой тамбур с потаенной лестницей справа (ведущей в комнаты фаворитки Анны Гагариной, к которой венценосный поклонник княгини отлучался до 11 часа вечера) и стойкой для знамен слева. Вторую дверь пришлось взламывать. Ворвавшись в опочивальню, заговорщики не сразу обнаружили Павла. Крик лакеев разбудил его. Почему-то вместо того, чтобы приготовиться к вооруженному отпору (наверняка в комнате имелись пистолеты, не говоря о шпаге), монарх предпочел спрятаться за портьерой или каминным экраном. Царя, разумеется, нашли. Платон Зубов попытался реализовать идею отречения и, держа в руках проект соответствующего акта, принялся убеждать государя подписать манифест. Но правнук Петра Великого отверг претензии, заспорил с оратором и с нетрезвой свитой князя, постепенно возраставшей за счет тех, кто замешкался на лестнице. В образовавшейся толчее кто-то неловким движением уронил ширму на светильник. Комната погрузилась во мрак. Бенигсен вышел в библиотеку за свечой. В то же мгновение то ли Николай Зубов с зажатой в кулаке золотой табакеркой, то ли Александр Аргамаков, сжимавший рукоятку пистолета, воспользовался темнотой. Сильный удар в висок опрокинул Павла на письменный стол. Словно по сигналу, офицеры тут же навалились на несчастного и начали избивать. У кого-то в руке (видимо, у Скарятина) мелькнул шарф, который не замедлили накинуть на шею жертвы. Но затянуть удавку сразу не смогли. Император успел просунуть в нее ладонь. Тогда, по свидетельству Коцебу, «какой-то изверг взял его за самые чувствительные части тела и стиснул их. Боль заставила его отвести туда руку». В ту же секунду император был задушен…{129}

Затем Пален установил пикет под командой Александра Волкова в покое императрицы у злополучно запертой двери из прихожей царской опочивальни в апартаменты супруги. Взвод Марина разместили в библиотеке. Оба отряда выслушали строгий приказ никого не впускать в спальню. А чуть погодя оцепившие по периметру замок 3-й и 4-й батальоны преображенцев и немного припозднившийся 1-й батальон семеновцев громким, но не восторженным «Ура!» поприветствовали восшествие на престол нового российского императора Александра I.