Новгородские пятины (1426 год)
На северо-запад от Новгорода между реками Волхов и Луга находилась Водская, или, как ее писали, Вотьская, пятина, с древним торговым форпостом Новгорода Старая Ладога. Название эта земля получила от племени водь, исконных обитателей земли. На северо-восток тянулась Обонежская пятина, занимавшая территорию по обеим сторонам Онежского озера и вплоть до Белого моря. На юго-восток шла Деревская пятина между реками Мета и Луга. На юго-запад между Ловатью и Лугой, по берегам Шелони, шла Шелонская пятина. А на восток и юго-восток за Деревской и Шелонской пятинами простиралась Бежецкая пятина, нижняя ее граница соприкасалась с Тверским и Ярославским княжествами. Правда, это деление новгородской земли по пятинам исходит из московских актов XV века; как это было в более древнее время, новгородские летописи умалчивают. Да и зачем им было обозначать границы, которые и так каждый горожанин отлично знал? Но и по московским актам размер новгородской земли потрясает воображение. Даже в благополучном для Москвы XIV веке вся московская земля несколько раз могла уложиться в новгородской – вот что такое был древний Новгород!
До XV столетия подконтрольные Новгороду области не назывались пятины (как и почему появилось это наименование, неизвестно, оно отражено только в московских актах и известно с 1426 года), они попросту так и назывались – землями. Житийная литература сообщает: «Бысть тогда (около 1426 г.) Великий Новград по жребиям разделен, яже нарицаются пятины». Никаких пятин до этого года Новгород не знал.
«Особенностью пятинного деления Новгородской области, – пишет Ключевский, – было то, что все пятины, кроме Бежецкой, начинались вплоть у самого Новгорода или, как Деревская, недалеко от него и в виде расширяющихся радиальных полос бежали во все стороны. Так, Деревяницкий погост Обонежской пятины находился в двух верстах от Новгорода, а погост Спасский той же пятины – в 700 верстах, на Выгоозере, около Белого моря. Только в Бежецкой пятине, по книгам XVI в., ближайший погост находился от Новгорода в 100 верстах. Это наводит на мысль, что округа, рано или поздно получившие название пятин, состояли из древнейших и ближайших к Новгороду владений и постепенно расширялись».
Это очевидно, поскольку Новгород проводил свою собственную колонизацию и свое собственное постепенное подчинение племен, проживавших сначала вблизи, а потом и вдали от города. Колонизация была столь успешной, что позже кроме пятин появились и волости – земли, присоединенные уже после образования «земель», они носили название волостей и находились на особом положении. Это своего рода городовые округа, подчинявшиеся Новгороду, – Волок-Дамский, Бежичи, Торжок, Ржев, Великие Луки и соответственно волоколамская, бежицкая, торжковская, ржевская, великолукская волости. Волости имели одну интересную особенность: они состояли в совместном владении – первые три сначала с Владимирским, позже Московским княжеством, последние две сначала со Смоленским княжеством, а затем с Литовским великим княжеством. Особое положение занимала Двинская земля или Заволочье, наиболее позднее приобретение Новгорода, которая тянулась от Онеги и Северной Двины до бассейна Волги. Была еще Пермская земля, которая шла по реке Вычегде. Далее к востоку располагалась по Печоре волость Печора, а еще далее на восток, по ту сторону Уральских гор, – волость Югра. На северном берегу Белого моря лежала волость Тре, или Терский берег. Так что не Москва, а Новгород положили начало колонизации северных земель и земель за Уральскими горами, то есть азиатских. Правда, подчинение этих земель и волостей Новгороду было не по московскому образцу. Новогород не переселял в свои дальние земли своих жителей, с него хватало простого сбора дани и постройки в важных для торговли районах укрепленных пунктов – городов.
«Новгородская территория расширялась преимущественно посредством военно-промышленной колонизации, – пишет Ключевский. – В Новгороде составлялись компании вооруженных промышленников, которые направлялись по рекам в разные стороны от города, чаще всего на финский северо-восток, основывали там поселения, облагали данью покоренных туземцев и заводили лесные и другие промыслы».
Новгород и Киев (вторая четверть XII века)
Если исходить из ранней истории Новгорода, то историк не находит особенных отличий в устройстве политического управления городом от других днепровских земель. Новгород был первым городом, захваченным скандинавами, но он был рано оставлен ради более приятного и удобного Киева. И до Ярослава новгородская земля никак не считалась частью Днепровского государства. Это была вторая важная земля, но не Киевская Русь. Скажем, до Ярослава это было другое государство, хотя подчиненное Киеву. При потомках Ярослава Новгород с его землями был включен в состав Днепровской Руси. На протяжении этой начальной эпохи киевские князья просто посылали в Новгород для управления старшего сына, показывая таким образом по закону старшинства значение Новгорода как второго по значимости города (и наследного района), то есть претендент на Киев сперва должен был «отработать» в Новгороде.
«До второй четверти XII в. в быте Новгородской земли, – поясняет Ключевский, – незаметно никаких политических особенностей, которые выделяли бы ее из ряда других областей Русской земли; только впоследствии новгородцы в договорах с князьями ссылались на грамоты Ярослава I, по которым они платили дань великим князьям. Это было письменное определение финансовых отношений, которые в других старших городах устанавливались устными договорами князей с вечем. Но со смерти Владимира Мономаха новгородцы все успешнее приобретают преимущества, ставшие основанием новгородской вольности. Успешному развитию этого политического обособления Новгородской земли помогали различные условия, которые нигде, ни в какой другой русской области не приходили в такое своеобразное сочетание, в каком они действовали в судьбе Новгорода. Одни из этих условий были связаны с географическим положением края, другие вышли из исторической обстановки, в какой жил Новгород, из внешних его отношений. Укажу сперва географические условия. 1) Новгород был политическим средоточием края, составлявшего отдаленный северо-западный угол тогдашней Руси. Это отдаленное положение Новгорода ставило его вне круга русских земель, бывших главной ареной деятельности князей и их дружин. Это освобождало Новгород от непосредственного давления со стороны князя и его дружины и позволяло новгородскому быту развиваться свободнее, на большем просторе. 2) Новгород был экономическим средоточием края, наполненного лесами и болотами, в котором хлебопашество никогда не могло стать основанием народного хозяйства. Наконец, 3) Новгород лежит близко к главным речным бассейнам нашей равнины – к Волге, Днепру и Западной Двине, а Волхов соединяет его прямым водным путем с Финским заливом и Балтийским морем. Благодаря этой близости к большим торговым дорогам Руси Новгород рано втянулся в разносторонние торговые обороты. Таким образом, промышленность и торговля стали основанием местного народного хозяйства. Столь же благоприятно для развития новгородской вольности складывались и внешние отношения. В XII в. усобицы князей уронили княжеский авторитет. Это давало возможность местным земским мирам свободнее определять свои отношения к князьям. Новгород шире всех воспользовался этой выгодой. Став на окраине Руси, с нескольких сторон окруженный враждебными инородцами, и притом занимаясь преимущественно внешней торговлей, Новгород всегда нуждался в князе и его боевой дружине для обороны своих границ и торговых путей. Но именно в XII в., когда запутавшиеся княжеские счеты уронили княжеский авторитет, Новгород нуждался в князе и его дружине гораздо менее, чем нуждался прежде и чем стал нуждаться потом. Потом на новгородской границе стали два опасных врага – Ливонский орден и объединенная Литва. В XII в. еще не грозила ни та ни другая опасность: Ливонский орден основался в самом начале XIII в., а Литва стала объединяться с конца этого столетия. Совокупным действием всех этих благоприятных условий определились и отношения Новгорода к князьям, и устройство его управления, и его общественный склад, и, наконец, характер его политической жизни».
Вероятно, все это немного не так. Не запутавшиеся княжеские отношения уронили авторитет киевских князей и соответственно князей-назначенцев, айв более дальней истории Новгород имел несколько иные отношения с князьями.
Новгород и князь
Само по себе показательно, что даже своего первого князя новгородцы не принимают в самом городе: он живет за пределами Новгорода, не внутри города. Его двор находится за стенами города. Просто о той ранней истории очень трудно судить, как она происходила и каковы были реальные отношения между городом и князем. Но даже договоры Ярослава о дани говорят только об одном: о подчинении самого князя Киеву, чего не могло не быть. А вот как строились отношения князя и города, это известно, действительно, из более поздних источников. Князь и город заключали договор: князь обещал выполнять защиту города своей дружиной, а новгородцы обещали выставлять в случае необходимости вооруженное ополчение. Меркантильные новгородцы, между прочим, оговаривали расходы князя так скрупулезно, чтобы не дать тому возможности ни наживаться за счет города, ни манкировать своими обязанностями.
