Наступило лето 1503 г. В Москве состоялся церковный собор. Сохранились его постановления о невзимании платы («мзды») за поставление в священники и о лишении вдовых попов права церковного служения. Решено также запретить проживание монахов и монахинь в одном и том же монастыре. Собор 1503 г., без сомнения, занимался весьма важными вопросами, связанными с внутренним устройством русской церкви. Но еще важнее был вопрос о церковных землях. Сохранился «Соборный доклад» по этому вопросу, направленный великому князю митрополитом Симоном (по мнению исследователей, выписка из подлинного протокола собора), сохранилось и несколько публицистических произведений современников на эту тему. Особое значение имеет «Слово иное»— памятник, сравнительно недавно введенный в научный оборот советским исследователем Ю. К. Бегуновым. Эти источники в своей совокупности позволяют в общих чертах реконструировать события, связанные с обсуждением на соборе вопроса о церковном землевладении.
На рассмотрение собора великий князь предложил проект коренной реформы: «У митрополита и у всех владык и у всех монастырей села поимати и вся к своим соединити». Это означало секуляризацию основных категорий церковных земель — передачу их в ведение государственной власти. Взамен великий князь предлагал «...митрополита же и владык и всех монастырей из своея казны издоволити и хлебом изоброчити из своих житниц». Лишенные собственных земель, иерархи и монастыри должны были получать ругу — своего рода государственное жалование. Феодальная церковь лишалась всякой экономической самостоятельности и ставилась под полный контроль государственной власти.
Не удивительно, что проект реформы вызвал ожесточенную полемику, в которую оказались втянуты и сыновья великого князя. По свидетельству «Слова иного», процесс секуляризации поддержали наследник Василий и третий сын великого князя Дмитрий. Второй сын, Юрий Иванович, видимо, не одобрял реформу. За секуляризацию высказались дьяки введенные — руководители государственных ведомств. Из церковных деятелей на стороне реформы были Нил Сорский и епископы — тверской Вассиан и коломенский Никон. Против секуляризации выступили митрополит Симон (несмотря на свой постоянный страх пред великим князем), архиепископ новгородский Геннадий, епископ суздальский Нифонт, а также игумен Троицкого Сергиева монастыря Серапион. Идейным вдохновителем оппозиции реформе был Иосиф, игумен Волоколамского монастыря.[202]
Полемика на соборе закончилась победой Иосифа и его сторонников, т. е. большинства иерархов. Ссылаясь на церковные постановления и исторические прецеденты, собор в своем ответе великому князю решительно подчеркнул незыблемость положения о неприкосновенности церковных имуществ: «...не продаема, не отдаема, ни емлема няким никогда ж в веки века, и нерушима быта».
Не исключено, что исход прений был в окончательном счете связан с чисто случайным, но фундаментально важным фактом. По сообщению Никоновской летописи (более поздней, но хорошо информированной), «того же лета (1503 г.— Ю. А.) месяца июля в 28 день... князь великий Иван Васильевич всеа Руся начат изнемогати». Болезнь, видимо, была внезапной (о чем свидетельствует точная дата) и очень серьезной (иначе о ней бы не написал летописец). Степенная Книга уточняет: великий князь «и ногама своима едва ходити можаше, подержим от неких». Значит, Иван Васильевич потерял возможность самостоятельно передвигаться — скорее всего, его постиг удар (по теперешней терминологии — инсульт).[203]
Автор «Слова иного» прямо связывает внезапную болезнь великого князя с борьбой за монастырские земли. По его словам, в очередном конфликте между монахами и черными крестьянами по поводу земель в селе Илемне великий князь встал на сторону крестьян и велел оштрафовать троицких старцев. Более того, Иван Васильевич повелел властям Троицкого монастыря предъявить все грамоты на монастырские вотчины. Несомненно, речь шла о пересмотре владельческих прав крупнейшего на Руси церковного землевладельца. В ответ на это игумен Серапион подготовил эффектное зрелище — он велел к великому князю «з грамотами быти старым старцем, которые и с келей не исходят». Дряхлые отшельники тронулись в путь на колесницах, а кто и на носилках... Но в ту же ночь у великого князя отнялись рука, нога и глаз. Он был наказан за свое «святотатство»...
Легенда — одна из форм отражения реальной действительности. Несмотря на легендарную окраску, рассказ «Слова иного» правдоподобен.
Внезапное заболевание Ивана Васильевича и бурные прения о церковных землях совпали по времени. Болезнь главы государства могла способствовать победе клерикальной оппозиции на соборе.
Только через двести лет, при Петре Великом, была осуществлена аналогичная реформа, но лишь в 60-е гг. XVIII в. проект секуляризации был действительно проведен в жизнь.
Трудно сказать, как сложились бы дела на Руси, если бы секуляризацию удалось осуществить в начале XVI в. В странах Западной Европы секуляризация первой половины XVI в. была тесно связана с Реформацией и носила объективно прогрессивный характер — она способствовала развитию буржуазных отношений. Во всяком случае, можно предполагать, что на Руси секуляризация привела бы к усилению государственной власти и светских тенденций в культуре и идеологии. Но проект секуляризации не был принят собором. Это означало победу консервативной клерикальной оппозиции и имело далеко идущие последствия.
Великий князь Иван Васильевич потерпел политическое поражение — первый и последний раз в жизни. Поражение на соборе и по крайней мере частичная утрата дееспособности вследствие тяжелой, неизлечимой болезни знаменовало конец реального правления первого государя всея Руси.
«Путь бо сей краток есть, им же течем. Дым есть житие сие»,— учил мудрый Нил Сорский. Жизнь шла к концу.
21 сентября Иван Васильевич «с сыном своим, великим князем Василием и с прочими детьми» выехал из Москвы в дальний путь. Они объезжали монастыри. Побывали они и у Троицы в Сергиеве монастыре, и в Переяславле, и в Ростове, и в Ярославле, «всюду молитвы простирая». Только 9 ноября великокняжеский поезд вернулся в Москву. Иван Васильевич никогда не отличался демонстративной, показной набожностью, а монастырских старцев определенно недолюбливал. Резкое изменение настроения и поведения — косвенное свидетельство тяжелой болезни.[204]
Как когда-то слепой отец, Иван Васильевич нуждался теперь в реальном соправителе. Власть ускользала из рук. Великий князь временами еще принимал участие в делах. 18 апреля 1505 г. «по его слову» белозерский писец В. Г. Наумов судил суд о тамошних землях. Это последнее упоминание имени Ивана III в судебных актах.[205] Великого князя продолжало интересовать каменное строительство, особенно в его любимом московском Кремле. Летописец сообщает о его распоряжениях по этому поводу. Последнее — 21 мая 1505 г. В этот день Иван Васильевич велел разобрать старый Архангельский собор и церковь Иоанна Лествичника «под колоколы» и заложить новые храмы.
Не терял он пз вида по мере возможности и другое свое любимое детище — посольскую службу. 27 февраля 1505 г. датируются последние известные вам слова Ивана Васильевича. Обращаясь к послам Менгли-Гирея, «князь великий большой» велел передать хану: «...чтобы и меня для учинил так, при мне бы сына моего Василья учинил себе прямым другом и братом, да и грамоту бы ему свою шертную дал, а мои бы то очи видели. Зане же царь ведает сам, что всякой отец живет сыну...»[206]
В декабре 1504 г. запылали костры: «сожгоша в клетке диака Волка Курицына, да Митю Коноплева, да Ивашка Максимова, декабря 27. А Некрасу Руковову повелеша язык урезати и в Новгороде Великом сожгоша его». Сожжены были архимандрит Кассиан и его брат, и «иных многих еретиков сожгоша». Первый раз (и едва ли не последний) на Руси было совершено аутодафе, излюбленный католической церковью бескровный и радикальный метод борьбы с еретиками.[207]
Кто был инициатором этого «гуманного» распоряжения? По сообщению летописца, это «князь великий Иван Васильевич и князь великий Василий Иванович всея Руси со отцем с своим с Симоном митрополитом и с епископы, и с всем собором обыскоша еретиков, повелеша их лихих смертною казнию казнити». На Руси теперь два великих князя. Кто из них сказал решающее слово? Так или иначе, декабрьские костры — прямое, неизбежное следствие победы клерикальной оппозиции на соборе 1503 г., тех сдвигов в политическом климате страны, которые были вызваны неудачей проекта секуляризации и тяжелой болезнью великого князя Ивана Васильевича.
Далеко ушел новый собор от мягкой политики 1490 г.... Сила, спасшая тогда жизнь еретиков, теперь исчезла. Сожжен Иван Волк Курицын — сотрудник посольского ведомства, брат Федора Курицына, фактического руководителя этого ведомства на протяжении многих лет (последний раз упоминался в 1500 г.). В зловещем пламени зимних костров просвечивали контуры новой эпохи. Кончалось время Ивана Васильевича, начиналось время Василия Ивановича.
