и самому правителю не подвластны. Тут-то к Алли-паше мудрейшему и справедливому настоятель ордена Голубой чаши и подвалил. Орден в то время был вовсе захудалым. Ни своего бога покровителя, ни монастырей, ни храмов толковых. Так одна обитель в глуши да земли с десяток наделов. А предложение правителю сделал такое, что Алли-паше мудрейший и справедливый отказаться не смог. Оказывается, монахи ордена могли из человека делать тварь бессловесную. Без памяти, без чувств. Послушную и работящую. Хватай безбожника и через седмицу на рудники, лунный камень рыть. С тех пор орден Голубой чаши и воспрял. В одной Иссе храмов полтора десятка настроили. А дворец Веры немногим в размерах уступает дворцу правителя. Да и с богами покровителями разобрались. Оказывается и Нелана Ясноликая и Кали Неукротимая и Перен Огнебородый, все из Голубой чаши силу черпают. А кого из богов от чаши отлучают, тот и катится в Гиену огненную, словно и не бог вовсе, а последний грешник. Во всяком случае именно так объясняли свои деяния изумленным прохожим монахи ордена Голубой чаши, когда громили храм Путса Короткорукого. Правда злые языки шептали, что верховный жрец бога цветов, пытался через Великого Визиря прищучить чашечников. Да на то они и языки, чтобы их вырывать. Сотни монахов, вооружившись массивными бревнами, просто разнесли по камням небольшой храм бога цветов, а немногочисленных жрецов связали и уволокли во Дворец веры. Но видно хитрый бог припрятал где-то толику силы и в наказание за святотатство той же весной не позволил зацвести оливковым деревьям. Сам Алли-паша мудрейший и справедливый разгневался несказанно. Торговля оливковым маслом весомо пополняла казну. Храм Путса Короткорукого отстроили заново, жрецов призвали из других провинций, тем все и закончилось. Но с тех пор монахи Голубой чаши на чужие храмы не зарились. Впрочем и жрецы иных богов в своих проповедях старались Голубую чашу не поминать. А что до простых горожан, те твердо уяснили, с орденом Голубой чаши лучше не ссорится. Вот и набивается толпа в храмы Голубой чаши по пятницам на недельную мессу. Другие храмы тоже не пустуют. Мало ли какие проблемы у человека бывают. Кто на службу в стражники попасть хочет, вот к Перену Огнебородому и взывает, у кого дитя малое заболело, Нелану Ясноликую ублажить надо, а уж о Кали Неукротимой забыть, такого не всякому врагу пожелаешь. Да и Путса Короткорукого зауважали изрядно.
Обо всем этом размышлял Борс, верный адепт ордена Тишайшего, удачливый вор и законопослушный горожанин. Заунывный вопль монаха Голубой чаши, славящий правителя, заставил вора задуматься о том, что все главные события в его жизни так или иначе связаны с чашечниками. Вот и сейчас, когда предстоит совершить самую дерзкую кражу за последнюю дюжину лет, да что там дюжину — сотню — украсть Лунный браслет, величайшую драгоценность провинции. Впрочем, предстоящую кражу мог бы назвать дерзкой, только человек, непосвященный в детали. Заказчик, пожелавший заполучить Лунный браслет, жрец ордена Голубой чаши и далеко не из последних, судя по тому каким надменным голосом он цедил условия и порядок ограбления. Не вызывало ни малейшего сомнения, что монах говорит от имени кого-то, гораздо более значимого, возможно даже Верховного Владыки, главы совета наместников. И уж совершенно очевидно, что разговор проходил при одобрении Верховного жреца ордена. А когда жрец проговорил все детали, стало понятно, что без согласия наместника провинции Юсуп-али великого и непогрешимого, такую кражу совершить нельзя. То есть украсть можно все. В этом я был твердо убежден и готов был отстаивать свои убеждения личным примером. Но зачем же воровать так бездарно. Похоже, предполагается вовлечь в предстоящую кражу, в качестве соучастников, добрую дюжину посторонних, не имеющих ни малейшего отношения к ордену Тишайшего. И зачем тогда использовать такого специалиста как Борс. Не проще ли Юсупу-али великому и непогрешимому просто передать Лунный браслет нужному человеку, а затем во всеуслышание объявить о краже. Опять же никаких проблем с дознанием,
потому как и спросить не с кого. Сам Юсуп-али великий и непогрешимый, так вообще никакому и ничему неподсуден. На то он и непогрешимый.
А всякий другой подозреваемый тут же суд Праведников потребует, попробуй откажи, коли дело идет о главной святыне целой провинции и с чистой совестью заявит, нет не воровал. Вот и свободен. Суд Праведников это не дознание, где нюансами интересуются, брал ли браслет в руки, кому передавал, и восторженный ли у тебя образ мысли, а не задумал ли какую каверзу против власти богом данной. На суде Праведников всегда только один вопрос — какие преступления ты совершил в своей греховной жизни. А дальше всегда свершается чудо, ради которого собирается толпа восторженных и одновременно испуганных горожан. Всего один вопрос и взгляд Праведника прямо в глаза. И подозреваемый громко коротко и внятно говорит — украл или нет. Один вопрос и два вердикта — виновен, невиновен. Ежели виновен, так позавидуешь тем несчастным, которые умерли от боли, корчась в щупальцах Боевых Калганов. Ну а коль невиновен, никто тебе слова худого сказать не посмеет. А Праведники они не могут ошибаться. Да только вопросы у них простые и решения простые, если украл, виновен, не украл — не виновен. Только при таком раскладе и браслет украсть можно и виновного никогда не найдешь.
Ну а если такой вариант не подходит, значит виновный должен быть и станет этим козлом отпущения он, знаменитый и удачливый вор Борс, тело которого, подвешенное за шею, вывесят на площади Неприкаянных, а то что браслет при теле не найдут, так это воровской фарт. И никто из мирных горожан не усомнится, что только такой негодяй, как Борс и мог посягнуть на святыню, а те немногие, кто знали вора поближе, своими сомнениями ни с кем делиться не станут.
Похоже, все на самом деле еще интереснее, чем я мог себе предположить. А мясо все-таки надо снимать с огня. Иначе точно пересохнет. Оказывается мы что-то упустили. Надо бы разобраться, что это за Праведники появились в нашем городе. Может быть и не стоило отпускать развитие Иссы в настолько уж автономное плавание. И надо было бы хотя бы изредка присматривать за ней. Пожалуй мне придется заняться устранением этого упущения.
Глава двадцать вторая. Лунный Камень и любимая жена Юстус-арги
В которой главный герой продолжает наблюдать за перипетиями
