— Пустяки, мистер Янушевич, надеюсь, мы с вами еще поработаем.
— Обязательно, я теперь только с вами! Привет мистеру Хербсту.
— Мистер Хербст как раз передает вам новые разработки относительно вашей позиции на ближайшие полгода, следуйте его советам, не пропадете!
— Большое спасибо, это очень ценно для меня. Я сейчас как раз еду в штаб, думаю, конверт от мистера Хербста на мое имя уже доставлен.
— Желаю удачи!
Машина Янушевича подкатила к штабу, где уже вовсю отмечали победу.
— Мы получили из посольства новые директивы, которые они называют «разработками», — доложил Янушевичу Николай.
— Ты уже ознакомился?
— В общих чертах.
— А ребята? Клюквин, Ахметов, Колесник? Они смотрели?
— Я размножил и разослал, — ответил Козак. — Они еще вчера получили.
— Ну, и… — Янушевич выжидательно посмотрел на своего помощника.
— Клюквин хочет с вами поговорить, — доложил Николай.
— Он на линии? Соединяй, я хочу узнать, что он думает.
Через минуту Клюквин был на связи.
— Тут все ясно как божий день, Витя, — невесело начал Клюквин. — Надо договариваться с «оранжевыми».
— И что? — Янушевич скорчил недовольную гримасу. — Чего они нам советуют?
— Придется подписать с Ищенко что-то вроде конкордата об общей позиции, — ответил Клюквин. — «Универсал народного единства». Только тогда Ищенко согласится, чтобы ты снова стал премьером.
— Ну… — дернул плечом Янушевич. — Что за ерунда?
— Придется отказаться от некоторых программных тезисов и позиций.
— Например?
— Русский язык, ну и еще кой-чего, — ответил Клюквин.
— Что «кое-что»?
— НАТО.
— Что «НАТО»?
— Ты должен будешь подписать пункты, согласно которым не возражаешь, чтобы Украина вступала в НАТО.
— Так меня мои избиратели на штыки поднимут!
— Вот и надо решать, что главнее — премьерское кресло или избиратели.
Американське сало «Лярд» зроблено спеціально для України[53].
— Украина совместно с Молдавией по просьбе НАТО начали экономическую блокаду Приднестровья, — сообщает «Новый регион».
— Чего-то вы сегодня в плохом настроении, шеф, — заметил водитель Николая Козака, когда тот вышел из штаба, где буйно отмечалась победа Янушевича. — Не рады победе?
— Да шеф на меня смотрит как на идиота. Я же ему пел, что американцы ведут нас к поражению, а тут… победа.
— Да какая победа? Даже мне понятно, что первое место — липовое, отрыв от «оранжевых» маленький! Янушевич должен был больше пятидесяти процентов взять после того, как «оранжевые» целый год друг другу на головы гадили, а он всего лишь тридцать с чем-то взял… Это в сравнении с президентским результатом на пятнадцать процентов меньше. Явное поражение!
— Виктор Федорович этого не понимает. Ему объясняли, что без административного ресурса он больше двадцати пяти процентов не возьмет. Дескать, пятьдесят процентов — это было, когда он имел ресурс премьер-министра и помощь президента Кушмы. А в оппозиции и тридцать процентов типа хорошо. Он и рад!
— А американцы все равно каааазлы!
Шофер, что возил Николая, оказывается, раньше учился в ЛГУ в Питере на матмехе и даже бывал в Америке.
— Ну, так и расскажи, что это за Америка, — попросил Козак.
— Представляете, к нам на втором курсе в общагу трех американок заселили, сказали, временно. Они вообще-то из капстран всех аспиранток и стажерок строго в «семерку» селили, спецобщагу для иностранцев, но в «семерке» какой-то смутный пожар на Новый год произошел, ну, и на время ремонта этих американочек да англичаночек всех по разным обычным общагам распихали.
Николай рассеянно слушал, машинально глядя на дорогу. Никак не мог отвыкнуть, чтобы мысленно не рулить. А это напрягало.
— В общем, трахнул я по пьяному делу эту американочку, Линда Робсон ее звали, и потом поехало — стал ее жарить-харить, покуда меня из универа не выгнали. А страшная она была — страшнее атомной войны и моей жизни на стипендию!
— А зачем трахал тогда? — поинтересовался Николай.
— А из интереса, чтоб в Америку пригласила. Америку посмотреть кому неохота!
— Ну и что? Прислала вызов-то?
— Прислала, — вздохнул водитель. — Я из последних сил денег накопил, видик с теликом продал, компьютер, еще тогда первые двести восемьдясят шестые процессоры были — тоже продал, на последнее билет до Нью-Йорка купил.
— Ну и?
— Ну и приехал… а она меня даже на порог не пустила.
— Мораль?
— Суки они все. Я ее в Питере на последние бабки по кабакам водил, потом трахал, сжав зубы и зажмурившись, чтобы на такую страхолюдину не смотреть да не сблевануть. Я из универа из-за нее вылетел, потому как на сессию не ходил, а подрабатывал в автомастерской, чтобы на кабаки деньги были, чтоб ее, суку, прилично поить. А она меня даже в дом не пустила, сказала родителям, что не знает такого. Потом с заднего крыльца в машину села и на х… А ее родичи мне сказали, мол, она вообще в Сан-Диего на месяц к друзьям умотала. Представляете, у меня десяток долларов в кармане и ни обратного билета, ничего!
— Это точно, суки они, — согласился Николай.
— Пришлось мне в Америке работать, деньги копить, чтобы уехать, я такое тебе про Америку могу рассказать.
— Валяй, пока едем.
— Прожил я там полгода. Работал и на стройке, и в редакции газеты, и в китайской прачечной, перегонял из Нью-Йорка во Флориду грузовики… Я сначала про магазины расскажу. Раньше у нас про магазины больше всего мечтали. Естественно, любой дурак думает, что в Америке товары самые лучшие. На деле все с точностью до наоборот. Невозможно найти самые элементарные вещи. А товары точно такие же, как у нас, ассортимент, качество и количество не отличаются. Некоторые говорят о ста сортах колбасы и прочей чуши. Да, заходишь, и кое-где висят пятьдесят сортов колбасы. Но это же недоступные продукты. Что они есть, что их нет… Реальной, доступной для обычного человека колбасы есть только один-два сорта. А остальные сорок восемь раз в десять дороже, их просто не купишь (или купишь маленький кусочек к празднику). Вообще вся еда там с генно-модифицированными дополнителями. Фастфуд. Нормальной пищи, как у нас, нету, огурчиков там, укропа, рыбки, картошечки. Все это называется «органическая пища», стоит очень дорого, и ее могут позволить себе только очень богатые люди. Девяносто процентов людей в Америке питаются дерьмом, которое здесь даже кошки стесняются есть.
— Ты там таксистом работал?
— Какое! На метро ездил! Метро в Америке грязное, между рельсами бегают крысы, лежит бумага, грязь, кругом лужи. Вид отвратительный, как на помойке. Метро часто идет над землей, и стальные опоры качаются на ветру. Они на самом деле непрочные. Шпалы на рельсах все разной длины, будто сделаны кое-как, наспех. Оно так и есть. Метро ходит раз в полчаса-час. Это не Москва, где через каждые одну-две минуты! Правда, метро в Нью-Йорке работает круглосуточно, но ночью ждать поезда придется час. Почему так редко ходит метро? Очень маленькая плотность населения. Все живут в одно-двухэтажных деревенских домиках, народу мало. И так вагоны полупустые. Билет на метро очень дорогой — полтора доллара. Поездка туда и обратно обходится в три доллара. Часто думаешь, ехать или нет, слишком дорого. В метро нет элементарных схем, и непонятно, куда едешь. По радио негр объявляет станции настолько невнятно, что сами американцы переспрашивают у меня и не понимают. Метро идет очень медленно. Остановок много, они расположены слишком близко. Между соседними станциями расстояние — пять минут пешком. Поэтому поездка в Манхэттен (где небоскребы) занимает полтора часа. В Киеве такое расстояние метро проходит за двадцать минут. Автобус — тоже полтора доллара. Тоже редко и медленно ходит.
Николай от души рассмеялся.
— Вы еще насчет машин послушайте. Говорят, в Америке у всех машины. Нет, их не больше, чем у нас. Почему же они врут? Потому что создают «образ» Америки для поднятия престижа. На самом деле все, что они говорят о свободе слова и прочее, обман на сто процентов. Это тоталитарное полицейское государство, где люди боятся каждого шороха. К примеру, в Америку эмигрировал сын Хрущева. А там захотел козу в хозяйстве завести. А ему не разрешили! Вы только подумайте, какой идиот у нас будет про козу спрашивать и какой идиот тому, другому идиоту, в этой козе откажет? У них так везде — или справка нужна, или полицейский стоит. Насчет автомобилей. Да, есть автомобили за триста долларов, которые выглядят лучше наших новых. Но вы не купите автомобиль за триста долларов. Потому что на такой автомобиль страховка будет стоить три тысячи долларов в год. А заработать три тысячи долларов в Америке гораздо труднее, чем у нас. А что такое у них страховка? Это просто нужно платить государству за право ездить на машине. Причем, если у тебя есть права, это целая история, как их получить; и ты купил машину, но едешь, не заплатив страховку, тебя сразу могут посадить в тюрьму на много лет. Это страшное преступление. За убийство тебя могут не посадить, если заплатишь, а за страховку посадят. Хотите на машине поехать на работу? Это невозможно. В Манхэттене, где работают многие с высшим образованием и высоким доходом, машину ставить можно только на стоянке по восемь долларов в час. Такое могут позволить себе только очень богатые. Если где-нибудь встанешь, тебя ждет буксировка на штрафную стоянку, штраф — двести долларов. Но вот вы решили поехать в другой город. Или за город. Это тоже слишком дорогое удовольствие. На каждом мосту с вас будут брать по четыре-семь долларов, через каждые сто-двести миль или на границах штатов будут брать столько же. Все дороги платные. Гостиницы по дороге стоят от пятидесяти долларов за ночь. По дороге нельзя останавливаться. Вы, скорее всего, будете ехать по скоростной магистрали. Чтобы остановиться, нужно сойти на бензоколонке или съехать в какой-либо городок. Просто встать на дороге и выйти погулять в лес нельзя — подскочит полиция и заставит уехать. Поэтому леса по обочинам практически недоступны. Это просто смешно — после нашей свободы. Чувствуешь себя ограниченным и зажатым со всех сторон.
