Весной Озур стал готовить тяжбу для гренландского тинга. Тинг этот проходил в Гардаре, и на него прибыл епископ в сопровождении Эйнара Соккасона и большого отряда вооруженных людей. Прибыл туда и Озур в сопровождении своих товарищей. Но как только суд открылся, Эйнар вместе со своими людьми вошел туда и заявил, что им предстоят бесконечные разбирательства, если они позволят иностранцам вести это дело исходя из их законов:
— Нам же нужен лишь тот закон, что существует здесь, в Гренландии!
Норвежцам так и не удалось обжаловать свое дело в суде, и они вынуждены были удалиться. Озур был этим крайне недоволен. Он чувствовал, что получил за все свои старания не деньги, а одно лишь унижение. И тогда он сделал следующее: он направился к тому месту, где стоял раскрашенный корабль, и проломил в нем две дыры с обоих боков — от киля и до самого верха. Затем он отправился в Западное поселение, где встретился с Кольбейном и Кетилем Кальфсоном и рассказал им, как обстоят дела. Кольбейн согласился, что с Озуром обращались унизительно, но и то, что он совершил в отместку, вряд ли заслуживает похвалы. Кетиль сказал ему:
— Я настоятельно советую тебе перебраться сюда, к нам, поскольку, как я слышал, епископ и Эйнар действуют заодно. Тебе никогда не справиться с ними обоими, поэтому будет лучше, если все мы сейчас будем держаться вместе.
Озур согласился, что на данный момент именно так и следует поступить. На одном из этих купеческих кораблей находился тогда Айс-Стейнгрим — Ледяной Стейнгрим. Озур же вернулся в Кидьяберг, где и жил вместе со своей командой.
Епископ очень разгневался, когда узнал, что корабль безнадежно испорчен. Он позвал к себе Эйнара Соккасона и заявил ему следующее:
— Пришло время исполнить те обещания, которые были даны тобой перед отплытием из Норвегии, а именно, что ты накажешь любого, кто осмелится посягать на имущество епархии или причинит ему какой-либо вред. Я же требую в качестве расплаты жизнь Озура, так как он испортил то, что по справедливости принадлежало нам. Да и в целом он вел себя по отношению к нам крайне пренебрежительно.
— Вы правы, господин епископ, — согласился Эйнар, — поступок Озура никак нельзя назвать хорошим. Однако и Озура можно понять, ведь он претерпел серьезный убыток. Таким людям бывает не так-то легко сдержаться, когда они видят, что не в состоянии заполучить в свою собственность все эти прекрасные вещи, принадлежавшие некогда их родственникам. Так что я даже не знаю, как тут быть.
Они распрощались весьма холодно, и на лице епископа явно читалось недовольство. Но когда люди собрались на годовщину церкви на праздник в Ланганесе, епископ появился там вместе с Эйнаром. На службу пришло очень много людей, и епископ сам отслужил мессу. Среди присутствующих был и Озур. Он стоял на южной стороне церкви напротив стены и беседовал с человеком по имени Банд Тордарсон, который был слугой епископа. Бранд уговаривал его помириться с епископом.
— В этом случае, — говорил он, — я думаю, все закончится хорошо. Сейчас же будущее для тебя представляется весьма мрачным.
Но Озур сказал, что он не готов пока сделать подобный шаг, так как с ним поступили очень дурно. И они продолжали обсуждать этот вопрос. Затем епископ и прочие люди направились из церкви в дом, и Эйнар пошел вместе с ними. Но когда они уже подошли к двери, Эйнар отделился от общей процессии и в одиночестве направился опять на церковный двор. Там он выхватил топор из рук одного человека и направился к южной стороне церкви — именно туда, где стоял, опершись на свой топор, Озур. Эйнар нанес ему смертельный удар, после чего вернулся в дом, где уже были расставлены столы. Не сказав ни слова, Эйнар сел на свое место напротив епископа.
В это время в комнату вошел Бранд Тордарсон и, подойдя к епископу, сказал:
— Вы уже слышали новость, господин епископ? Епископ заявил, что ему ничего неизвестно.
— А что случилось?
— Там, на улице, только что произошло убийство.
— Кто же сделал это? — поинтересовался епископ. — И кто стал жертвой?
На это Бранд заявил, что лучше всего ему сможет рассказать об этом тот человек, что сидит возле него.
— Эйнар, — спросил епископ, — ты убил Озура?
— Совершенно верно, — ответил Эйнар.
— Такие поступки заслуживают самого серьезного порицания, — заметил епископ, — но твоему поступку все-таки есть некоторое оправдание.
Бранд предложил омыть тело и прочесть над ним молитвы, на что епископ заявил, что у них еще будет достаточно времени для этого. Все расселись за столы, продолжая прерванную беседу, а епископ отправил людей отпевать тело убитого только после того, как Эйнар стал настаивать на этом, заметив, что все должно быть сделано так, как того требует обычай. Епископ же заявил, что, по его мнению, вообще не стоило бы хоронить Озура по церковному обычаю.
— Но раз уж ты так просишь, то его похоронят здесь — в церкви, у которой нет постоянного священника.
И он даже не захотел послать туда священника, пока тело не омыли и не положили на стол.
— Ситуация сложилась крайне неприятная, — заметил Эйнар, — и не в последнюю очередь благодаря вашим измышлениям. Теперь в это дело оказалось замешано немало горячих людей, так что вскоре нас ожидают серьезные проблемы.
На это епископ заявил, что он надеется, что они смогут противостоять любым нападениям извне. Он же, со своей стороны, готов предоставить свою помощь в решении этой проблемы — во всяком случае до тех пор, пока ее не взялись решать при помощи силы.
III
Вскоре известие об убийстве Озура дошло и до норвежских купцов.
— Я был прав, — сказал Кетиль Кальфсон, — когда утверждал, что его поступок будет стоить ему головы.
Был среди них и родственник Озура по имени Симон — большой сильный мужчина. И Кетиль сказал, что Симон поступит совершенно правильно, если решит отомстить за убийство своего родича. Симон заявил, что именно так он и намерен поступить.
Кетиль подготовил свой корабль, а затем направил людей к шкиперу Кольбейну сообщить ему последние новости.
— Сообщите ему также, что я намерен преследовать Эйнара судебным порядком, так как я знаю гренландский закон и готов иметь дело с этими людьми. Если же дело дойдет до беспорядков, то у нас здесь достаточно людей, чтобы защитить себя.
Симон также отправился на встречу с Кольбейном и рассказал ему об убийстве, а также о том, что Кетиль предлагает им объединить силы с норвежцами, живущими в Западном поселении, а потом всем вместе отправиться на гренландский тинг.
На это Кольбейн ответил, что если сможет, то обязательно придет, так как ему хотелось бы разъяснить гренландцам, что они не могут безнаказанно убивать людей с их [то есть норвежских] кораблей. Кетиль же взялся вести эту тяжбу от лица Симона и отправился на суд с большим количеством людей, передав купцам, чтобы они следовали за ним. Как только Кольбейн получил это послание, он немедленно собрал своих людей и приказал им отправляться вместе с ним на тинг. Кольбейн объяснил им, что при наличии подобной силы гренландцы вряд ли посмеют покуситься на их права. И вот Кольбейн с Кетилем объединились и стали действовать сообща, и каждый из них был таким человеком, с которым нельзя было не считаться. Они отправились в путь на своих кораблях, и хотя на море поднялось сильное волнение, они продолжали двигаться вперед. Их сопровождало большое количество вооруженных людей (хотя и не так много, как они ожидали). И вот все они прибыли на тинг.
Прибыл туда и Сокки Торисон. Человек он был умный и рассудительный, и его нередко выбирали третейским судьей в различного рода тяжбах. Он отправился к Кольбейну и Кетилю и сказал им, что хочет искупить вину своего сына.
— Я хочу предоставить себя в качестве посредника между вами, — заявил он. — И хотя меня связывают крепкие узы с моим сыном Эйнаром, я обещаю вести это дело так, что никто из вас не почувствует себя обиженным.
Кетиль сказал, что они хотели бы довести это дело до конца. Однако он не отверг окончательно предложения Сокки.
— Но с нами обращались просто чудовищно, — добавил он, — а мы еще никому не позволяли безнаказанно нарушать наши права.
Сокки же на это заметил, что вряд ли им улыбнется удача, если дело дойдет до битвы, учитывая неравные силы двух сторон.
Купцы отправились в суд, и Кетиль подал свою жалобу на Эйнара. Эйнар сказал:
— Если они одолеют нас в этом деле, вскоре это станет известно повсюду.
Тогда он пришел в суд и распустил его, так что купцы снова не смогли решить свой вопрос.
— Мое предложение все еще остается в силе, — сказал Сокки. — Я могу выступить третейским судьей в вашем деле.
Но Кетиль сказал, что никакое вознаграждение не поможет решить этот вопрос, поскольку к нему теперь прибавилось и нынешнее беззаконие Эйнара. На этом они и расстались.
