В то жуткое время даже преподобный Сергий, как сказал герой одного из рассказов Ольги Форш, сидел бы на Гороховой.
Каждый месяц приносил зловещий сюрприз - расстрел или арест нескольких священников. В 1937-ом году на всю Ленинградскую область их оставалось всего 15 человек. В 1930-ом году их было еще больше тысячи. [31]
Арестованным священнослужителям самоотверженные монахини умудрялись приносить в камеры Святые Дары, запеченные в хлеб, в яблоки.
Большевики в полную меру использовали и другие способы в борьбе против Церкви: массовое закрытие храмов, незаконное налогообложение, превышающее доходы прихода, изгнание священнослужителей по решению местных властей, без причины и без объяснений.
За отшедшими в концлагеря вскоре последовали и те, кто надеялся спастись под омофором лояльности митрополита Сергия. От бесчисленных храмов и обителей на всем безбрежном пространстве СССР, через 10 лет после декларации, сулившей Церкви "тихое и безмятежное житие", осталось только несколько храмов в больших городах. Они так и назывались - показательными.
Остался еще сам митрополит Сергий с незаконно организованным им Синодом - полтора десятка готовых на все архиереев, среди которых был и будущий патриарх всея Руси Алексий (Симанский). [32]
Священник Хлопотов (Челябинск), привлеченный к суду вместе со своим единомышленником, на следствии сказал:
- В процессе этих бесед мы оба пришли к заключению, что каждый год существования советской власти приближает конец религии. [33]
Но Церковь в это время начала постигать искусство выживания даже в таких условиях.
Коснулся 1937-ой год и обновленцев. Обновленческий фаворитам к тому времени исчез за ненадобностью и обновленцы разделили участь православных.
Власти в то время совершенно перестали делать какое-либо различие между представителями этих двух ориентации.
Были арестованы и физически истреблены наиболее видные лидеры обновленчества: Петр Блинов - глава сибирских обновленцев, Петр Сергеев митрополит Ростовский, Василий Челябинский - глава обновленцев Урала. Еще раньше, в предыдущем году, был арестован и умер в заточении А. И. Боярский - активнейший деятель обновленчества, митрополит Иваново-Вознесенский.
Сразу же после отъезда на отдых в Сочи "уставшего" обновленческого архиерея Н. Ф. Платонова (перед этим он двое суток провел в ГПУ) начались поголовные аресты среди обновленческого духовенства Ленинграда. В один день было арестовано более сотни человек. Много священников оказалось за стенами Шпалерной тюрьмы. [34]
Десятки других обновленческих архиереев в 1937-ом году, подобно православным, бесследно исчезли.
В том же году были закрыты 70 епархий и викариатств.
1938-ой год. Над Россией вновь пролетел ураган Огромные опустошения произвел он во всех областях. Опять же, особенно чувствительно пострадала Русская Православная Церковь десятки иерархов, тысячи священников, огромное количество верующих мирян ушли из жизни. Ежовщина уничтожила подавляющее большинство русского духовенства.
Девяносто пять процентов церквей, существовавших в 20-ые годы, были закрыты. Многие были снесены. Самое понятие
"церковь" в устах большинства населения стало звучать анахронизмом Незапрещенная официально церковь практически стала нелегальной организацией, так как малейшее общение с "церковниками" считалось признаком политической неблагонадежности со всеми вытекающими последствиями (а последствия были страшные). [35]
Выдумка - "капиталистического окружения" позволила Сталину применить внутри страны жесточайшие меры для построения своей великой Державы.
1939-ый год. Рядом с физическим насилием над Церковью - идеологическая диверсия против нее.
Большевики по-прежнему промывают мозги широких слоев народа своей пропагандой.
"Далеко не все трудящиеся, в том числе и верующие, представляют себе достаточно ясно ту активную "контрреволюционную" роль. [36] которую играют в настоящее время многие руководители различных церквей (православных, мусульман, иудейских, ламаистских и др.)" [37]
Антисоветскую работу по заданиям фашистских разведок (!). утверждали атеисты, проводят православные церковники, которые с 1927-го года клянутся в своей лояльности большевистской власти.
"Митрополиты, епископы, попы, монахи, церковные старосты и прочие "большие" и "малые" церковные руководители всех течений и толков - тихоновцы, обновленцы, автокефалисты и сторонники "Высшего временного церковного совета" - обманывают верующих и делают свои омерзительные фашистские дела". [38]
Незадолго до войны Церковь представляла собой картину полного разорения. По всей России не осталось и сотни действующих церквей. [39]
От 100 тысяч дореволюционных священников [40] к 1919-ому году оставалось 40 тысяч, [41] а ко времени Великой Отечественной войны - горстка запуганных и устрашенных.
Расстрелы священников приняли такие масштабы, что нет возможности собрать эти бесчисленные случаи. Тысячи и десятки тысяч рядовых священнослужителей были расстреляны "просто так", или отправлены в ссылку, откуда возвращались только единицы.
За период с 1917-го по 1940-ой год 205 (Двести пять!!!) русских архиереев "пропали без вести", из них 59 архиереев исчезли в одном 1937-ом году.
А ведь епископов в России было не так уж много. Их число никогда не превышало ста. И в том, что биографии многих из них в послереволюционный период, о котором остались еще сотни тысяч свидетелей, родственники которых еще живут, оканчиваются замечанием "дальнейших сведений нет", чувствуется весьма опытная рука некоего дирижера.
Сотрудники ГПУ - мастера своего дела. Получается, что с формальное стороны и виновных нет. Ну, подумаешь, потерялся человек. Был и вдруг не стало его. Подумаешь! В мире не такое случается. Исчезают целые космические образования.
А ведь епископ Церкви - это не иголка в стоге сена, это даже не председатель сельсовета или секретарь обкома. Его с обществом и с центральной церковной и государственной властью связывают многочисленные нити. Он у всего христианского мира на виду.
Можно ли представить себе, чтоб в настоящее время взял и исчез митрополит Филарет (Вахромеев), например, или митрополит Филарет (Денисенко), или митрополит Ювеналий (Поярков)?
Кто покажет могилки десятков архиереев-мучеников и сотен и тысяч священников?
О старых, дореволюционных архиереях мы знаем несравненно больше, чем об архиереях 20-30-х годов. Во всяком случае ни в одной биографии дореволюционных Владык нет такого безвестного, обрывочного окончания.
Так может быть Лубянка любезно согласится нам помочь заполнить пробелы в исторической канве церковной жизни, особенно что относится к судьбам архиереев 20-30-х годов? Ведь не могли же власти дерзко нарушить завет Ленина, который обязывал энные организации знать, когда, кого, где и при каких обстоятельствах расстреливали [42] Не пора ли обнародовать эти тюремные архивы? Совершенно справедливо требование академика А. Сахарова "всенародного расследования архивов НКВД". [43] "Земля содрогнется, если Лубянка откроет свои архивы..." [44]
Так бы это и продолжалось, не случись война.
В оккупированных немцами областях сразу же началось стихийное церковное строительство: открывались, очищались и освящались оскверненные, но уцелевшие церкви, а где они были разрушены, там устраивались молитвенные дома. Верующие сносили туда сохраненные ими антиминсы, иконы, сосуды и всякую церковную утварь. Тысячами люди снова пошли в храмы, снова услышали слово Божие, снова причастились Бескровной Жертвы.
Все это не могло не отразиться и в областях находившихся под властью Сталина. Сталин понял, что продолжение прежней церковной политики может оказаться для него сугубо опасным и, решив не отставать от Гитлера в "благочестии", повелел во всем послушному ему митрополиту Сергию открывать те храмы, закрытие которых митрополит Сергий незадолго перед тем оправдывал, неоднократно заявляя всему миру, что никаких гонений в СССР нет, а храмы закрываются потому, что об этом ходатайствуют прихожане, ибо храм, мол, им не нужен. [45]
Бурное возрождение религиозной жизни на оккупированных немцами территориях, заставили Сталина отказаться от плана уничтожения религии и Церкви, он был вынужден признать за ней право на существование, хотя принципиальная враждебность государства к религии при этом оставалась выход себе нашла впоследствии - в гонениях хрущевской эпохи. [46]
Русская Православная Церковь не использовала во время войны процерковные настроения в борьбе за свою независимость. Она даже не мыслила разделить чаяния отдельных политиков - отдать социализм и фашизм друг другу на съедение. Она была и оставалась Русской Православной Церковью и судьбы народа в этот вдвойне тяжелый для нее период так же волновали ее, как и 100 и 1000 лет назад.
