«Вскоре, – пишет Г.А. Арбатов, – я отправил ему свою записку, некоторое время спустя он по телефону меня поблагодарил и сказал, что читал ее, многое в ней ему показалось интересным и он надеется вскоре со мною ее обсудить, чтобы дать поставленным вопросам ход»[1355].
В своей записке Г. А. Арбатов ставил вопрос о пересмотре роли Главлита: «Его дело – не допускать выхода в свет контрреволюции, порнографии и выдачи государственных тайн. И все»[1356].
Следовательно, речь шла об отмене цензуры, а значит, об идеологическом плюрализме, что по существу предполагало отказ партии на монополию на идеологию. И это вполне логично, если допускалась возможность демократизации общества и перехода к политическому плюрализму, т. е. многопартийности.
По всей видимости, Ю. В. Андропов планировал скорректировать политику государства и в отношении церкви. Основанием для такого предположения служит тот факт, что в 1983 г. по его распоряжению церкви вернули Свято-Данилов монастырь, который затем был отреставрирован и стал резиденцией патриарха[1357].
«Да, – пишет A.C. Грачев, – в разговорах с близкими ему сподвижниками в Кремле Андропов называл своей целью «позволить советскому обществу то, что позволяет себе Запад: большую свободу мнений, информированности, разнообразия в обществе и искусстве»[1358].
Иначе говоря, демократизация общества рассматривалась как постепенный процесс, развитие которого ставилось в зависимость от успехов в экономике.
Таким образом, Ю.В. Андропов обдумывал план радикальной перестройки советского общества, которая должна была захватить все его сферы: экономику, систему партийного и государственного управления, идеологию и т. д. Причем речь шла не о косметическом ремонте, а о создании совершенно новой модели советского общества
Н.И. Рыжков считает, что предполагалось реформировать его по китайскому варианту[1359]. Такого же мнения придерживался и А.И. Вольский [1360]. Однако с этим трудно согласиться.
Во-первых, для китайского варианта характерно сохранение руководящей роли партии, между тем как Ю.В. Андропов имел в виду отстранение партии от власти и переход к многопартийной системе. Во-вторых, для китайского варианта характерно сохранение монополии партии на идеологию и связанной с этим цензуры, в то время, как Ю.В. Андропов предполагал отказаться от цензуры и, следовательно, перейти к идеологическому плюрализму. В-третьих, китайский вариант предполагает сохранение унитарного государства, а тот вариант преобразований, который начал разрабатывать Ю.В. Андропов, имел своей целью децентрализацию управления страной по типу США.
Поэтому в основе разрабатываемой Ю.В. Андроповым программы реформ лежала идея конвергенции. Отмечая, что новый генсек готов был пойти на конвергенцию, Ф.М. Бурлацкий приводил слова Ю.В. Андропова, что «Запад должен пройти свою часть пути навстречу нам»[1361].
Какими темпами новый генсек собирался идти к этой цели, мы не знаем. По одним воспоминаниям, планируемая перестройка должна была составить целую эпоху в истории нашей страны, охватывающую примерно 15–20 лет[1362]. По другим, хотя планы «еще только вынашивались», и «этот процесс» развивался очень медленно[1363], Ю.В. Андропов считал: «нужно ускоренно осуществить совершенствование всей политической и экономической системы»[1364].
Кто же прав? Для ответа на этот вопрос, прежде всего следует учесть, что начатый 1 января 1984 г. эксперимент требовал не менее двух лет. Если взять еще год на подведение итогов, получится, что экономическая реформа должна была начаться примерно в 1987 г.
К тому времени Ю.В. Андропов собирался внести некоторые коррективы в политическую систему. Так, уже в декабре 1982 г. он поднял вопрос о необходимости ограничения власти партии, а осенью 1983 г. дал указание подумать о возможности внесения коррективов в систему предстоявших в 1984 г. выборов.
Показательно, что мысль Ю.В. Андропова в отношении необходимых реформы работала в том же направлении, в котором работала и мысль американской администрации.
17 января 1983 г. Р. Рейган подписал «Директиву 75», в которой ставилась задача: «Способствовать в допустимых для нас рамках процессу перемен в Советском Союзе в направлении большего плюрализма в политической и экономической системах при постепенном сокращении власти привилегированной правящей элиты»[1365].
Мы не знаем, чем руководствовался и какие цели перед собою ставил Ю.В. Андропов. Что же касается США, то они исходили из того, что децентрализация советского общества открывает возможность для разрушения советского государства как единой корпорации.
«Экономическая децентрализация, – считал 3. Бжезинский, – будет неизбежно означать политическую децентрализации», а «децентрализовать» советскую империю «значит вызвать ее распад»[1366].
На мой вопрос, в чем они видели свою главную задачу, В.А. Медведев ответил – раскрепостить советское общество, устранить все, что связывало его внутренние силы или же, как он сам это сказал, прежде всего «развинтить» старую систему. Но ведь если «развинтить» систему, она просто развалится.
В связи с этим Н.И. Рыжкову мною был задан другой вопрос, думали ли они о возможных издержках экономической реформы. Ведь даже у лекарств есть противопоказания. Желая заострить проблему, я сформулировал ее так: создавая яд, готовили ли вы противоядие. Ответ был отрицательным[1367].
А ведь у них перед глазами был опыт Венгрии, Польши, Югославии, которые к 1985 г. имели суммарный внешний долг только по долгосрочным кредитам более 60 млрд. долл. Причем долг появился всего лишь за 10–15 лет и был связан с проведением экономических реформ. Учитывал ли Ю.В. Андропов негативный опыт «рыночного социализма»?
Собираясь реформировать советское общество, Ю.В. Андропов считал необходимым прекратить «холодную войну» и вернуться к разрядке. Среди тех идей, которые в этой связи рассматривались в ближайшем окружении генсека следует назвать идею заключения договора между ОВД и НАТО о неприменении силы а) по отношению друг к другу, б) по отношению к участникам собственных блоков, в) по отношению к третьим странам[1368].
Подписание такого договора, писал Г.А. Арбатов, прежде всего означало бы отказ от «доктрины Брежнева»[1369], т. е. от защиты, как говорили тогда, «завоеваний социализма» в других странах военными средствами. В первую очередь это, конечно, касалось Польши, ситуация в которой по-прежнему оставалась напряженной, так как платить по внешнему долгу становилось все труднее и труднее.
Отказ от «доктрины Брежнева» в тех условиях по существу означал отказ от борьбы за сохранение своего влияния в Центральной Европе, т. е. предоставление странам этого региона возможности повернуться лицом к Западу.
Заключение договора о неприменении силы, несомненно, имело бы своим следствием вывод советских войск из Афганистана и отказ от военной помощи другим странам.
По свидетельству Н.И. Рыжкова, при Ю.В. Андропове рассматривался также вопрос о вступлении СССР в МВФ и ГАТТ[1370], т. е. вопрос об интеграции СССР в мировую экономику.
Таким образом, тот прогноз, который на рубеже 1983–1984 гг. сделал А. Голицын о будущей политике нового генсека, не был лишен оснований. А это значит, что не был лишен оснований и тот ореол «либерала», который начали создавать вокруг имени Ю.В. Андропова западные средства массовой информации.
Глава 2
Что успел сделать Ю.В. Андропов?
Став генсеком, Ю.В. Андропов уже 18 ноября произвел перераспределение обязанностей в Политбюро.
Особые полномочия получил К.У. Черненко: «Товарищ Черненко, – заявил Юрий Владимирович, – по моему мнению, должен заниматься вопросами, которыми занимался я, плюс вопросы КГБ, МВД и вообще весь Административный отдел, Отдел парторганов, Общий отдел и Отдел писем. Надо сосредоточить внимание товарища Черненко на вопросах идеологической работы ЦК: отдел пропаганды, культуры, науки и высших учебных заведений. Ему же поручить вопросы Секретариата ЦК»[1371].
По существу это означало заключение компромисса между двумя внутрипартийными группировками: той, которую возглавлял Ю.В. Андропов, и той, во главе которой находился К.У. Черненко. Как показывают дальнейшие события, цель этого компромисса заключалась в том, чтобы, расширив полномочии К.У. Черненко, затем постепенно превратить его в декоративную фигуру. Поэтому, когда Г.А. Арбатов сделал попытку ускорить этот процесс и столкнуть Ю.В. Андропова с К.У. Черненко, он, несмотря на свои международные связи, на пол года оказался в опале[1372].
