Болезнь заставила Шанявского выйти в отставку в тридцать восемь лет. Он снова отправился в далекий край, но теперь как золотопромышленник. И на этом поприще ему все удавалось. Преуспевающим золотопромышленником поселился генерал в Москве вместе с женой Лидией Алексеевной. Она разделяла его взгляды, как и муж, с молодых лет стремилась сделать все возможное, чтобы содействовать народному просвещению. Так, еще в молодости она пожертвовала 50 тыс. руб. на создание женского врачебного института при военном ведомстве в Петербурге (впоследствии он был закрыт). Шанявский и его жена полагали, что главная причина отсталости страны в невежестве народа, в недостатке образованных людей. Переехав в Москву, они пожертвовали на нужды просвещения 300 тыс. руб., которые были переданы Петербургскому женскому институту. Была у генерала заветная мечта - создать в Москве вольный университет, куда мог бы поступить каждый, независимо от образования, пола, национальности, вероисповедания. Это была смелая и прекрасная идея.
Просматривая дело, где хранятся "планы и фасады" арбатского дома Шанявского, я увидел рисунки неосуществленного проекта. Став хозяином трехэтажных домов на Арбате, генерал решил было их надстроить четвертым этажом и изменить фасады, придав большую выразительность. Мне думается, что предполагалось сделать это не для расширения меблированных комнат, располагавшихся в домах, а для того, чтобы разместить здесь университет.
До открытия университета Шанявскнй не дожил, но сделал для этого все. Страдающий неизлечимым недугом, генерал ведет обширную деловую переписку, проводит совещания, переговоры с Московской думой, желая ей передать свой дом с тем, чтобы на доходы от него был основан "свободный народный университет" с высоким уровнем преподавания. Так Москве был сделан крупный дар. Зная медлительность царской государственной машины и желая, чтобы его цель осуществилась как можно быстрее, Шанявский поставил условие: если первая лекция в университете не будет прочитана в течение трех лет со дня подписания завещания, то капитал должен перейти Петербургскому женскому институту.
И вот я на Арбате у дома Шанявского. Это два средних по размерам здания. Недоумеваю, как могло хватить на содержание университета доходов от них? Войдя под арку дома № 4, вижу еще несколько каменных жилых зданий, а пройдя под вторую дворовую арку - третий ряд бывших домов Шанявского. На плане в этом владении насчитывалось 23 строения, и среди них - свыше десяти жилых зданий в три-четыре этажа. Это было большое владение, как и то, что переходило Москве после кончины жены Шанявского Лидии Алексеевны.
Городская дума благоприятно отнеслась к дару Шанявского. Однако прошение об организации университета чрезвычайно медленно продвигалось по канцеляриям Москвы и Петербурга. Почти три года ушло на преодоление сопротивления министерства просвещения. Только месяц остался организаторам на то, чтобы набрать слушателей и первых преподавателей. Первую лекцию в университете прочел известный филолог профессор Ф. Фортунатов. Это произошло осенью 1908 г., за три дня до истечения срока, установленного в завещании Шанявского. А спустя несколько лет на Миусской площади для университета было сооружено большое здание с вместительными аудиториями, множеством классов для занятий.
Московский городской народный университет имени А. Л. Шанявского стремительно рос. За несколько лет число слушателей в нем сравнялось с числом студентов в Московском университете; в 1915 г. их было 5643! Здесь преподавали лучшие московские профессора.
В 1918 году он слился с Московским университетом.
ДОМ "АРГОНАВТОВ"
Литературная биография Арбата, так блистательно начатая Александром Пушкиным, была продолжена на этой улице многими другими писателями. Рядом с пушкинским домом, ныне возвратившим себе утраченный облик, столь милый сердцу поэта, стоит строение иного вида и масштаба. Такими начала заполняться бурно растущая Москва во второй половине XIX века. По проекту архитектора М. А. Арсеньева владелец участка надстроил старый арбатский особняк, превратив его в многоквартирный дом для сдачи состоятельным жильцам. То было в 1878 году. А через два года у поселившегося здесь профессора Московского университета известного математика Николая Бугаева родился сын, которого назвали Борисом. Он было пошел по стопам отца, поступил, к его радости, в университет на математический факультет.
Впоследствии математические методы Борис Бугаев применил совсем не в той области, где его учили профессора, а разрабатывая теорию ритма стиха и прозы, заложив основы формальной поэтики. Сделано это было впервые. Но прославился не этим.
Оканчивая университет, Борис Бугаев стоял на перепутье, мучительно решая, кем быть: композитором, философом, биологом, литератором, критиком... Стал в начале века Андреем Белым - известным русским поэтом, автором мастерских стихов, поэм, ритмической прозы, автором классического романа "Петербург", написанного в канун первой мировой войны и в 1978 году переизданного с послесловием поэта Павла Антокольского. Он был в числе многих современников Андрея Белого, испытавших на себе сильное потрясение от "замечательного романа". Александр Блок много сделал для того, чтобы этот роман, расшатывавший устои империи, появился в свет. В "Петербурге" Андрей Белый поэтически предсказал грядущую революцию, он был среди тех мастеров русской литературы, кто приветствовал Октябрь.
Хотя Андрей Белый проживал и в Петербурге, уезжал на годы в далекие зарубежные путешествия, он неизменно возвращался в Москву, без которой не мог жить. Созданной после революции дилогии писатель дал название "Москва". Картины жизни города разворачиваются и в его трех томах мемуаров, в автобиографических произведениях. Место их действия Москва, Арбат...
О своем доме на Арбате писатель помнил всю жизнь и не раз о нем писал: здесь родился, вырос, стал поэтом, главой литературного кружка "Аргонавты", собиравшегося в арбатской квартире Андрея Белого. Сюда к нему приходили известные композиторы С. Танеев, Н. Метнер, художники, поэты, критики.
Так же хорошо, как свой дом, знал Андрей Белый всю улицу, владельцев разных заведений, располагавшихся в первых этажах домов, каждый из которых он помнил и по виду и цвету стен, и, конечно же, по событиям, свидетелем которых являлся. Родной улице Андрей Белый посвятил очерк "Старый Арбат", ставший главой книги мемуаров "Начало века", вышедшей в 1934 году, в год его кончины:
"Помнится прежний Арбат: Арбат прошлого, он от Смоленской аптеки вставал полосой двухэтажных домов, то высоких, то низких; у Денежного - дом Рахманова, белый балконный, украшенный лепкой карнизов, приподнятый круглым подобием башенки: три этажа.
В нем родился: в нем двадцать шесть лет проживал..."
Если подойдем к углу Арбата, то увидим на своем месте этот дом № 55. Известен он многим аптекой, она здесь была и в прошлом веке, при Андрее Белом, который описал аптекаря, некоего Иогихеса, готовившего и отпускавшего лекарства за витриной, украшенной разноцветными шарами.
Дом Андрея Белого за минувшие годы подрос на этаж, лишился башни. Сейчас нависают над углом здания три балкона, а прежде, как видно по рисунку фасада 1877 года, был всего один - на втором этаже. (Этот рисунок хранится в городском историко-архитектурном архиве.) Как раз в этой квартире с балконом и жила семья профессора Бугаева. Его сын, почувствовав вдохновенье, летней ночью пододвигал к балкону письменный стол, зажигал свечи и записывал на листы рождавшиеся в ночной тишине поэтические строки.
В квартиру профессора Бугаева приходили многие крупные ученые, профессора Московского университета. Бывал здесь в гостях и Лев Николаевич Толстой. Брал к себе на колени маленького Бориса профессор Андрей Николаевич Бекетов, дедушка Александра Блока...
Сам великий поэт пришел сюда в январе 1904 года с молодой женой. "В морозный пылающий день, - пишет А. Белый, - раздается звонок: меня спрашивают, выхожу я и вижу...
- Блоки".
На другой день поэта принимали члены кружка "Аргонавты". Пришли в этот день на Арбат знаменитые московские поэты Валерий Брюсов и Константин Бальмонт. В тот вечер много было прочитано стихов, много сказано восторженных слов Блоку. Об этом вечере он писал матери: "Кучка людей в черных сюртуках ахают, вскакивают со столов, кричат, что я первый поэт России. Мы уходим в 3-м часу ночи". Если учесть, что среди этой "кучки людей" находились первоклассные поэты Москвы того времени, то такое признание многое значило для молодого поэта.
Александр Блок еще не раз заходил сюда, пришел прощаться, увозя много хороших воспоминаний о Москве, Андрее Белом, относя знакомство с ним к событиям, "особенно сильно повлиявшим" на него.
Квартира профессора Бугаева выходила окнами на Арбат. Напротив располагался дом генерала Старицкого. Как описывает его писатель: "...двухэтажный, оранжево-розовый с кремовым карнизом бордюров и с колониальным магазином..." Дом этот, только без магазина, на своем прежнем месте. Его нынешний номер - 48. Под этим номером - и стоящий рядом угловой особняк, также принадлежавший генералу, надстроившему его в 1878 году третьим этажом. Когда однажды годовалого ребенка, будущего поэта, поднесли к окнам на закате дня, то он, на удивление родителям, неожиданно произнес свое первое слово: "Огонь!" - увидев свет огня, зажигавшегося в колониальной лавке.
