- Итак, вернемся к теме моего сообщения, - продолжил бородач, - гость старой дамы разоткровенничался: "Чтобы заработать на жизнь, надо постоянно думать о том, что выгодно "боссам". Сейчас у них ажиотаж на культуру, приходится вертеться. Особенно хорошо платят за русскую. Но очень скупятся на проценты... Да-да, я живу на проценты, только поэтому я уступил вам эти альбомы - семья велика, я могу поэтому брать только то, что даст гарантии безбедной жизни трем детям и старикам родителям".
Бородач залез в карман своей куртки. Он достал листок бумаги, протянул мне:
- Это адрес дилера.
Я посмотрел английский текст: нереально - Гонконг.
- Не хотите встретиться с ним здесь?
- Хочу. Как это сделать?
- Постараюсь помочь.
Бородач позвонил недели через три.
- Увы, - сказан он, - гра... старая дама сообщила, что ее новый друг из Гонконга "лег на грунт", кажется, так пел Владимир Высоцкий?
- Именно.
- Он намекнул, что вынужденное возвращение к родным пенатам связано с хлопотами по поводу покупки новых домов для гонконгских ресторанов в Европе и мешающего этому бизнесу "дела" Лим Кхемлина.
...И я снова отправился в Гамбург.
Здание Дворца юстиции - старо; сложено из кроваво-красных кирпичиков, стиль начала века; кого здесь только не судили! И социал-демократов - в начале века, во времена кайзера, и спартаковцев, и национал-социалистов во времена Веймарской республики, и коммунистов, когда Гитлер пришел к власти; были здесь судебные заседания, продолжавшиеся много лет кряду, когда разбиралась мера вины нацистских палачей; особенно учитываюсь, вешали они или просто-напросто расстреливали; оправдательные приговоры стали типичным явлением в дни. Аденауэра...
Идешь по кафельному полу, гулко ударяются шлепки шагов по стенам, прислушиваешься к тихим, как во всех судах, голосам тех, кто сидит в коридорах, и понимаешь, в какой стремительный век мы живем: за восемьдесят лет, за неполное столетие, здание знало монархию, республику, рейх, оккупацию и еще раз республику.
...Судья Рабе выслушал мою просьбу об интервью, довольно долго медлил, потом наконец ответил:
- Только давайте уговоримся так: я сам остановлюсь на том, что считаю возможным открыть на этом этапе, поскольку дело, которое вас интересует, находится в стадии разбирательства, и это будет долгое разбирательство, потому что процесса, подобного процессу Лим Кхемлина, в истории Федеративной Республики еще не было... Что я могу вам сказать... Наша полиция вышла на след банды международных мафиози "А Конг", центр которой базируется в Амстердаме... Было захвачено двадцать восемь килограммов героина, что равно двадцати миллионам марок... Это все. Любые другие детали нанесут ущерб судебному расследованию, - к процессу приковано слишком пристальное внимание прессы, а также тех, кто переправит товар на судне "Санкуру"; понятно, не Лим Кхемлин владеет миллионами, у него, как он заявил через переводчика, нет даже денег на адвоката, и посему он отказывается от каких-либо показаний...
- Кто может дать мне более полную информацию о деле, господин судья?
- Это ваша работа - искать щедрых информаторов, - заметил Рабе. Попробуйте связаться с полицией; Ганс Грэссман - один из руководителей группы по борьбе с наркоманией, очень талантливый сыщик.
...Здание полиции - в пику т р а д и ц и и судейских - модерново, подземногаражно, бетонно-стеклянно; и люди здесь все больше молодые (когда тебе стукнуло пятьдесят, и сорокалетний кажется мальчишкой!); очень современно одеты, то есть никакой субординационной галстучности и чернокостюмности: сплошь нейтральные цвета, а то и вовсе джинсы...
...Ганс Грэссман встретил меня в своем маленьком кабинете, усмехнувшись:
- А я уж подумал, не задержали ли вас у входа наши сверхбдительные коллеги из тайной полиции.
- Я сам запутался - коридоры с поворотами, поди вас отыщи.
- Ну записывайте, я кое-что могу вам рассказать, но подробностей не ждите, ладно? Конечно, Лим - маленькое звено огромной цепи. Конечно, за ним стоят "боссы", крутящие сотнями миллионов. И чем дальше, тем большими миллионами они вертят. В Гамбурге лишь зарегистрированных наркоманов чуть не полторы тысячи. Говоря точно: тысяча триста шесть человек. Хватит? А что означает эта цифра, понимаете?
- Понимаю, что очень много.
- Ничего-то вы не понимаете, - улыбнулся Грэссман своей быстрой, чуть застенчивой улыбкой.
- В этом деле - ничего, - согласился я.
- Хорошо, что признаетесь, чистосердечие облегчит вашу участь в будущем... Словом, записываете в блокнотик: если исходить из того, что каждому наркоману ежедневно требуется третья или пятая часть грамма героина, то, следовательно, каждые двадцать четыре часа Гамбург потребляет полкило наркотика. Одна инъекция стоит пятьдесят - семьдесят марок; грамм - триста пятьдесят, четыреста. Если грубо округлить, то получится, что одному лишь Гамбургу необходимо около двухсот килограммов героина, то есть лишь один наш вольный город готов уплатить производителям опиумной чумы сто пятьдесят - двести миллионов марок. Это лишь один город. То есть Нюрнберг, Мюнхен, Франкфурт-на-Майне, Гамбург, Висбаден, где стоят американские войска, потребляющие громадное количество героина, дают иностранным бизнесменам, поставляющим сюда наркотики, не менее шестисот, а то и семисот миллионов марок. Каков бизнес?! В прошлом году от героиновых отравлений у нас умерло восемнадцать человек, в этом - уже шестьдесят; младшему - семнадцать, старшему - двадцать семь. Кто-то ударяет по нашему будущему, по молодежи - расчетливо, продуманно, планомерно, словно проводит завершающую операцию военных стратегов.
В дверь постучали, вошел полицейский в форме, положил перед Грэссманом папку. Тот поблагодарил, отпустил службиста легким кивком, пролистал несколько страниц, заметил:
- Ну вот, этой ночью зарегистрирована еще одна смерть... Парень пятьдесят третьего года рождения, я его знал, пытался одно время в е с т и сам, ничего не получилось... Он попал в поле нашего зрения в семидесятом, когда ему исполнилось семнадцать. Тогда он курил гашиш. Первую инъекцию героина сделал себе год спустя. Потом начал грабить аптеки, потому что мы ужесточили выписку рецептов. Трижды брали в бессознательном состоянии на улицах. Пытались лечить - бесполезно. Дважды был осужден за продажу героина. Выходил, начинал сначала. Вчера ночью встретил в дискотеке какого-то парня, - установить нам еще не удалось, - тот передал ему т о в а р; зашел в туалет и не вышел оттуда. Когда взломали дверь, обнаружили его лежащим на полу, в вене торчат шприц. Рядом валялась ложка, зажигалка и стеариновая бумага: в ложке, на огне зажигалки, в вощеной бумаге они подогревают себе героин для инъекции. НТО дало заключение: героин с примесями, ядовит.
- Откуда приходит т о в а р?
- Главного "босса" в Гамбурге нет, это я могу сказать с полной ответственностью. Центром продажи до недавнего времени была дискотека "Биг эпплз". Туда прилетали за наркотиками из всех крупных городов страны. Если нужно было найти наркомана, мы оставляли засаду, и он был нашим в течение двух-трех дней. Поскольку хозяин не сообщал нам о факте продажи, хотя по закону Федеративной Республики хозяева баров и ресторанов о б я з а н ы сотрудничать с полицией, мы добились того, что "Биг эпплз" была закрыта; может быть, допустили ошибку, потому что до сих пор не вышли на новый центр торговли, который существует в городе. Совершенно случайно зацепили нашу кинозвезду Уши Обермайер: она и ее муж открыли бар "Адлер". В полицию позвонили их соседи по улице Вейденштик, 17, в районе Амсбитель: "Ночью стоит шум и крик, невозможно спать". Поехали. Дзык - а там торгуют порошком! По решению суда "Адлер" тоже прихлопнули. И снова подумали: "А не слишком ли быстро?"
- Почему?
- Потому что ближайшим другом Уши Обермайер был ультралевый Тойфель, связанный с наркотиками, с группой Баадер - Майнхоф... Но Лим ничего не скажет: промолви он хоть слово - убьют, отравят, лишат дотации семью, а то и попросту уничтожат...
...Назавтра меня принял председатель профсоюза работников гостиниц, баров и ресторанов Гюнтер Дюдинг.
- Я советую вам повстречаться с руководством такого же проф. союза, как наш, в Амстердаме, генеральный секретарь коллега Мул; он слывет в европейском профдвижении дельным и объективным человеком. А я, когда получу информацию, немедленно отправлю вам письмо в Бонн.
...Перед тем как отправиться в Амстердам, я еще раз встретился с Грэссманом.
- Вам стоит поговорить с Вольфгангом Хекманом; это руководитель отдела по борьбе с наркоманией в сенате Западного Берлина. Его уважают люди разных убеждений, оттого что он честно говорите нашей горькой проблеме, о трагедии, так будет вернее. И поймите наше сложное положение: полиция заинтересована больше других в профилактике наркомании, но, по закону, мы не имеем на это права! Когда родители уговорят ребенка прийти к нам за советом, у нас прежде всего спешат предупредить: "Ни в коем случае не называйте своего имени, ибо в противном случае мы обязаны немедленно возбудить против вас уголовное дело". Когда нам звонят из школ и просят прочесть лекцию о вреде наркотиков, мы тоже отказываемся: а вдруг какой-нибудь мальчик или девушка скажут, что они пробовали сделать хоть одну затяжку?! Сразу же необходимо начать дело! Вот и гуляют отписки: "Обратитесь в министерство просвещения, они должны прислать вам лектора!"
