Ализрнанский Муко После объявления хуриата Франк-Мосо, как сказал, сложил оружие и вернулся домой. Он стал писцом в своем селе и быстро разбогател. В селе его стали звать Мосо-ага. Но через три года он спалил свой дом и, взяв оружие, ушел в горы. Бамбку Мело тоже недолго прожил в Хасгюхе. Он продал свое оружие и отбыл в Америку.
И ализрнанский Муко поначалу вернулся было в село, в родной Ализрнан, но косурские курды, узнав, что Муко вернулся, предложили ему службу при ружье и лошади. Муко принял их предложение и пошел к косурским курдам из хаснанского аширетства вооруженным слугой.
И поскольку была объявлена свобода, по селам и городам свободно пошли гулять песни и устные рассказы о храбрых фидаи, сражавшихся против султана. В рассказе про героическую битву в Сулухе особую роль отводили ализрнанскому Муко.
Вот как рассказывал об этой битве Цахик Амбарцум:
«Для того чтобы рассказывать о храбрецах Муша, нужно на семь дней запастись едой, водой и табаком, сесть в доме, закрыть дверь и ердык. Я буду рассказывать, а вы слушать.
В Сулухской битве светлой памяти Геворг Чауш и ализрнанский Муко бились рядом. Мутасариф сказал Бинбаши:
– Бинбаши, наши сборщики налогов принесли весть, что Геворг Чауш со своими ребятами до Сулуха дошел. Собери-ка свое войско да ступай в Хоперское поле.
Бинбаши ответил:
– Мутасариф, я этой ночью сон видел – лежал я, убитый, на Хоперском поле. Лучше не посылай меня против Геворга Чауша.
– Но у тебя – тысяча, а у Геворга десять-пятнадцать человек всего.
– Все равно, если я пойду, один из нас будет убит.
– Убит будет Геворг. Стягивай свое войско на Хоперское поле.
И стянул Скопец Бинбаши свое войско на Хоперское поле.
А Скопец Бинбаши и Геворг друг другу как братья были, тайный союз между ними был.
Геворг поднимает бинокль к глазам и видит: едет Скопец Бинбаши на скакуне, а все поле до Сулуха черным-черно от султанского войска.
– Нелюдь! – кричит Геворг. – Что же ты вышел против меня, что с тобой сегодня случилось? Ведь ты другом мне был! – И на глаза Геворга слеза набежала.
Прицелился Геворг в Скопца, да промахнулся.
Ализрнанский Муко и говорит:
– Господин Геворг, разреши мне.
– Стреляй, разрешаю.
Муко выстрелил, скопец с лошади и скатился. Помощник Скопца саблю выхватил, забрался на лошадь Бинбаши и кричит своим – вперед, мол.
Султанское войско не слушает его, поворачивает назад и наутек. А трубач ихний хочет дуделку свою ко рту поднести, да тут Муко снова стреляет, и пуля его трубача того насквозь прошибает, трубач падает мертвый, и в это время, в эту минуту, Геворг кричит: «Микаэл, меня убили!» Муко обнимает Геворга, стаскивает его с кровли, сам идет обратно и до вечера один держит бой против турок. А в руках – один маузер и одно ружье. А как стемнело, ализрнанский Муко с ребятами взяли Геворга на Хоперское поле, уложили там на траве, расцеловались с ним, «прощай» сказали и ушли».
– А где теперь ализрнанский Муко?
– Слугой у курдов стал.
– Такой человек пошел в слуги? – удивились люди и пошли разыскивать Муко.
Дошла эта история и до мутасарифа, и он в свой черед послал людей, найти Муко и привести к нему.
Нашли Муко люди мутасарифа – в простой одежде, слугой у косурских курдов был, – привели его в Муш. Мутасариф ему говорит:
– Весь мир о твоей удали песни поет, а ты слугой к курдам нанялся?
– Что делать, эфенди, у каждого своя судьба, – ответил Муко. – Дживаншаху сказали: «Жить тебе долго, но мук твоих много будет». Моя жизнь вроде этого.
– Ты храбрый человек, а храброму достойная служба нужна. Давай сделаю тебя полицейским, живи среди людей, честь честью, – сказал мутасариф. – Оружие тебе нужно – получишь оружие, конь нужен – коня дам.
И оставил ализрнанский Муко службу у курдов, сменил одежду, казенное оружие и лошадь получил, сделался полицейским.
Прошло несколько месяцев, и видит Муко – грязное это дело, недостойное честного фидаи. Пришел к мутасарифу и говорит:
– Не хочу больше у тебя работать.
– Почему это? – удивился мутасариф.
– Не могу, эфенди, кусок в горло не лезет. Лучше я в батраки наймусь, с людьми все же буду.
И сдал Муко коня и оружие мутасарифу, а сам ушел в родное село, стал снова землю пахать.
А в один прекрасный день покинул Муко и родной Хасгюх – вышел на дорогу с прутом в руках, пошел, погоняя впереди себя буйвола. На полдороге повстречался ему крестьянин из Хута, тот в Алваринч шел по делу и тоже в руках прут держал.
– Эй, братец, – говорит ему Муко, – давай-ка мы с тобой прутьями поменяемся. Не отказывай, брат. Кто знает, может случиться, я тебе понадоблюсь.
– Я в Хуте, ты в Муше, небось не увидимся больше.
– Э, неисповедимы пути господни, вдруг да увидимся. Хутец сказал:
– Да об чем речь-то, тебе прут этот нужен – бери.
Поменялись прутьями. Ализрнанский Муко пошел в Хасгюх. Хутец в Алваринч пошел.
Алваринчский староста приходился хутду племянником. Хутец рассказал старосте: дескать, так и так, встретил я чудного человека, давай, сказал, поменяемся прутьями, может, сказал, и я тебе когда понадоблюсь.
Староста говорит: «Ей-богу, дядюшка, ализрнанский Муко тебе повстречался, не иначе».
Узнал про все это мутасариф и велел с ализрнанского Муко подать изыскать.
Сборщик налогов Хачатур-эфенди со своими заптиями приходит в Хасгюх – турки Алнфернан это село зовут..
– Который тут Муко? – спрашивает.
– В чем дело, эфенди, я Муко.
– Ты должен государству три золотых, даю тебе сроку три дня.
– Хоть три года дай, где мне три золотых взять? – говорит Муко.
Хачатур-эфенди приказывает одному из заптиев побить плетьми непослушного крестьянина. Но заптий отказывается поднять плетку на Муко.
Хачатур-эфенди сам берет плетку и бьет Муко. Тут вмешивается староста Гаспар, отбирает у сборщика налогов плетку со словами: «Муко не тот человек, чтобы его били».
Ализрнанского Муко бросают в сарай, и дверь за ним запирают.
А в сарае – один буйвол и еще несколько арестованных крестьян.
– Ребята, вы что сидите грустные, давайте подведите буйвола под ердык, – говорит Муко.
Берут буйвола, ставят под ердык. Ализрнанский Муко прыгает на буйвола, хватается за верхние балки и через ердык выбирается на кровлю. Идет к себе домой, берет свое ружье, возвращается и снова становится на кровле. Видит – сидит Хачатур-эфенди возле стены, перебирает четки. Кричит сверху:
– Это ты, Хачатур-эфенди?
– Я, кто же еще.
– По какому такому праву притесняешь народ?
– По государственному праву.
– Раз так, сейчас я тебя по этому самому праву и порешу. – Сказал и спустил курок. Прямо в сердце попал.
– Ох, загубил мою душу… – прошептал Хачатур-эфенди.
– Для этого я и пришел сюда. – И Муко с ружьем в руках через ердык спрыгнул в комнату и увидел – сбились заптии в кучу и от страха под себя наделали.
– Не бойтесь, не трону вас, – сказал Муко, – идите расскажите про все, что было, мутасарифу. А если спросит, где сейчас ализрнанский Муко, скажите – пошел в Цронк.
Сказал и не мешкая направился в Цронк. Пять дней оставался он в Цронке, в доме старосты гостил. Потом видит, не идут за ним, собрался на пятый день уходить и говорит старосте цронкскому:
– Староста, я в Муш пошел, ежели кто спросит. Сказано – сделано. А навстречу ему – десять полицейских. Их главный говорит:
– Братцы, дадим-ка этому дорогу.
А кто-то из заптиев ему на это:
– Он один, а нас десять. Почему это десять должны одному дорогу уступать?
– Да ведь это ализрнанский Муко, – говорит главный. – Тот, что Хачатура-эфенди убил. Вон у него револьвер сбоку висит и ружье в руках.
Десять человек разом расступаются. А Муко спрашивает у главного:
– Вы почему это мне дорогу уступили?
– А потому, что ты ализрнанский Муко.
– Но ведь закон в ваших руках, что же вы меня испугались?
– Мы не тебя испугались, мы пули твоей испугались, – отвечает полицейский.
Муко добрался до дома мутасарифа, когда тот уже укладывался спать. Постучался.
– Кто там? – спрашивает мутасариф.
– Я, эфенди, Муко.
Мутасариф открыл дверь. Муко вошел.
– Откуда в такой поздний час? – спрашивает мутасариф.
– Из Цронка.
– Хачатура почему убил?
– Моей вины тут нет, эфенди. Мы спустились с гор, чтобы спокойно свой хлеб сеять, но, видишь, из-за трех золотых в тюрьму упекают.
– Что ж, правда твоя. С сегодняшнего дня назначаю тебя сборщиком податей вместо Хачатура-эфенди, – сказал мутасариф. – Пойдешь завтра по селам и всех должников отпустишь по домам. В нашей стране люди должны без страха в душе жить, хуриат ведь.
Обрадовался ализрнанский Муко и согласился быть сборщиком налогов. Взял девять заптиев и приступил к делу. Работал он до осени. Всех бедняков из тюрьмы выпустил, а богатеев, наоборот, на их место затолкал. Как-то раз на лошади направлялся в Хасгюх и видит: шесть вооруженных курдов поймали на дороге хутца-армянина (тот в Крдагом направлялся), хотят раздеть, ограбить. Крикнул Муко издали:
