Мы уже рассказывали, как Швеция сыграла на украинских изменах. Отбросила прежние условия перемирия, принялась угрожать выступить в союзе с поляками. Это было бы катастрофой. Руководители внешнеполитического ведомства, бояре Одоевский, Прозоровский и дьяк Алмаз Иванов высказывались, что со шведами надо мириться любой ценой, сосредоточить усилия против Польши. Но Ордин-Нащокин предложил вдруг неожиданный вариант. С поляками заключить союз, и вместе с ними ударить на Швецию. А ради этого возвратить панам легкомысленную и неверную Украину. Имеет ли смысл ссориться из-за взбунтовавшихся «мужиков»? Он доказывал государю: «С польским королем мир надобен, нужнее шведского, потому что разлились крови многия, и уже время дать покой. А не уступивши черкас, с польским королем миру не сыскать».
Однако Алексей Михайлович с ним не согласился. Он прекрасно понимал разницу между изменами старшины и надеждами украинского народа. Уступки шведам означали материальные убытки, утрату ряда городов. Но уступить православных людей под иго католиков было бы страшным грехом. Царь так и ответил Ордину-Нащокину: «Какое оправдание примем мы, если допустим это?» В результате в 1661 г. со шведами был заключен Кардисский мир, русские уходили из Прибалтики. В договоре удалось сохранить только пункты о «вольной и беспомешной торговле», правах русских купцов в Швеции.
Но и для Польши затягивание войны стало весьма болезненным. Страна устала и обнищала, шляхта разорялась. Часть ее взбунтовалась, составила конфедерацию против короля. А в Москве мнения разделились. Некоторые бояре предлагали воспользоваться, наступать на поляков. Другие предлагали поддержать конфедератов – пускай они свергнут Яна Казимира и изберут на свой престол Алексея Михайловича. На доклад к царю напросился и Ордин-Нащокин, пытался снова убеждать, что надо отдать Украину и заключать с поляками союз. Но государь не принял ни одно из этих предложений. Он не хотел безоглядно жертвовать жизнями подданных. Видел, что народ устал от войны. Делать ставку на мятежных панов считал недостойным. А польская корона, которой манипулируют магнаты, была слишком сомнительным приобретением. Царь принял другое решение – попытаться заключить мир.
Он придумал послать в Варшаву Ордина-Нащокина с неофициальной миссией. Прозондировать настроения, поговорить об условиях примирения. В инструкции ему было дано три варианта. Первый – предложить границу по Двине и Днепру. Раз уж правобережные казаки не желают подчиняться царю, то и царь не считал нужным их удерживать. Если паны откажутся, допускался второй вариант, уступить им города по Двине. Третий вариант был дипломатической уловкой. Если поляков не устроит второй, Ордин-Нащокин должен был поманить их возможностью вернуть Левобережье. Но такое предложение ему разрешалось сделать только «от своего имени» и только устно, а не письменно. Отдавать Левобережье государь не собирался, но главное было – завязать переговоры, а уж потом поторговаться.
В апреле 1663 г. Ордин-Нащокин приехал к Яну Казимиру. О, в Речи Посполитой он почувствовал себя прекрасно. Его окружала столь любезная ему «культурная» атмосфера, его навещали «друзья», благородные паны. Ордин-Нащокин настолько тянулся к ним, что напрочь отбросил государевы инструкции. Сразу вывалил третий вариант, дополняя его собственными идеями. Соглашался, чтобы за Россией остались только земли, отнятые у нее в Смуту: Смоленщина, Черниговщина и Северщина, после этого Россия и Польша соединятся в братском союзе, отберут у шведов Прибалтику, побьют татар и турок, начнут наступление на Балканы… Не тут-то было! Поляки уже преодолели свои смуты, и над его проектами сенаторы посмеялись. Пояснили, что татары и турки – их союзники, это не Польше, а русским надо бояться «вечных вашего государства неприятелей». А для мира потребовали вернуть все без исключения территории и вдобавок выплатить огромную компенсацию за ущерб. Ордин-Нащокин уехал ни с чем.
Но в 1664 г. армию Яна Казимира разгромили под Глуховом. В Польше это отозвалось новыми сварами, мятеж шляхты возобновился. Только тогда король сообщил в Москву, что согласен на переговоры. Русскую делегацию возглавили Одоевский, Долгоруков и Ордин-Нащокин. Условия государь предложил очень умеренные – замириться на тех рубежах, которые занимали стороны. Но паны горделиво упирались, настаивали на восстановлении довоенных границ. В общем, разъехались ни с чем.
Ордина-Нащокина Алексей Михайлович пожаловал в чин окольничего, назначил воеводой в Псков. Хотя он возгордился и наломал дров. Принялся перестраивать городскую жизнь по-своему. Ограничил права иностранных купцов. Вместо государственной монополии на спиртное, действующей на Руси, ввел свободную продажу вина, как за границей. По Пскову покатилось пьянство, хулиганство. «Левое» вино отсюда повезли в другие города. В Москву посыпались жалобы духовенства, земских властей. А торговыми ограничениями возмутились шведы, это было нарушением мирного договора. Царю пришлось вмешаться, отменить распоряжения воеводы. Он указал, что в одном городе нельзя вводить особые законы, поскольку «будет от того смута большая». Но Ордина-Нащокина простил. Его инициативность даже понравилась государю, Алексей Михайлович все чаще привлекал его для обсуждения тех или иных вопросов.
А в Польше углублялся развал, и в 1666 г. в деревне Андрусово на Смоленщине продолжились переговоры. Они протекали очень трудно, прерывались боевыми действиями. Паны взбрыкивали, спорили, цеплялись за каждое изменение обстановки. Особенно воодушевило их нападение гетмана Дорошенко и татарского хана на Левобережье. Поляки сразу отбросили уже достигнутые договоренности. Выставили ультиматум, чтобы Киев и города, захваченные Дорошенко, тоже отдали им, иначе грозились воевать до конца. Ордин-Нащокин, возглавлявший делегацию, изворачивался так и эдак, устраивал «тайные» встречи с панами, уговаривая их поодиночке.
Но получалось наоборот. Он слишком уж сильно уважал магнатов, не желал обидеть их, а в итоге шел у них на поводу. Они важно надували щеки, расписывали собственный героизм и мужество. А Ордин-Нащокин и сам был о поляках высочайшего мнения. Нацелился сдавать позиции, отписал царю, что надо соглашаться на все требования, поскольку «польские и литовские войска безстрашны войну весть и мир становить как им надобен, в силе». Алексей Михайлович был немало удивлен такими заключениями, строго одернул Ордина-Нащокина, даже запретил ему частные встречи с королевскими дипломатами. Обсудил ситуацию с боярами, и кроме прежних уступок разрешил еще одну – отдать полякам Динабург (Двинск).
Хотя вскоре выяснилось, что русское правительство чуть-чуть поспешило. На Левобережье Дорошенко и хану крепко всыпали и выгнали. Соваться туда снова они не рискнули. Ну так что ж, ринулись в противоположную сторону, на Польшу. Какая разница, где грабить? Растеклись лавиной, опустошали подчистую. Король и паны были в шоке. Союзом с крымцами кичились, считали его главным козырем, а обернулось бедствием! В Андрусово поскакали гонцы с указанием срочно мириться. 30 января 1667 г. было подписано Андрусовское перемирие на 13 с половиной лет. Россия закрепила возвращение своих западных земель – Смоленска, Себежа, Велижа, Дорогобужа, Белой, Невеля, Красного, присоединила Левобережную Украину. Киев с прилегающим районом Правобережья отходил к царю на два года, а Запорожье признавалось совместным владением России и Польши, которое они будут использовать «на общую их службу от наступающих басурманских сил».
Окончание войны праздновалось по всей России. Ордин-Нащокин, заключивший договор, был пожалован и бояре и назначен в Посольский приказ. Пользуясь случаем, он предложил царю комплекс мер по дальнейшему развитию торговли – разработанные им «Новоторговый устав» и дополнявший его «Устав торговле». Алексею Михайловичу они очень понравились, государь созвал для их обсуждения совещание купечества. Проекты предлагали купцам объединяться в крупные компании, «лучшим» брать в пайщики «маломощных» и тем самым помогать им встать на ноги. Предусматривались серьезные барьеры для защиты отечественной торговли от иностранцев. Целым комплексом мер их подталкивали сбывать товар оптом, на границе. Для этого определяли несколько городов, устанавливали пошлины: в Архангельске 6 %, в Астрахани и Путивле 5 %, а внутри России – 10 %. Правительство пресекало отток средств за границу, ввоз предметов роскоши и всяких безделушек облагался повышенной «накладной пошлиной». Купцы горячо одобрили эти уставы, их утвердила Боярская дума. Но удачные торговые реформы возвысили в глазах царя самого Ордина-Нащокина. Глава Посольского приказа Алмаз Иванов понял, что удачливый дипломат подсиживает его. Дьяк уже состарился, болел и не стал бороться, подал в отставку. Афанасий Лаврентьевич занял его место. Он реорганизовал структуру приказа. Россия уже имела резидентов (постоянных послов) в Швеции, Персии и Голландии. Ордин-Нащокин обменялся постоянными представительствами еще и с Польшей. Решил наладить связи и с теми государствами, с которыми Россия мало контактировала. Отправил посольства в Испанию, Францию, Рим, Венецию. Их извещали об Андрусовском перемирии, предлагали «братскую дружбу и любовь». Только в Риме случилась накладка. Посол Менезиус на царской службе перешел в православие и отказался целовать папскую туфлю, а без этого не мог состояться прием у папы. Но Ватикану настолько важно было навести мосты с русскими, что папское окружение любезно предложило перенести переговоры в Москву, прислать свою делегацию туда.
