Видимо, Греческий проект был для русской императрицы не целью, а средством вовлечь своих подданных, а также Иосифа II в тотальную войну с османами. Помните фразу Наполеона, сказанную Евгению Богарне: «Надо ввязаться в бой, а после разберемся».
Никакой «греческой империи» не нужно было России, равно как ей не нужен был и Константинополь. В Константинополе с окрестностями в XVII — начале XVIII веков проживало 1,5—2 миллиона паразитирующего населения, то есть людей, которые не сеяли, не пахали, не ткали, а жили на 95% за счет эксплуатации населения огромной Османской империи. Ну, присоединили бы город к России. Кто бы стал кормить дармоедов — русский мужик?
Хорошо болтать о возвращении креста на Святую Софию. А дальше что? Зачем нужны России два миллиона иноверцев, которые в любой момент по призыву фанатичных мулл и дервишей могут устроить бунт и начать резать христиан? А что делать с Константинопольским патриархом и пятьюстами тысячами православных греков? Подчинить патриарха петербургскому Синоду или, наоборот, Синод — патриарху? Русская и греческая церковная вера — православие, но у них есть существенные различия. На расстоянии у них братская любовь, а попробуйте-ка их слить?
Все это лишь ничтожная часть проблем, которые возникли бы при присоединении Константинополя. Поэтому всякие призывы — «Константинополь рано или поздно, а должен быть наш» (Достоевский) — следует рассматривать лишь как пропагандистские лозунги. Неграмотному крестьянину не объяснишь стратегических аспектов обороны Черного моря и тонкостей препонов, чинимых турками русской торговле, поэтому и нужны лозунги: «Спасем братьев славян», «Даешь крест на Святой Софии».
Замечу, что поддержка «Греческого проекта» была для Иосифа I лишь средством приобретения новых земель для своей империи. Вена никогда не согласилась бы на передачу Проливов России. Надо ли говорить, что в случае захвата Россией Константинополя в период до 1789 г. против Екатерины II объединилась бы вся Европа — Англия, Франция, Испания, Неаполитанское королевство, Австрия и Пруссия. Не замедлили бы в очередной раз взбунтоваться и польские паны. Так что реализация «Греческого проекта» Екатериной в целом была химерой, но с пропагандистской точки зрения сей проект, на мой взгляд, себя оправдал.
В 1787 г. турки вновь напали на Россию. И вновь Екатерина вернулась к плану атаковать османов на Средиземном море. Первый отряд Средиземноморской эскадры Грейга 5 июня 1788 г. вышел из Кронштадта и направился в Копенгаген. В его составе были три новых 100-пушечных корабля «Иоанн Креститель» («Чесма»), «Три Иерарха» и «Саратов», 32-пушечный фрегат «Надежда», а также несколько транспортов. Командовал отрядом вице-адмирал Виллима Петрович Фондезин (фон Дезин).
17 февраля 1788 г. Екатерина II подписала воззвание к грекам, где она обращалась к «преосвященным митрополитам, архиепископам, боголюбивым епископам и всему духовенству, благородным и нам любезноверным приматам и прочим начальникам и всем обитателям славных греческих народов» с патетическим призывом: «Нещастные потомки великих героев! Помяните дни древние ваших царств, славу воительности и вашей мудрости, свет проливавшей на всю вселенную. Вольность первым была удовольствием для душ возвышенных ваших предков. Примите от бессмертного их духа добродетель растерзать узы постыдного рабства, низринуть власть тиранов, яко облаком мрачным вас покрывающую, которая с веками многими не могла еще истребить в сердцах ваших наследных свойств любить свободу и мужество».
Увы, у «Горе-богатыря»[37] Густава III не хватило ума подождать ухода всей Средиземноморской эскадры с Балтики, а уж потом нападать на Россию. За это он и поплатился. Однако Русско-шведская война 1788—1790 гг. не позволила Екатерине II отправить с Балтики на Средиземное море ни одного судна.
Тем не менее в Восточном Средиземноморье оказались сразу две русские эскадры. Надо ли говорить, что обе они были корсарскими.
Еще в марте 1788 г. Екатерина назначила командующим сухопутными силами на Средиземном море 53-летнего генерал-поручика Ивана Александровича Заборовского.
Летом 1788 г. Заборовский прибыл во Флоренцию и немедленно занялся вербовкой наемников. 1 июня 1789 г. Заборовский пишет Екатерине: «По приезде в Италию я послал обер-офицера на Мальту, а штаб-офицера в Тоскану, где [он] осмотрел набранные на службу 70 корсиканцев, и их отправили в Сиракузы, а бригадиру Мещерскому предписал воздержаться от их дальнейшего набора».
Чем Заборовскому не угодили корсиканцы, остается загадкой. Об этом факте и не стоило бы упоминать, если бы неприязнь нашего генерал-поручика не изменила бы историю человечества. В начале 1789 г. Заборовский получил прошение о приеме на русскую службу от младшего лейтенанта французской армии, служившего в Балансе. Звали лейтенанта Наполино Буона Парте. Двадцатилетнему корсиканцу из семьи адвоката явно не светила карьера в королевской армии, а о том, что через несколько недель падет Бастилия, в Валанской глухомани и помыслить никто не мог. Но, увы, Заборовский резко отклонил просьбу Наполино. Тут была и неприязнь к корсиканцам, да еще этот молокосос просил сразу чин майора.
К августу 1789 г. Заборовскому и К° удалось, затратив огромные казенные деньги, «с бору по сосенке» сколотить «легкую российскую флотилию» под командованием Гульельма Лоренца. До этого Лоренц был мальтийским пиратом. В апреле 1789 г. контр-адмирал Гибс, находясь в Италии, познакомился с Лоренцем и принял его на русскую службу в чине капитана 2-го ранга. В нее вошли три фрегата, пакетбот «Российский Орел», три шебеки, полакра и кирлангач.
Второй флотилией, управляемой Заборовским, была флотилия лихого греческого корсара Ламброса Качониса. Еще в 1769 г. семнадцатилетний Ламброс вместе со своим старшим братом захватили торговое судно и начали пиратствовать в Архипелаге. В морском бою с турками погиб старший Качонис, а пиратский «фрегат» был потерян. После этого Ламброс поступил в русский Егерский корпус и участвовал в ряде десантов русского флота. Однако кончил войну он лишь сержантом. В 1775 г. Ламброс переселяется в Керчь. В 1777—1778 гг. сержант Качонис отличился в подавлении татарских бунтов и получил офицерское звание.
21 апреля 1785 г. указом Екатерины II Качонис был «пожалован в благородное российское дворянство и внесен во вторую часть Родословной книги Таврического дворянства». А в следующем году президент Военной коллегии князь Потемкин произвел Качониса в чин капитана (армейского).
Ламброс КачонисС началом войны Качонис сколотил отряд греков, который в ночь с 10 на 11 октября 1787 г. недалеко от Гаджибея на лодках захватил большое турецкое судно. Оно и было названо «Князь Потемкин Таврический». Дюжина пушек, 60 лихих парней и отважный капитан Ламброс — чего еще надо? Славно порезвился «Потемкин» на Черном море!
Сразу после начала войны Потемкин оперативно раздает грекам пушки и порох, а также флотские и армейские чины. Им даже платят жалованье, хотя и крайне нерегулярно. К 21 октября 1787 г. к бою было готово уже 21 крейсерское судно. В Херсоне и Петербурге долго думали, как окрестить пиратов. Корсары и каперы никогда у нас в списках судов или личного состава не числились, пиратами называть неприлично, поэтому был введен хитрый термин — «крейсерское судно», который позже здорово путал русских и советских историков.
Надо сразу сказать — крейсерские суда на Черном море не только пиратствовали, они проводили разведку, конвоировали транспортные суда, а самое главное, они участвовали во всех крупных сражениях русского флота.
Крейсерские суда участвовали во всех баталиях Федора Федоровича Ушакова, о чем сейчас стараются забыть: святой адмирал — предводитель пиратов — как-то несолидно.
А другой наш знаменитый адмирал Д.Н. Сенявин еще капитаном 2-го ранга в сентябре 1788 г. возглавил отряд из пяти пират... пардон, крейсерских судов, изрядно пограбивший турок в районе Синоп — Керасу. Замечу, это был первый случай русского десанта в глубине турецкой территории после казачьих походов XVII века.
Но вернемся к Ламбросу Качонису. Ему показалось тесным Черное море, и он покупает в Триесте купеческое трехмачтовое судно с парусной фрегатской оснасткой, вооружает его и называет «Минерва Севера». Отметим, как удачно корсар подобрал название. Вскоре за счет присоединившихся частных греческих судов и захваченных турецких Качонис сформировал большую эскадру.
Качонис писал Потемкину: «...по всей Турции гремит, что Архипелаг наполнен русскими судами, но на самом деле в Архипелаге нет более корсаров, чем я сам и 10 моих судов».
К сожалению, объем книги не позволяет рассказать обо всех подвигах Качониса и его сподвижников, поэтому интересующихся я отправляю к своим книгам «Русские пираты» (М.: Вагриус, 2007) и «Адмиралы и корсары Екатерины Великой» (М.: Вече, 2006). Кстати, в 1813 г. Джордж Гордон Байрон пишет знаменитую поэму «Корсар». Прототипом главного героя поэмы Конрада, естественно, был Ламбро Качиони, а его главным противником — турецкий Сеид-паша, в жизни паша Сеит-Али.
