А потом сказал бы, что имеет смысл на земле только то, что побеждает смерть, и не что, а Кто – Христос. Что есть только одна несомненная радость: это знать Его и Им "делиться" друг с другом. Что в последнем смысле все остальное неважно. Вера, надежда, любовь… Но если бы я сказал это, то вышла бы "проповедь", и притом банальная. А вместе с тем к этому сводится для меня вся "несомненность", и вне ее все – "постольку, поскольку…".
Днем – часок у Сережи и Мани. Яркое солнце и ледяной холод…
Пятница, 28 марта 1975
После утрени читал "Нью-Йорк Таймс" и не удержался – написал письмо в редакцию, которое эта последняя, конечно, не напечатает. Сил нет больше выносить эту "левацкую" подлость и слепоту западной интеллигенции.
Ужасы в Индокитае – по телевидению. Холодное бешенство.
Сегодня вечером жду Льяну, Машу и Веру с Мартиника. И радуюсь, как молодожен. "Нехорошо быть человеку одному"2 : сияющая, Божественная правда этих слов…
Только что телефон от бедной Манюши: ее матери – Мане старшей – гораздо хуже. Завтра – операция мозга…
Суббота, 29 марта 1975
Возвращение вчера вечером Л. с Мартиника. Все три загорелые и очень довольные своими каникулами.
Длинный разговор сегодня с Марьей Васильевной Олсуфьевой, итальянской переводчицей Солженицына, из Флоренции. Ее привезла ко мне Patricia Blake. Эта последняя говорит: "Солженицын ненавидит культуру, искусство, поэзию… Больше всего меня удивляют размеры ущерба, нанесенного русским людям советским обществом".
Понедельник, 31 марта 1975
Тихое, спокойное воскресенье вдвоем дома. После обеда прогулка до вокзала, потом сравнительно благополучное занятие подоходным налогом, ужин в ресторане. Перечитывал свои статьи и доклады за последние пятнадцать лет для сборника, о котором размечтался Давид. Удивляло (хотя не должно бы, в сущности) – при различии тем и аудиторий единство "вдохновения", един-
1 Из стихотворения Г.Адамовича "Осенним вечером, в гостинице, вдвоем…".
2 Быт.2:18.
ство все эти статьи так или иначе пронизывающего видения. На сборник согласился, чтобы, в каком-то смысле, отделаться, а выходит так, что он отражает некое "целостное мироощущение". Удивляет же меня это потому, должно быть, что подсознательно я знаю, что почти всегда писал тоже, чтобы отделаться, наспех, из-под палки и даже небрежно.
Вторник, 1 апреля 1975
С 7.30 утра по 4.30 – в семинарии. Лекции и "заседания", телефоны и свидания со студентами. А на дворе – ослепительный теплый весенний день после целой недели холодов.
Всегда после такого дня думаю: как должен я быть благодарен Богу за атмосферу, окружающую меня в семинарии: Давид, о.Кирилл Ставревский, Анна, атмосфера дружбы, внутреннего понимания и "без лести преданности".
Среда, 2 апреля 1975
Вчера праздновали с Л. ее назначение Dean of the Faculty1 в La Cremaillere2 . Уже совсем весенний закат, и эти изумительные имения! Л., обычно стремящаяся в Италию, Грецию и т.д., говорит мне: "Знаешь, где по-настоящему, совершенно красиво ? В Новой Англии". И в сущности она, конечно, права. Чудный дружный вечер.
Утро в семинарии. Лекция о пасхальной ночи и о Великой Субботе, наполняющая меня самого радостью, о которой говорю. Исповеди. Диктование писем. Потом дома – очередной скрипт для радио "Свобода". И теперь – в два часа дня – отъезд в Yale3 , где у меня лекция. Все это не считая телефонов. Как не идти голове кругом. Но чувство такое, что в апреле(!) – все выносимо!
Четверг, 3 апреля 1975
Сегодня с утра тьма и проливной дождь. Хотелось бы засесть за стол и писать свою "Иерархию ценностей". А вместо этого нужно ехать в Нью-Йорк (радио) и затем в Syosset на малый синод.
Суббота, 5 апреля 1975
В четверг – короткое, но очень милое письмо от Солженицына и более длинное от Наташи Солженицыной]. Чувство, что человеческий контакт не нарушен. Хочу заехать к ним на пути из Мюнхена, куда еду через десять дней по делам радио "Свобода".
Сегодня утром – на похоронах Sarah Lutge, в Гарлеме. Весь день вчера – за работой над "Intercommunion". Буря, холода. Сегодня снова – солнце. Но все еще мороз.
1 деканом, ведающим вопросами, связанными с профессорско-преподавательским составом.
2 Французский ресторан в Нью-Йорке.
3 Йельский университет в штате Коннектикут.
Воскресенье, 6 апреля 1975
Salt Lake City, Utah!…1 Пишу это в отеле, куда только что привез меня греческий священник. Перед прилетом – огромное Соленое озеро, а справа и слева – снежные горы. Издалека виден мормонский "Tabernacle"2 – вдруг почувствовал тот ужас, что испытывал Leon Bloy в Дании, среди протестантов. Ужас от этой такой успех имеющей религии. В отеле на столе – Book of the Mormon3 …
В аэроплане (а я летел с пересадкой в Чикаго, шесть часов) читал] Nouveau Bloc-Notes (1965-1967) Francois Mauriac4 . Читал с наслаждением. Почти на каждой странице хочешь что-то записать, отметить. Понятный мне "строй души".
В Salt Lake City – на два дня (лекции), и, как всегда, тоска, чувство плена.
Вчера – чудная всенощная, вынос Креста.
Понедельник, 7 апреля 2003
Salt Lake City. Вчера вечером – собрание в греческой церкви, неожиданно приятное. Умные вопросы, огромная жажда узнать больше о вере, Церкви и т.д. И как мало жажде этой Церковь отвечает, как мало ее удовлетворяет.
Перелистывал Book of the Mormon, в газете читал об их только что закончившейся здесь мировой конвенции. Удивительно: мормонство цветет, распространяется, все речи пронизаны убежденностью, радостью. В чем дело? Что привлекает? Очевидно, не эта странная, неудобоваримая книга и не легенды о Смите и каких-то золотых таблицах. Но тогда что же? Вечная загадка религии, никогда не перестающая не только удивлять, но и пугать меня…
Странный город – с этими широчайшими улицами, с этим уродливым мормонским храмом, видимым отовсюду, со снегом покрытыми горами кругом.
Вторник, 8 апреля 1975
Вчера весь день и весь вечер – на конференции. Внезапная радость – сколько хороших людей! Особенное впечатление производит здесь всеобщее раздражение, даже злоба на мормонов. Это так отлично от обычной американской атмосферы – добродушного благожелательства, свойственного "плюрализму".
Среда, 9 апреля 1975
Вернулся домой в два часа утра после бесконечного полета – с пересадками – из Salt Lake City. До отъезда успел посетить Мормонский центр. Стиль богатого американского отеля, то есть чудовищно безвкусный и роскошный.
1 Солт-Лейк-Сити, штат Юта. Центр мормонов.
2 Храм (англ.).
3 "Книга мормонов" (англ.).
4 "Новый блокнот" Франсуа Мориака (фр.).
По стенам картины из жизни Христа и мормонской истории в стиле слащавых религиозных картин 19-го века. Ужас упрощения! (Чего стоит один фильм – в десять минут – "Christ in America"1 !). Упрощение, энтузиазм и фанатизм.
Полет над скалистыми горами, сплошь покрытыми снегом, над Соленым озером. Величие этой природы, особенно после торжествующего мормонского безвкусия. Точно из подделки попадаешь в настоящий храм. Невероятная громадность Америки…
Дорогой кончил толщенный том Мориака. Почти каждая страница наводит на размышление. Действительно, один из последних больших христианских голосов нашего времени. Если не вполне убеждает его страстная защита де Голля, то его столь же страстное обличение его врагов бьет прямо в цель, вскрывает какую-то метафизическую, демоническую ложь всего "левого". "Правое" – капитализм, культ государства, шовинизм – может быть и часто бывает бесконечно омерзительным. Но даже и тогда мы остаемся в категориях греха и праведности, гибели и спасения, то есть в категориях, созданных, явленных христианством. "Левое" основано на ненависти к самим этим категориям, к этому видению мира и человека. Оно есть "спекуляция на понижение" в чистом виде. Оно всю ставку ставит на то, что "снизу", и ненавидит все, что "свыше", и это – с таким ясновидением – показывает Мориак. Поэтому теперешний крен влево – явление духовное. Оно есть, прежде всего, отказ от "высшего этажа". Та "справедливость", которой "левое" будто бы вдохновлено, по сути дела есть уравнение всего на самом низшем этаже с отрицанием верхнего. Отсюда любовь к чудовищному понятию "масс". При капитализме можно быть антикапиталистом, при социализме антисоциалист становится немедленно "врагом народа" и "антиисторическим" явлением и потому подлежит уничтожению (во имя "масс").
Принцип частной собственности, сколь бы он ни извращался (а он извращен первородным грехом), есть действительно христианский принцип. Ибо сам мир, сама жизнь – даны нам Богом именно в "собственность" ("владейте и обладайте"2 ). Поэтому христианство зовет опять-таки к личному отказу от "частной собственности" как к исцелению и восстановлению того обладания миром (личного, не коллективного!), которое извратил и предал человек. Но оно не зовет совсем к "уничтожению" частной собственности с заменой ее "коллективной". В мире все лично, сам принцип коллективного дьявольский. Призыв "раздать все" есть не "социальная программа", а эсхатологический принцип, способ перейти в "иной мир".
