— Ради бога, доктор Флуссер! Что вы говорите!
— Ага, мистер Вильсон, так и у вас есть эта мозоль? И я наступил на нее? Но я и не подумаю просить у вас извинения, ибо уверен, что сделал благое дело. Если же вы так независимы, как утверждаете, то обязаны сказать своим читателям всю правду.
— Нужны доказательства, доктор Флуссер, доказательства вашего безумного утверждения!
— Пожалуйста. — Флуссер уселся поудобнее, сунул руку в карман и осторожно вынул из одной из книг несколько густо исписанных листков. — Все равно, с чего начинать, никакой системы в моем рассказе так или иначе не будет. Я приведу лишь несколько тезисов. Христианское крещение… Вы скажете, что оно восходит к примеру, поданному Иоанном Крестителем. Хорошо. В Евангелии от Матфея 3, 6 написано: «И крестились от него в Иордане, исповедуя грехи свои». В послании апостола Павла к Титу 3, 5: «Он (т. е. Бог) спас нас… по своей милости, банею возрождения и обновления Святым Духом».
Следовательно, крещение дарует отпущение грехов, возрождение и, соответственно, обновление святого Духа.
Вы отлично знаете, что крещение Иоанна и первых христиан представляло собой полное погружение в воду всего тела, не так ли? А я мог бы привести вам длинные цитаты из Дамасского документа и других рукописей секты, где постоянно говорится о ритуальном очищении и ритуальном омовении — «не в грязной воде или в недостаточном количестве ее для того, чтобы покрыть его» («Дамасский документ», десятый столбец), посредством которого верующий утверждается в качестве члена Нового Союза, «окропляется Святым Духом и очищает сердце от вины вероломства» (Гимны, семнадцатый столбец). Или возьмем Устав, предписывающий, чтобы вновь вступающий исповедовался в своих грехах (первый столбец), чтобы его дух был очищен святым духом и чтобы он затем очистился и был освящен в воде, и тогда лишь он вступит на божий путь, достигнет благоволения Бога и будет в союзе вечной Общности. Ну, что вы на это скажете?
Вильсон недовольно передернул плечами.
— Ну да, удивительное совпадение. Но вы все же не заметили существенного различия: христианское крещение — акт однократный, а обряды погружения в воду членов секты повторялись многократно, по нескольку раз в день.
— Да, конечно, но это были ритуальные очистительные омовения, не влекшие за собой последствий, о которых говорится в Уставе. Ваше возражение не противоречит моему тезису.
— Пойдем дальше. Вам знаком коммунизм древней христианской общины? Цитирую Деяния Апостолов 4, 34: «Ибо все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам Апостолов». А в главе пятой рассказывается об Анании, который утаил часть вырученного и после того как апостол Петр обвинил его в том, что он солгал Богу, пал бездыханным на землю. А в Кумране? Совершенно то же самое! Каждый при вступлении отдает все свое имущество. Тот, кто что-нибудь утаивает, правда, не падает сразу мертвым, но исключается на год из общины, следовательно, приговаривается как бы к религиозной смерти.
Пункт третий: тайная вечеря — это главное таинство христиан, учрежденное основателем их религии незадолго до его смерти и постоянно повторяемое верующими. Весьма оригинальный обычай! Раньше считали, что он обладает отдаленным сходством с еврейской пасхальной трапезой. Присмотримся-ка к нему повнимательнее! В пасхальной трапезе участвует вся семья, включая женщин и детей, под председательством ее главы. В ней нет ничего мессианского. Это всего лишь воспоминание об исходе из Египта. Введенная Иисусом сакральная трапеза носит исключительно мессианский характер, она посвящена отпущению грехов, в ней участвуют только Иисус и его ученики, следовательно, это — союз мужчин; это та самая трапеза, во время которой, согласно Евангелию от Луки 22, 24, между участниками возник спор, «кто из них должен почитаться большим». Ну, а теперь возьмем дополнение к Уставу кумранской общины, столбец второй. Тут сидит первосвященник, за ним мессия, затем вожди тысяч и родов и т. д., по крайней мере десять мужчин, и все они садятся по точно установленному порядку, «каждый соответственно своему рангу». Затем, когда все они сидят за столом, священник и мессия благословляют сначала хлеб, а затем вино. Хотите еще, мистер Вильсон?
— Прошу вас, — ответил Вильсон, хотя он был очень бледен и, когда он разжигал потухшую трубку, руки его заметно дрожали.
— Как вам угодно. Возьмем, например, апостола Петра. В первом Послании, в главе 2, 5–9, он пишет: «И сами, как живые камни, устрояйте из себя дом духовный, священство святое…» Христос — «камень, который отвергли строители, но который сделался главою угла…» «Но вы — род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел, дабы возвещать совершенства призвавшего вас из тьмы в чудный свой свет».
Не кажутся ли вам эти слова очень знакомыми, мистер Вильсон? Сыны Света и сыны Тьмы, не так ли?
Мы знаем десятки слов из самых различных мест: «живые камни духовного дома», «святое священство», «краеугольный камень», «святой народ», «люди, взятые в удел» и т. д. и т. д. Согласно Евангелию от Матфея, 16, Иисус сказал Петру: «ты — Петр[120], и на сем камне я создам церковь мою», но я припоминаю, что и в Кумране уже говорили о фундаменте, «который не будет поколеблен».
Интересно, не правда ли? Все христианство оказывается поколебленным и предстает перед нами как ухудшенное переиздание еврейской секты. У меня свидание в университете. Я очень рад, мистер Вильсон, нашему маленькому обмену мнениями.
— Неужели вы опубликуете все это, доктор Флуссер?
— Что вы! Разумеется, нет! Я напишу лишь несколько небольших статей о связи апокрифического вознесения Исайи со свитками Мертвого моря для бюллетеня Израильского археологического общества и для израильского археологического журнала. Больше ничего, потому что это было бы рискованно. Ну, зачем мне наживать себе врагов? Предоставим это господам специалистам. Я, — он широко раскинул руки, — я не специалист, мистер Вильсон, я только сторонний наблюдатель, взирающий на то, как, играя в жмурки, люди с завязанными глазами тыкаются из угла в угол[121]. До свидания!
— Всего хорошего!
Вильсон стоял посреди холла и кусал губы, сжав кулаки в карманах.
— Хелло, Вильсон! — окликнул его знакомый. — Что за странную птицу вы поймали? Кто это?
— Кто это? — Вильсон пожал плечами. — Я познакомился с ним недавно в университетской библиотеке. Это уважаемый и трезвый ученый. Его очень ценят в научных кругах, даже иезуиты. Некто доктор Флуссер.
Удивленно качая головой, знакомый посмотрел вслед Вильсону, когда тот, не попрощавшись, поспешил к лифту.
26 мая 1950 г. в Парижской Академии надписей и словесности состоялось заседание. Такие заседания во всех академиях мира выглядят одинаково. Собираются корифеи науки, о каждом из которых любой порядочный справочник приводит подробные сведения, чьи портреты знакомы всем, кто читает газеты, и чьи книги едва ли читал один человек из тысячи; они восседают, всем своим видом выражая достоинство, и слушают доклад своего собрата на тему, которая, вероятно, интересует одного из ста присутствующих, поскольку каким-то образом касается его области исследования; досидев до конца и наградив оратора обязательными аплодисментами, а может быть, даже заверив его в том, что он, как всегда, выступил блестяще (хотя это само собой разумеется), ученые расходятся или разъезжаются по домам.
Но заседание 26 мая 1950 года, когда выступил с докладом профессор А. Дюпон-Соммер, вышло за рамки обычного. Дюпон-Соммер заведовал кафедрой древнееврейского языка в Сорбонне и был главным редактором «Corpus Inscriptionum Semiticarum»[122]. Это был коротконогий, полный, улыбающийся человек с учтивыми и мягкими манерами священника, что не удивительно, поскольку он воспитывался в духовной семинарии и до того, как порвал с религией и церковью, был аббатом. Дюпон-Соммер говорил о комментарии на Хабаккука, найденном в 1-й пещере, уже опубликованном Бэрроузом, Тревером и Браунли.
Его доклад стал сенсацией, которую тотчас же подхватила пресса. Говорил он примерно вот что.
Основатель кумранской общины, выступающий в ее литературе под именем «учителя справедливости», во многих отношениях является точным прообразом Иисуса Христа, особенно Христа пророка-мученика, которого его приверженцы почитали как страдающего раба божия, предсказанного Второ-Исайей[123]. Кумранский «Новый завет» [124] во всех отношениях предвещает христианский «Новый завет» и прокладывает ему путь. Иисус из Назарета — самое удивительное, какое только можно себе представить, перевоплощение (или копия?) учителя справедливости. Оба проповедуют покаяние, бедность, смирение, любовь к ближнему, целомудрие, оба призывают следовать закону Моисея, оба избранники и помазанники божии, оба предсказывают Иерусалиму гибель, потому что он не внемлет им и преследует их, оба враждуют со священнослужителями храма, их обоих осуждают и казнят. Оба вернутся в день Страшного суда как судьи, оба являются основателями церквей, приверженцы которых в эсхатологическом экстазе ожидают возвращения их создателей. В обеих церквах важнейшими церемониями являются обряды погружения в воду и тайной вечери, совершаемые священниками. Во главе каждой церкви стоит человек, в Кумране его называли «надзирателем», у христиан же он называется «епископом», что в дословном переводе означает «надзиратель». Обе церкви имеют коммунистическую основу: все принадлежит всем. Какой из церквей, кому из основателей принадлежит приоритет, кто из них на кого влиял? Этот вопрос допускает лишь один ответ. Учитель справедливости умер приблизительно в 65–63 г. до н. э., Иисус Христос — около 30 г. н. э.[125].
