Щавелев и Яковлев переглянулись и весело захохотали.
- Вот, понимаешь, сволочь-то, - сказал, смеясь, Яковлев. - Какая у них, врагов народа, тактика... Если бы меня не знал лично Николай Иванович Ежов, то, может быть, можно бы ему и поверить... Хе-хе!..
- Ах ты, гадина! - рассвирепел Щавелев, размахиваясь своим огромным, как дыня, кулаком. - Ты что чернишь советских чекистов? - Он с такой силой двинул кулаком по щеке Воробьева, что тот, как перышко, легко слетел со стула на пол...
XVIII
...Однажды утром к Волковым прибежала взволнованная, с покрасневшими распухшими глазами Зина Ермакова.
- Прохора арестовали! - выкрикнула она и зарыдала.
- Как арестовали? - побледнел Виктор. - За что его могли арестовать?
- А разве они говорят, за что?.. Пришли под утро, предъявили ордер на арест, обыскали и увели...
Если до этого Виктор еще верил в то, что арестовывают правильно, за преступления, то сейчас вера эта поколебалась. Брата своего Прохора он знал, как себя. Прохор был кристально чистый коммунист, без единого пятнышка.
- Это что-то не так, - покачал он головой. - Прохор ни в чем не виноват... Это ошибка... Его выпустят, я в этом убежден.
- Не будь наивным, - сказала Марина. - Вот уже сколько арестовали людей, хоть одного из них выпустили? Я что-то не слышала...
- И командующего тоже арестовали, - всхлипнула Зина.
- Ну, командующий-то в чем, может, и виноват, - сказал Виктор. - Это я не знаю, но а вот в Прохоре-то я убежден...
- Витя, ты человек авторитетный, - сказала Зина. - Может, узнал бы что про Прошу, помог бы ему в чем...
- Ну уж нет, в этом отношении я ничего не буду делать... Мне неудобно. Брат ведь... Разберутся сами... Вот посмотришь, не нынче завтра вернется он домой...
Говорил это он так убежденно, что Зина поверила и заулыбалась.
Но прошло несколько дней, а Прохор не возвращался...
* * *
Но вот наконец и телеграмма из Москвы! Сколько ее ждали. Словский писал, чтобы Виктор срочно приезжал в Москву оформить ордер на получение квартиры. Виктор выехал.
В Москве его ждало много приятного. Во-первых, он получил ордер на квартиру из трех просторных чудесных комнат на Ленинградском шоссе. Можно было вселяться.
В Союзе писателей он встретил Смокова.
- О, старина! - обрадовался ему Виктор. - Пойдем обедать в ресторан. Угощаю, обмоем, так сказать, мою квартиру московскую...
- Ладно, - согласился тот. - Только подожди минуточку. Мне надо повидать Нонну Львовну Краснолуцкую... Мы сейчас договорились с ней здесь встретиться... Я не задержусь.
- Это критик, что ли?
- Вот именно. Я тебя познакомлю с ней.
- Да это необязательно, - отмахнулся Виктор.
Они сели в вестибюле на диване и закурили. Но Смоков тотчас же вскочил и бросился навстречу немного располневшей яркой брюнетке средних лет.
- Здравствуйте, здравствуйте, уважаемая Нонна Львовна! - раскланялся Смоков и поцеловал ей руку. - Какая вы божественная, - шепнул он и, оборачиваясь к Виктору, представил: - Познакомьтесь, Нонна Львовна. Это наш модный писатель, мой приятель и друг Виктор Георгиевич Волков.
- Волков?! - радостно изумилась Краснолуцкая. - Какая неожиданность. А я только что закончила рецензию о вашем романе. В "Правде" будет печататься... Мне бы очень хотелось ее вам почитать. Я казачий быт плохо знаю, могу ошибиться... Вы бы подсказали. Куда вы, товарищи, собрались идти?..
- Да, откровенно говоря, хотели пойти пообедать, - сказал Смоков. Может быть, и вы с нами...
- Нет, поедемте лучше ко мне обедать, - сказала Краснолуцкая. - Я совершенно одна. Все мои на даче. Едемте!.. Вот, кстати, и почитаем статью...
- Ну как, Виктор, а? - нерешительно посмотрел на него Смоков.
Виктора разбирало любопытство ознакомиться со статьей Краснолуцкой. Интересно, что она там написала о романе?
- Ладно, поедем, - сказал он.
И они поехали.
Пока домработница разогревала обед, Краснолуцкая зачитала рецензию, которую она подготовила для "Правды".
- Хотя это я и преждевременно делаю, - сказала она. - Да ничего. Статья-то уже принята. На днях должна быть опубликована.
В своей статье Краснолуцкая книгу Виктора вознесла до небес.
- Ну, знаете ли, Нонна Львовна, - смущенно проговорил Виктор. - Вы, наверно, перехвалили меня.
- Нет, - сказала она. - Книга этого вполне заслуживает. Прекрасная книга...
Смоков как-то сразу погрустнел, сидел за столом скучноватый. Виктор понял причину. Иван Евстратьевич завидовал ему.
Пообедав у Краснолуцкой, Виктор, сославшись на дела, распрощался и ушел.
* * *
Виктор с Мариной решили не медлить с переездом в Москву. Они стали запаковывать багаж. Виктор даже уже снялся с партийного учета.
В то время, когда они увязывали багаж, зазвенел телефон. Виктор взял трубку.
- Алло! Слушаю.
Здравствуй, классик, - продребезжал в трубке голос Сиволобова. Когда уезжаешь?
- Послезавтра. А тебя почему это интересует?
А как же. Ведь я все-таки квартиру-то твою почти отвоевал. Ты смотри никому ее не передавай.
- Я ключи сдам управдому.
- Вот это правильно, - согласился Сиволобов. - Сдай ему... А я у него возьму. - И как бы между прочим - это на всю жизнь запомнилось Виктору спросил: - Ты дома эти дни будешь?
- Как то есть дома?
- Никуда не отлучаешься?
- Нет. А что?
- Да так просто спросил. Ну всего хорошего!
"Нет, это он неспроста, - думал Виктор. - Что-то не так. Какое его дело, дома ли я буду или где?"
Только уже значительно позже Виктор понял, почему его об этом спрашивал Сиволобов...
Накануне отъезда Виктор допоздна возился с увязыванием багажа. Потом долго не мог уснуть. Сердце было какое-то неспокойное. Оно щемило в смутном предчувствии.
Чтобы не разбудить жену, он осторожно поднялся с постели, пошел в столовую, полежал там на диване. Но сердце не успокаивалось, оно билось тревожно.
Нет, сон не шел.
Виктор пошел в детскую комнату. Призрачный свет луны тускло сочился по комнате, освещая две кроватки. Дети крепко и беззаботно спали. Виктор подсел к кровати Ольгуни, внимательно осмотрел милое детское личико.
"Она очень похожа на Марину", - подумал отец. Потом он подсел к кровати сына. Мальчик дышал ровно, глубоко, чему-то улыбаясь во сне.
"Боже мой! - подумал Виктор. - А все же как тяжело на сердце".
Проглотив таблетку снотворного, Виктор снова прилег подле спавшей жены. Но заснуть по-прежнему не мог. Было уже около трех утра. Он лежал с открытыми глазами, прислушиваясь к неугомонному сверчку, затеявшему свою тоскливую песнь на кухне... Потом Виктор задремал. Но спал он совсем недолго. Он очнулся от громкого стука в дверь.
- Стучат! - просыпаясь, прошептала Марина.
Виктор, всунув ноги в шлепанцы, вышел в переднюю.
- Кто стучит? - спросил он, чувствуя, как сердце его, точно птица в клетке, трепещет порывисто и тревожно.
- Это дворник, - ответил знакомый голос. - Откройте, пожалуйста. У меня девочка заболела... Соды надо, дайте, пожалуйста...
Виктор удивился странной просьбе дворника: почему это вдруг больной девочке потребовалась сода? Но он не стал об этом размышлять.
- Не открывай, Витя, - предупредила Марина. - Это воры.
- Да это дворник, - сказал Виктор. - Я же его узнал по голосу... Ему соды надо.
Он пошел на кухню, отыскал там баночку с содой, отсыпал из нее в бумажку, завернул, а потом, открыв дверь, протянул сверточек дворнику:
- Возьмите.
Отпихивая его, в переднюю вбежали двое.
- Кто это? - испуганно вскрикнул Виктор.
- Сотрудники НКВД, - ответил один из них. - Зажгите свет.
Виктор включил свет. Перед ним стояли в штатском двое: один блондин лет сорока, другой чернявый парень лет двадцати. Лица у них были суровые, хмурые.
- Вот ордер на обыск и арест, - протянул бумажку Виктору блондин. Но Виктор так был взволнован, буквы прыгали в его глазах, двоились, и он ничего не мог прочитать.
- Возьмите, - сказал он покорно, возвращая бумажку блондину.
- Оружие есть? - спросил блондин.
- В письменном столе.
Парень порывисто, словно его кто-то хотел опередить, подскочил к столу, открыл ящик и, схватив там браунинг, сунул в карман.
- Что это за тюки? - сунул ногой блондин.
- Так мы же завтра уезжаем в Москву, - сказала Марина, успевшая уже подняться с постели и надеть халат.
Блондин усмехнулся.
- Отъездились, - буркнул он. - Придется багаж распаковывать, - сказал он парню. - Разрезай веревки.
Парень начал вспарывать тюки.
Обыскивали часа два, перерывая все. Где только ни рылись представители управления НКВД: и в письменном столе, вытряхивая все из ящиков, и в тюках, и в чемоданах, и под постелью. Парень хотел разбудить детей, чтобы осмотреть их постели.
- Не надо, - буркнул блондин. - Пусть ребятишки спят.
И этот незначительный человечный жест грубого человека чуть ли не до слез растрогал Марину.
- Спасибо вам, - прошептала она признательно.
Она сидела как истукан, недвижимо на кровати, такая бледная, как будто ее только что напудрили мелом. Глаза сухие, воспаленные, губы нервно вздрагивали.
