«... С приходом в Севастополь союзники подняли па наших судах свои флаги и заняли их своими командами»[233], – указывает Деникин в «Очерках русской смуты». Что это значит? Это значит, что англичане и французы потребовали у белых спустить русские Андреевские флаги на русских боевых кораблях, после чего просто их захватили. На каком основании это было сделано, никто никогда так и не объяснил. Не будем утомлять читателя перечислением названий захваченных судов. Однако факты таковы: иностранные флаги были подняты на всех исправных кораблях. Сделано это было так оперативно, что заставляет задуматься о том, что команды для русских кораблей были заготовлены и привезены с собой загодя. А значит – захват был отнюдь не случайностью, армада «союзников» плыла в Черное море с четко сформулированной целью: захватить здесь все остатки русского флота, что и сделала, несмотря на протесты белогвардейцев. Возникает резонный вопрос: а зачем это было сделано? Ответ прост – чтобы не дать корабли использовать, а затем их уничтожить.
Забавно читать исторические исследования, посвященные Белой армии и Гражданской войне. Возьмите практически любую книгу, и вы увидите интереснейшее явление: историки начинают приписывать Белому флоту мощь, не существовавшую у него в реальности. Происходит это потому, что абсолютное большинство исследователей находятся в плену стандартного штампа: «союзники» помогали белым и боролись с красными. Поэтому возможные действия англичан и французов историки анализируют исходя из этого постулата, а не реальных событий, домысливая то, что «союзники» должны быш бы сделать! Обычная логика подсказывает нам, что если они действительно борются с большевиками и хотят помогать белым, значит должны были отдать все корабли Деникину. И не просто отдать, а еще и постараться помочь их побыстрее ввести в строй, чтобы мощь корабельных орудий свела на нет огромное численное превосходство красных. Что же наделе?
«... Вскоре по побережью Черного и Азовского морей начались бои, и помощь флота стала необходимой. Снова, как в первые дни добровольчества, в дни деревянных бронепоездов и краденых пушек, офицерская молодежь снаряжала старые пароходы и баржи с тихим ходом и неправильным механизмом, вооружала их орудиями и ходила вдоль берегов, вступая в бой с большевиками, рискуя ежечасно стать жертвой стихии или попасть в руки врага. А боевые суда наши в это время томились в плену у союзников...»[234]
Это придумал не я, это снова цитата из мемуаров генерала Деникина. А пока наши суда «томятся в плену», он, словно лев, бьется за право владения русскими боевыми кораблями. Первый результат появляется только через два месяца ругани и пререканий. В декабре 1919-го группа из восьми морских офицеров отправилась из Новороссийска в Севастополь, надеясь получить в распоряжение Добровольческой армии хоть один военный корабль. Не тут-то было! Не дали. Пришлось, чтобы иметь хоть какое-нибудь судно, вооружить двумя 75-мм орудиями ледокольный буксир «Полезный», который и явился первым кораблем Добровольческой армии[235]. Это все равно, что обложить броней «запорожец» и на этом основании объявить его танком. Настоящие боевые корабли, уцелевшие после ленинского затопления, белым не передаются.
Никто не сможет ответить на множество вопросов о странностях английской и французской политики, пока не поймет простой, но страшной истины: их цель – разрушение России. Если смотреть под таким углом, то логика в «союзных» делах прослеживается железная. Примеров такого «странного» поведения «союзников» гак много, что подробный рассказ о них займет отдельную книгу. Мы лишь упомянем самые важные из них. Сразу после появления кораблей Антанты и захвата русских судов французы высаживают десант в Одессе. Наивные белые генералы воспринимали это как начало реальной помощи. Действительность их быстро разубедила. Эмиссар Деникина, генерал Санников, прибывший в Одессу, так описывает свои впечатления: «Признавая [на словах] Добровольческую армию как один из самых могущественных факторов борьбы с большевиками, французское командование не только не оказывало нам поддержки, но наоборот, всячески тормозило нашу работу...»
«Союзники» запрещают (!) белым в Одесском районе мобилизацию, сославшись на то, что это может привести к беспорядкам и недовольству населения. Они не дают им ни одного патрона или снаряда из собственных запасов. Рядом с местом высадки французов, в Тирасполе, Николаеве и на острове Березань, находятся огромные склады имущества и вооружения старой русской армии. Если эти склады захватить и вывезти их содержимое, то снарядно-патронный голод пройдет у белых надолго. Проблема даже не в захвате, главная сложность – это перевозка. Нужны суда, нужен транспорт. Однако на просьбы генерала Санникова оказать содействие в вывозе этого имущества французы отвечают отказом. На свой страх и риск команда офицеров на барже вывозит лишь малую часть амуниции. Второго рейса не получается – сразу после их отплытия команда французского крейсера «Брюи» взрывает склады...[236]
На этом «странности» поведения французов не закончились. В апреле 1919 года весь французский контингент неожиданно эвакуируется. Причем так быстро, что ставит белых в чрезвычайно сложное положение. В Одессе находится 35 тыс. «союзных» солдат, множество артиллерии, флот. И вся эта сила бежит даже не от Красной армии, а от отряда атамана Григорьева, объявившего себя союзником большевиков, численностью 1700 человек. Историки говорят, что эвакуацию вызвало разложение французских солдат под влиянием большевистской пропаганды. Это полная чушь. Эвакуации Одессы вообще бы не произошло, если бы французы просто не мешали белым ее защищать.
Даже в одиночку, без помощи «союзников», белогвардейская бригада могла оборонять город. У генерала Тимановского было 3,5 тыс. штыков, 1,5 тыс. сабель, 26 орудий, 6 броневиков. Если добавить сюда мощь корабельных орудий «союзников», то станет ясно, что военных причин для эвакуации Одессы просто не было. Но эвакуация произошла. Причем она была не просто быстрой, она была молниеносной. Французское командование сначала приняло решение эвакуировать Одессу в трехдневный срок, а потом сократило время до 48 часов. Подготовиться у белых не было никакой возможности. Тем более что, как пишет генерал Деникин: «Французское командование не сочло нужным даже предупредить меня о готовящейся эвакуации Одессы»[237]. И сетует далее: «Это была уже не эвакуация, а бегство, обрекавшее десятки тысяч людей и вызывавшее невольно в их сознании мысль о предательстве»[238].
Ошибается Антон Иванович, это не предательство. Это качественно выполненная операция по ликвидации мешающего разваливать Россию Белого движения. Помните следователя ЧК со странной фамилией Делафар, что допрашивал на Лубянке арестованных французов? Правильное написание его фамилии – де Лафар. Потому что сей доблестный юноша тоже француз. «Делафар был явление совершенно для ВЧК необычное. Француз по национальности, аристократ по происхождению, юрист по образованию», – рассказывает нам биография «Дзержинский» А. В. Тишкова, изданная в незапамятное советское время. «... Он пришел в ВЧК с твердым убеждением в необходимости уничтожать контрреволюционные элементы ради скорейшей победы мировой революции»[239].
Подумайте: французский аристократ просто пришел и попросился в ЧК. Дзержинский лишних вопросов не задал и тут же назначил французского маркиза председателем банковского подотдела Отдела борьбы с контрреволюцией. Мало того, Делафар являлся членом коллегии ВЧК. Коллегия – ядро всей большевистской спецслужбы. Она избирала председателя ЧК, двух его заместителей и двух секретарей. За что французу такая честь[240]? Действия Дзержинского покажутся нам верхом наивности и идиотизма, пока мы не поймем, что квалифицированных специалистов по части разведки у большевиков нет. Вот дружественные спецслужбы им и помогают...
Сейчас причины внезапной эвакуации Одессы станут нам понятными и простыми. Жорж Делафар официально считается первым советским разведчиком! В октябре 1918 года он следователь ЧК, в апреле 1919-го он в Одессе, переводчик штаба французского командования[241]. И это самое командование вдруг, совершенно неожиданно эвакуирует город, ставя белых на грань катастрофы. С чего бы это?
Но вернемся назад. Лишь немногие сумели выбраться из Одессы, а большинство белогвардейцев и их семей оказались брошенными. Потому что суда, на которых могли спастись люди, оказались захваченными французами «для своих нужд». Уходя, они не забывают увести из порта почти все русские корабли. Почитайте мемуары Деникина, и вам все станет ясно: «Мы вели длительную переписку и разговоры по поводу захвата французами черноморского транспорта (из одной Одессы во время эвакуации ушли под французским флагом 22 парохода, которые потом с великим трудом и проволочкой... были частично возвращены»[242].
