«И еще, – добавил уже Юрасов, – сразу после отделения головной части зафиксировано ее соударение с корпусом центрального блока». «Вот такие пироги, – сказал Воскресенский. – Все нас поздравляют, но кроме нас никто не знает истину».
Осталась еще одна ракета – девятый номер. Подготовка на технической позиции продолжается, но какие проводить мероприятия, пока не решили. Скорее всего, Королев уговорит Неделина и Келдыша, не задерживая, пустить следующую ракету с головной частью без доработок, чтобы набрать еще побольше данных и тогда остановить испытания для кардинальных доработок. Пока будут вестись доработки, мы займемся пусками спутников. Это на время отвлечет внимание Хрущева от боевой машины. Такую примерно тактику изложила приехавшая ко мне компания.
Мы тогда ошиблись в своих прогнозах по поводу формулировки «отвлечет внимание». Первый искусственный спутник Земли не «отвлек внимание» нашего высшего руководства, а, вклинившись в программу летно-конструкторских испытаний боевой межконтинентальной ракеты, произвел фурор в мире и настоящую панику на берегах Потомака.
При прощании Воскресенский не преминул передать привет от Кати и сунул мне сверток, в котором я сразу угадал бутылку. «Это тебе лучшее лекарство из трех звездочек. Пошли, ребята, – сказал он, – пока нас тут не засекли».
Друзья оставили мне невеселую в целом информацию: четыре пуска и пока нет межконтинентального абсолютного оружия.
На следующий день в саду произошла неожиданная встреча с Гермогеном Поспеловым. Давно мы с ним не виделись. Он уже генерал, профессор Военно-воздушной академии. Лежит в госпитале с острым ревмокардитом. Он знал, где я работаю, и сразу поздравил с большим успехом. Но даже Гермогену, старому другу, я не мог поведать правды. Мне ничего не оставалось, как перевести разговор на наши студенческие приключения в довоенном Коктебеле. Мы с Гермогеном предавались приятным воспоминаниям о заплыве в Золотые Ворота и о скалах Карадага. Вспоминали, как я по глупости висел над пропастью, обрывающейся в море, а Гермоген связал и бросил мне два полотенца, с помощью которых я и выбрался на безопасное место, после чего проникся особым уважением к скалолазам, которые обходятся без всяких полотенец. Дальнейшие воспоминания были прерваны медсестрой, которая окликнула: «Товарищ генерал, пора на процедуру». Гермоген с трудом встал и, опираясь на палку, захромал в корпус.
В начале сентября меня посетили Бушуев, Юрасов и Воскресенский. Юрасов только что прилетел с полигона и был полон впечатлений. Кого-то там ругал, кем-то восхищался, но в целом был расстроен.
7 сентября пустили последнюю из подготовленных ракет – девятый номер. На ней основным мероприятием было увеличение времени между выключением двигателя второй ступени и подачей команды на отделение головной части с шести до десяти секунд. Для надежности связи успели ввести переключение телеметрической наружной щелевой антенны на головке на донные антенны перед входом в плотные слои атмосферы. Разработка антенн для радиотелеметрических систем головных частей ракет – очень сложная проблема и теоретически, и практически. Получив импульс на отделение от толкателей на корпусе ракеты, головка может завертеться. Поэтому диаграмма направленности излучения антенны должна быть, по возможности, круговой. Но равномерное излучение в пространство по всем направлениям понижает энергию, приходящую на антенны наземных приемных станций, по сравнению с той, которую концентрируют антенны направленного излучения. Когда же при входе в атмосферу головная часть, снабженная специальной стабилизирующей «юбкой», перестает беспорядочно кувыркаться и устремляется к Земле, вокруг нее за счет высокой температуры при торможении в атмосфере образуется слой горячей плазмы. Этот слой поглощает излучаемую антенной головной части энергию настолько, что до Земли в течение 30 последних секунд телеметрическая информация почти не доходит. Очень важно выбрать расположение антенны в таком месте конструкции, где концентрация электронов в плазме минимальна и еще есть надежда пробиться к Земле.
Всеми этими проблемами у нас занимался руководитель антенной лаборатории Михаил Краюшкин. Им была хорошо разработана теория проектирования антенн для ракет и практическая методика моделирования их характеристик. Для моделирования поведения антенны, находящейся в плазме, в те годы у нас еще средств не было.
На последнем пуске, несмотря на увеличение до 10 секунд времени задержки для выдачи команды отделения после выключения двигателя, повторилось соударение корпуса с отделившейся головкой. Возможно, что это соударение повредило ее теплозащиту. Головная часть снова разрушилась в атмосфере. Но все же осколки дошли до Земли, их удалось частично найти. По ним определили, что перелет относительно точки прицеливания составил всего три километра, а отклонение вправо – один километр. Прием телеметрии прекратился за 30 секунд до падения. Кроме того, в полете зарегистрировали выход из строя системы наддува баков, по-видимому, из-за повреждения магистрали жидкого азота.
В полумраке госпитального вестибюля мы вчетвером долго обсуждали сложившуюся ситуацию и строили прогнозы. «Ликование в ОКБ, – сказал Юрасов, – сменилось некоторой растерянностью. Но СП переключил свою энергию на спутники. Так, конечно, спокойнее, спутнику не обязательно входить в атмосферу. Но нам нужно во что бы то ни стало решить проблему достижения Земли без разрушения головки». «Есть опасность, добавил Бушуев, – что атомщики потеряют веру в надежность „семерки“ и переключатся со своим полезным грузом на работу с Челомеем или Янгелем».
По сведениям наших «пятых колонн», Янгель усиленно работал над ракетой Р-16 на азотном тетраксиде и несимметричном диметилгидразине. Среди военных было много сильных противников нашей чисто кислородной линии. Они активно поддержат Янгеля. По данным «наших», работавших в Днепропетровске, Р-16 могла быть готова уже года через три. Был даже подготовлен проект постановления о начале строительства на нашем полигоне отдельной технической и стартовой позиций для Янгеля. Там указан срок готовности – первый квартал 1960 года. Челомей, конечно, в эти сроки межконтинентальную не сделает, но года через четыре уже сможет. И Янгель, и Челомей уже получили заверения Глушко, что он им двигатели на эти компоненты сделает.
Бушуев считал, что, если Глушко пойдет на союз с Янгелем и Челомеем, это неизбежно скажется на его отношениях с Королевым, а следовательно, и на наших планах. Нам надо торопиться, но с чем и куда – вот главный вопрос. У СП очень много планов и направлений, многие из которых пока не вызывали энтузиазма у военных, большой активной поддержки с их стороны теперь не добьешься!
Воскресенский посетовал, что в этой обстановке неправильно ведет себя Мишин. Он не ищет компромисса с Глушко, а по любому пустяку обостряет отношения.
Бушуев рассказал много интересного и о встречах на разных уровнях. Он участвовал в них вместе с Королевым, а иногда один, по его поручению. Наибольшую активность, по его словам, в обработке верхних эшелонов власти в пользу программы спутника проявляет Келдыш. Он уговорил президента Академии наук Несмеянова, академика Благонравова и еще многих ученых мужей. Все они мечтали благодаря нашей ракете прорваться в космос раньше американцев и тем самым доказать превосходство советской науки. Но мы оказались в сложной ситуации. Уже почти год работали над «объектом Д» вместе с академиками, но чем дальше, тем становилось яснее, что работы еще на год хватит. Одной аппаратуры набралось более чем на 300 кг. Тут Воскресенский не упустил случая поддеть Бушуева: «Уж очень много интересных ученых женщин вьются вокруг Кости. Каждая норовит обворожить его, чтобы протолкнуть на борт свой приборчик».
Юрасов пожаловался, что Константин Давыдович заполучил очень хороших электриков, отдал их Рязанову, а тот сам делает бортовую схему спутника. Они хоть ребята и способные, но неопытные. Потом Королев нас же заставит разбираться. Бушуев не обиделся, но сказал, что и с женщинами, и с электриками мы разберемся. А вот со сроками, по его мнению, ситуация безнадежная.
Бушуев продолжал: «Сразу после пуска СП собрал всю нашу команду и предложил работы по „объекту Д“ временно остановить, а всем за оставшийся месяц сделать „хоть на коленке“ простейший спутник. Мы уже прикинули с баллистиками, можем килограммов 80 вытащить на орбиту с апогеем в 1000 километров. СП считает, что это будет сенсация. Надо успеть не только этот футбольный мяч сделать, но еще для него обтекатель и специальную систему разделения. Краюшкин там с антеннами мудрит. Мы пока еще не решили, как их надежно открывать. Нас всех СП терроризирует сообщениями, которые ему кто-то подбрасывает или он сам их придумывает, якобы американцы объявили, что запустят свой спутник по программе „Авангард“ в октябре. Келдыш считает, что они способны вывести не более 10-15 килограммов, но шуму наделают много».
