И еще одна цитата, наглядно показывающая отлично отлаженное взаимодействие разнородных сил немецкой армии, которое было залогом успеха во многих операциях и благодаря которому стало возможно само существование тактики блицкрига.
«Первое, о чем он сразу же подумал, — под бомбовым прикрытием немцы начнут разминировать проход! Но «юнкерсы» не долетели до позиций батальона, а обрушились на гречишное поле как раз перед самой колонной. Володин туг же высказал восторженное предположение: «Бьют по своим!» — но Пашенцев, хотя и у него возникла такая же мысль, отнесся к этому предположению недоверчиво. Немцы не могли не видеть траншею сверху, а главное, они бомбили совершенно определенно, прицельно, сбрасывая свой смертоносный груз в одно место — впереди колонны. «Разминируют! Бомбами разминируют! Вызвали по рации самолеты и разминируют!» — наконец догадался Пашенцев. Теперь для него было все ясно, теперь он знал, как вести бой».
Как вы думаете, откуда взяты цитаты? Сухой научный труд Генштаба? Нет, это понятно сразу. Чьи-то мемуары? Скажем, генерала Попеля, что можно было бы заподозрить. Тоже нет. Перед нами всего лишь художественное произведение, повесть Анатолия Ананьева «Танки идут ромбом». Конечно, изучать историю Курской битвы по ней не рекомендуется, но прочитать ее я бы вам всем очень посоветовал. Хотя она и была написана в советские времена, но вещь получилась достаточно жесткая, хотя повестям Василия Гроссмана и уступает.
Отражать наступление на южном фасе предстояло Воронежскому фронту генерала Ватутина, который имел 625 тысяч человек, 8700 орудий и 1704 танка. Наступавшая немецкая группировка имела 332 тысячи человек, 2850 орудий и минометов, 1500 танков. Соотношение сил и здесь было в пользу Красной Армии, вот только руководство здесь оказалось далеко не на высоте.
В качестве экзотической диковины на южном фасе выступали новые танки T-V «пантера». Однако на тот момент это была совершенно сырая, недоведенная машина, которой даже не требовалось воздействие противника, чтобы выйти из строя. Очень много «пантер» застряли на месте из-за поломок ходовой части, воспламенения двигателей и других поломок. Вдобавок эта бригада, насчитывавшая 200 танков и теоретически являвшаяся грозной силой, напоролась на плотное минное поле, на чем ее участие в операции «Цитадель» и завершилось. Вот вам еще один наглядный пример, когда нельзя полагаться на одни только книжные рассуждения и подсчеты. Жизнь оказывается гораздо сложнее, опрокидывая мнение, стоящее только на сравнении толщины брони и веса снаряда. Если о «тиграх» и «Фердинандах» в Курской битве говорят буквально все, то «пантеры» там словно бы и не были.
На южном фасе бои начались уже вечером 4 июля с пробных ударов. Немцы прощупывали оборону советских войск и старались ликвидировать передовые опорные пункты. В отличие от Рокоссовского, командующий Воронежским фронтом Ватутин распределил свои войска равномерно вдоль линии фронта, не сумев угадать направление главного удара. Впрочем, это было сложно, так как Манштейн имел больше сил, чем Модель. 4-я танковая армия генерала Гота обрушилась на 6-ю гвардейскую армию генерала Чистякова, а армейская группа «Кемпф» — на стоящую левее 7-ю гвардейскую армию генерала Шумилова.
Немцы перешли в наступление утром 5 июля. На обоянском направлении XLVIII танковый корпус генерала Кнобельсдорфа силами 3-й танковой дивизии и моторизованной дивизии «Гроссдойчланд» атаковал 67-ю гвардейскую стрелковую дивизию. II танковый корпус СС нанес удар по 52-й гвардейской стрелковой дивизии. Атаке предшествовал мощный удар немецкой авиации. Немцы имели слишком большое превосходство в силах, поэтому позиции обеих дивизий были прорваны. Наши солдаты сражались до последнего, однако остановить противника не сумели. Противник понес ощутимые потери, но свою задачу выполнил — к началу вечера II танковый корпус СС продвинулся уже на 12 километров, однако налетел на густые минные поля перед второй полосой обороны и был вынужден остановиться. Утверждения ряда историков, например В. Бешанова, о том, что срыв графика наступления в полосе армии Гота привел к крушению плана «Цитадели», следует считать преувеличением. Судьба битвы решилась не на юге.
Попытка контратаки на фронте 67-й дивизии успеха не принесла. Две роты 245-го танкового полка налетели на немецкие «пантеры», и выяснилось, что ленд-лизовские «Генералы Ли» этим кошкам, что называется, на один зубок. К счастью, сами «пантеры» страдали от детских болезней, и 45 танков из 200 вышли из строя без всякой помощи противника. А к 8 июля в строю осталось всего 40 «пантер».
На корочанском направлении III танковый корпус генерала Брейта сразу начал испытывать трудности. 6-я танковая дивизия потеряла много времени при переправе через Северский Донец, а 19-я танковая попала на плотные минные поля и потеряла много танков. 503-й тяжелый танковый батальон, поддерживавший дивизию, потерял на минных полях 9 «тигров». Они застряли в первой полосе обороны. Больше повезло 7-й танковой дивизии, которая прорвала оборону 78-й гвардейской дивизии.
Видя, что ситуация начинает приобретать серьезный оборот, генерал Ватутин выдвинул на вторую полосу обороны 1-ю танковую армию Катукова и два гвардейских стрелковых корпуса. Но при этом он бодро рапортует в Ставку об уничтожении более чем 500 немецких танков. Непонятно только, почему же советские войска все-таки отходят назад?
Но на этом загадки южного фаса не кончаются. В своих мемуарах командующий 1-й танковой армией генерал Катуков утверждает, что утром 6 июля его войска нанесли встречный контрудар по наступающему XLVIII танковому корпусу немцев. Красочно рассказывает:
«К этому времени в 1-й танковой сложилось общее мнение, что наносить танковым бригадам и корпусам контрудар при сложившейся обстановке просто нецелесообразно.
Ну, хорошо, мы двинемся на немцев... Но что из этого получится? Ведь их танковые силы не только превосходят наши численно, но и по вооружению обладают значительным преимуществом! Этого никак не сбросишь со счетов. Вражеские «тигры» могут бить из своих 88-мм орудий по нашим машинам на расстоянии до 2 километров, находясь в зоне недосягаемости огня 76,2-мм пушек наших «тридцатьчетверок». Словом, гитлеровцы в силах и с дальних рубежей вести с нами успешный огневой бой. Так следует ли давать им в руки такой сильный козырь? Не лучше ли в этих условиях повременить с контрударом, делать по-прежнему ставку на нашу тщательно подготовленную глубоко эшелонированную оборону?
Пусть фашисты лезут вперед в надежде, что вот-вот им удастся вырваться на оперативный простор. Пусть гитлеровцы вязнут, гибнут в нашей обороне. А мы тем временем будем перемалывать вражескую технику и живую силу. А когда мы обескровим их части, разобьем фашистский бронированный кулак, тогда и созреет выгодный момент для нанесения могучего контрудара. Но пока такой момент не наступил.
Эти соображения мы доложили командующему фронтом. Ждали ответа, но не получили его и к исходу ночи. А между тем срок выполнения пункта приказа о контрударе наступил, и нам ничего не оставалось, как выдвинуть танки».
Далее следует захватывающее душу повествование о горящих «тридцатьчетверках» и звонке Сталина, который отменил самоубийственную контратаку. Но почему ни один из немецких источников не подтверждает факт контратаки? Ладно, это еще полбеды. Мы прекрасно знаем, какие сказки сочинял Главпур спустя 40 лет после окончания войны. Мы не удивляемся тому, что XLVIII танковый корпус с его 250 танками «заметно превосходит» армию Катукова, имевшую более 600 танков. Но вот чего я решительно не могу понять, так это выпущенной в 2002 году книги Е.С. Катуковой «Памятное», в которой мимоходом рассказывается о боях на «так называемой Курской дуге». Можно было бы с большим уважением отнестись к памяти наших воинов...
Но вернемся на «так называемую». Танки Кнобельсдорфа упрямо пытались прорвать линию Зивидовка — Шепелевка — Яковлево, но так и не сумели. 6-я гвардейская армия при поддержке танкистов Катукова удержала позиции. Но наступавший левее II танковый корпус СС мощным ударом прорвал оборону 51-й гвардейской дивизии, не поддержанной танками, и двинулся дальше. Попытка 22-й гвардейской танковой бригады остановить дивизию «Дас Райх» встречным ударом провалилась. Однако тут на помощь войскам Чистякова пришла сама природа. Немцы обнаружили, что их танки не могут форсировать не слишком глубокую реку Пена, и Кнобельсдорф был вынужден повернуть свой корпус восточнее вдоль дороги Томаровка — Обоянь. Главная же неприятность заключалась в том, что остановить эсэсовцев никак не удавалось. К тому же армейская группа «Кемпф» наконец сумела вырваться с плацдарма на реке Северский Донец, хотя ее продвижение не было таким успешным. В целом танки Хауссера и прорвали оборону Ватутина, прорыв был слишком узким, чтобы ввести в него значительные силы, да и впереди еще оставались оборонительные позиции.
