Стремясь завоевать симпатии столичного населения, Шуйский решил потревожить также прах Годуновых. По решению думы и духовенства, их тела выкопали из ямы в ограде убогого Варсонофьева монастыря и отправили для торжественного захоронения в Троице-Сергиев монастырь. Двадцать троицких монахов несли их гробы по улицам столицы. В траурной процессии участвовали бояре. Они отдали последний долг свергнутой династии. Ксения Годунова, облаченная в черное монашеское платье, шла за гробом отца, рыдая и громко жалуясь на свою несчастную судьбу. «Ах, горе мне, одинокой сироте, — причитала она, — злодей, назвавшийся Дмитрием, обманщик, погубил моих родных, любимых отца, мать и брата, сам он в могиле, но и мертвый он терзает русское царство, суди его бог!»
Агитация против расстриги произвела впечатление на столичное население, но брожение в народе не прекращалось. В самый день перенесения в Москву мощей Дмитрия, как только царь Василий оказался посреди бесчисленной толпы, он, по словам Я. Маржарета, вторично подвергся опасности и едва не был побит каменьями. Царя спасло присутствие множества дворян. Обретение нового святого внесло успокоение в умы, но ненадолго. Недруги Василия позаботились о том, чтобы испортить его игру. Они притащили в собор тяжело больного, находившегося при последнем издыхании, и тот умер прямо у гроба Дмитрия. Толпа в ужасе отхлынула от дверей собора, едва умершего вынесли на площадь. Многие стали догадываться об обмане, и тогда власти закрыли доступ к гробу царевича. Колокола смолкли.
Недовольство в народе и в служилой среде, распри в думе делали положение новой династии крайне непрочным. По словам современников, на стороне царя Василия выступали дворяне из Москвы, Новгорода и Смоленска. Новгородские дворяне, вызванные в Москву по случаю азовского похода, приняли участие в перевороте на стороне Шуйских и прочих заговорщиков. Смоленские дворяне, как и новгородцы, выразили преданность новому государю. Но в целом в русской армии царил такой же разброд, как и повсюду. Наибольшей популярностью Лжедмитрий I пользовался среди мелких помещиков из южных уездов, поддержавших его дело с первых дней гражданской войны. Неудивительно, что в их среде переворот вызвал наибольшее негодование. В одном из списков «Сказания о Гришке Отрепьеве», найденном недавно И. П. Кулаковой, рассказ о присяге Шуйскому завершается словами: «…а черниговцы, и путимцы, и кромичи, и комарици, и вси рязанские городы за царя Василья креста не целовали и с Москвы всем войском пошли на Рязань: у нас-де царевич Дмитрий Иванович жив». Воинские люди и жители Путивля, Чернигова, Кром, так же, как и крестьяне Комарицкой волости, составляли ядро повстанческой армии, с которой самозванец вступил в Москву. Как и почему они вновь оказались в Москве в самые последние дни правления Лжедмитрия I? Напомним, что в те дни Отрепьев отправил гонцов к самозванному царевичу Петру и вольным казакам, поднявшим мятеж в Поволжье, с приказом спешить в столицу. По-видимому, те же самые причины побудили Лжедмитрия вызвать в Москву преданные ему отряды из северских городов. Факты подтверждают это. 17 мая стрельцы из северских городов несли караулы подле дворца. Их вмешательство едва не спасло самозванцу жизнь.
Многие считали, будто Отрепьев стал жертвой собственной беспечности и ослепления. Приведенные данные опровергают это мнение. Оказавшись лицом к лицу с могущественной боярской аристократией, Лжедмитрий I, по-видимому, осознал, что ему не избежать прямого столкновения с оппозицией, и лихорадочно искал силы, которые бы помогли ему разгромить боярство. При таких обстоятельствах он и вспомнил о своем старом повстанческом войске.
Сведения о военном мятеже против Шуйского находят подтверждение в Записках Я. Маржарета, одного из лучших мемуаристов Смутного времени. После избрания Шуйского, записал Маржарет, взбунтовались пять или шесть главных городов на татарских границах, «перебили и уничтожили часть своих войск и гарнизонов». Вероятно, в число главных городов на татарской границе входили Тула и Рязань. В выступлении против Шуйского рязанцы сыграли самую активную роль. Восстание в воинских частях и гарнизонах имело важные последствия.
* * *
Смута явилась первой в русской истории гражданской войной. Ее первый взрыв доставил власть Лжедмитрию I. Утверждение, будто самозванец взошел на трон благодаря крестьянским восстаниям, а затем в период своего недолгого правления готовил почву для восстановления Юрьева дня и уничтожения крепостной неволи крестьян, относится к числу историографических мифов. Таким же мифом является тезис, согласно которому крестьянская война началась в 1602–1603 годах, а события 1604–1606 годов — лишь второй этап этой войны. Решающую роль в свержении выборной земской династии Годуновых сыграли не крестьянские выступления, а мятеж служилых людей под Кромами и восстание столичного гарнизона и населения Москвы в июне 1605 года. То был единственный случай в русской истории, когда царь в лице Лжедмитрия I получил власть из рук восставших. Однако никакого заметного влияния на структуру русского общества и его политическое развитие этот факт не оказал. Выходец из мелкопоместной дворянской семьи, бывший боярский холоп, монах-расстрига Юрий Отрепьев, приняв титул императора всея Руси, сохранил в неприкосновенности все социально-политические порядки и институты. Его политика носила такой же продворянский характер, как и политика Бориса Годунова. Его меры в отношении крестьян отвечали интересам крепостников-помещиков. Однако кратковременное правление Лжедмитрия не разрушило веру в доброго царя. До появления самозванца в России в источниках невозможно найти следы идеи пришествия «доброго царя-избавителя». Зато вскоре после переворота по всей России распространились ожидания и вера в возвращение «доброго царя», свергнутого злыми боярами. Эту веру разделяли люди из самых разных слоев общества.
Первый русский император лишился власти и жизни в результате дворцового переворота, организованного боярскими заговорщиками. Едва на трон взошел боярин Василий Шуйский, по всей стране распространилась весть о том, что «лихие» бояре пытались убить «доброго государя», но тот вторично спасся и ждет помощи от своего народа. Массовые восстания на южной окраине государства положили начало новому этапу гражданской войны, ознаменовавшемуся высшим подъемом борьбы угнетенных низов. В стране, охваченной огнем гражданской войны, появились новые самозванцы. Но ни одному из них не довелось сыграть такую же роль в истории Смуты, какую сыграл Юрий Богданович Отрепьев.
Буганов В. И. Крестьянские войны в России в XVII–XVIII вв. — М., 1976.
Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. — М., 1969.
Греков Б. Д. Крестьяне на Руси. — М., 1954. — Кн. 2.
Карамзин Н. М. История Российского государства. — Спб, 1824. — Т. 10–11.
Ключевский В. О. Курс лекций по русской истории // Соч. — М., 1957. — Т. 3.
Корецкий В. И. Формирование крепостного права и первая крестьянская война в России. — М., 1975.
Костомаров И. И. Смутное время в Московском государстве. — Спб, 1883. — Т. 3.
Лихачев Д. С. Человек в литературе Древней Руси. — М., 1970.
Мордовина С. П. Характер дворянского представительства на Земском соборе 1598 г. // Вопросы истории. — 1971. — № 2,
Пирлинг П. Дмитрий Самозванец. — М., 1912.
Платонов С. Ф. Лекции по русской истории. — Пг., — 1915.
Платонов С. Ф. Борис Годунов. — Пг., 1921.
Платонов С. Ф. Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI–XVII вв. — М., 1937.
Скрынников Р. Г. Россия после опричнины. — Л., 1975.
Скрынников Р. Г. Россия накануне «смутного времени». — М., 1985.
Скрынников Р. Г. Социально-политическая борьба в Русском государстве в начале XVII в. — Л., 1985.
Смирнов И. А. Россия и Турция в XVI–XVII вв. — 1946. — Т. 1.
Смирнов П. П. Посадские люди и их классовая борьба до середины XVII в. — М.; Л., 1947. — Ч. 1.
Соловьев С. М. История России, — М., 1960. — Т. 7–8, кн. 4.
Татищев В. Н. История российская. — Л., 1968. — Т. 7.
Тихомиров М. Н. Российское государство XV–XVII вв. — М., 1973.
Флоря Б. И. Русско-польские отношения и балтийский вопрос в конце XVI — начале XVII в. — М., 1973.
Флоря Б. И. Русско-польские отношения и политическое развитие Восточной Европы во второй половине XVI — начале XVII в. — М., 1978.
Черепнин Л. В. Земские соборы Русского государства в XVI–XVII вв. — М., 1978.
Чистов К. В. Русские народные социально-утопические легенды (XVII–XIX вв.), — М., 1967.
