редакцию спортивных программ Государственного комитета СССР по телевидению и радиовещанию, написал, что с 1981 года его редакция обдумывает новые передачи, которые «непосредственно работают на здоровье аудитории». Первоначально упор был сделан на пропаганду здорового образа жизни посредством таких передач, как «Если хочешь быть здоров» и «Стадион для всех» [527]. В 1984 году с появлением новой программы «Ритмическая гимнастика» советское телевидение пыталось наладить более прямой и личный контакт с аудиторией. Передача была навеяна домашними видеозаписями «Тренировки с Джейн Фондой» (Jane Fonda Workout) – кассетой, способствовавшей популяризации аэробики по всему миру. Редакция спортивных программ обратилась к Научно-исследовательскому институту физической культуры Академии наук СССР с просьбой адаптировать аэробику для советских телезрителей; от самого слова «аэробика» тоже отказались из‐за слишком английского звучания, заменив его специально придуманным русскоязычным термином – «ритмическая гимнастика» [528]. За 1984–1991 годы отсняли тринадцать эпизодов. Каждый из них показывали несколько раз в неделю и продолжали транслировать на протяжении нескольких месяцев, а иногда и больше года [529].
По свидетельству современников и позднейшим воспоминаниям, новая передача оказала огромное влияние на общество: многие советские женщины помешались на аэробике, а для многих мужчин телевизор превратился в отражение сексуального желания. Повальному увлечению аэробикой был посвящен один из эпизодов передачи Леонида Парфенова «Намедни», а также недавно вышедший на телеканале «Россия-1» короткометражный документальный фильм, съемки которого были приурочены к тридцатилетию «Ритмической гимнастики». В обоих упоминалось, как массовый спрос на все связанное с этой программой спровоцировал женскую спортивную моду на трико и гетры, и привел к тому, что в газетах начали печатать описания упражнений, а на виниловых пластинках вышли звучавшие в передаче мелодии; сама же программа оставалась одной из наиболее популярных на советском телевидении вплоть до распада СССР. При этом ее ведущие, одетые в облегающие платья и раскованно двигающиеся под ритмы диско, заметно выделялись на общем фоне все еще пуританского советского телевидения. Совершенно естественно, что передачу воспринимали как источник визуального наслаждения: «Кто не занимался, просто смотрел», – а среди мужчин самыми преданными ее поклонниками оказались солдаты и заключенные, смотревшие ее с явно вуайеристскими намерениями [530]. Были и отрицательные отклики: Иваницкий вспоминал, что после трансляции ранней версии «Ритмической гимнастики», пробный показ которой состоялся в начале 1980‐х годов, «письма, телеграммы, звонки разгневанных пенсионеров буквально обрушились на редакцию» [531], а одна из ведущих «Ритмической гимнастики» в беседе со мной процитировало письмо, которое получила от бдительной советской женщины после своего участия в передаче: «Чему могут научить советскую молодежь томные позы и взгляды Наташи Ефремовой?» [532].
Как негативная, так и одобрительная реакция свидетельствует о том, что советские физкультурные телепередачи отразили новое понимание женской телесности и сексуальности. Благодаря вездесущему телевизору эта телесность вошла в каждую советскую квартиру и превратилась в социальный феномен. При посредстве телевизора образ спортивного женского тела, вдохновленный западной культурой и продвигаемый советскими любителями аэробики, стал ориентиром для многих советских женщин, побудив их встать и выполнять упражнения, стоя перед экраном. Особое положение, занимаемое телевизором в советском жилище, обеспечило переход от образов к телесной практике. Учитывая, что сеть телевещания пронизала советское общество, больше не требовалось ходить в спортзал, чтобы работать над своим телом: спорт доставляли на дом, так что советская квартира брала на себя функции спортклуба. Так в конце 1980‐х годов телевизор в массовом советском сознании заменил тренера, а на короткий период в 1989 году – еще и врача.
Экстрасенсы на экране
Восхождение Анатолия Кашпировского к всенародной славе началось в апреле 1988 года, когда популярная передача «Взгляд» для трансляции нового сюжета установила телемост между своей студией в Москве и киевской больницей. В чем конкретно состояла медицинская подоплека рассматриваемого случая, сейчас уже в точности сказать трудно, но речь шла о пациентке с опухолью в груди – для ее удаления требовалась операция, а у больной была непереносимость наркоза [533]. Кашпировскому удалось убедить пациентку, медицинский персонал и сотрудников «Взгляда», что благодаря способностям гипнотизера он сможет через экран добиться психического наркоза. Операция состоялась 31 марта 1988 года, а через несколько дней многомиллионная аудитория Первой программы Центрального телевидения увидела человека средних лет с властным голосом, вводящего женщину в транс на расстоянии восьмисот километров посредством установленного в операционной маленького телевизора. Сообщали, что операция, сделанная без применения анестезирующих средств, прошла успешно, причем эта тема привлекла внимание крупнейших советских газет [534]. На волне обретенной им популярности Кашпировский начал проводить массовые сеансы лечения в Киеве и Москве. Позднее в том же 1988 году он появился и на украинском телевидении, где участвовал в пяти передачах, целью которых, по его словам, было помочь детям, страдающим от ночного недержания мочи [535]. В марте 1989 года Кашпировского опять показали по Первой программе – на сей раз он, находясь в Киеве, вводил в транс двух пациентов, которым предстояла операция на брюшной полости в Тбилиси, то есть на расстоянии более чем двух тысяч километров. Как и годом ранее, трансляцию этой телеконференции показали по всей стране, что вызвало среди советских телезрителей резкий всплеск интереса к предполагаемым гипнотическим и психическим способностям Кашпировского [536].
После прямого эфира в концертной студии «Останкино», сердце советского телевидения, 27 июля 1989 года и последовавших за ним шести передач, выходивших по воскресеньям раз в две недели с 8 октября по 16 декабря 1989 года на Первой программе, Кашпировский превратился во всесоюзную знаменитость первой величины. Еще множество сеансов транслировали региональные телеканалы. Первый сеанс лечения, шедший по Первой программе 8 октября 1989 года, начался с заявления Кашпировского, который вышел перед огромным залом в «Останкине» и уведомил, что его целительное влияние на тело и психику телезрителей начинается с первых секунд передачи. Затем он зачитал отрывки из нескольких писем от людей, смотревших его предыдущие программы, – письма должны были свидетельствовать об эффективности его телесеансов:
«Пропала послеродовая пупочная грыжа двенадцатилетней давности. Рассосался послеоперационный рубец. Стала спать без таблеток ‹…›
Лечусь у телевизора. Исчезли на груди рубцы двадцативосьмилетней давности. Снизилось давление ‹…›
Держала у телевизора двухлетнего сына, страдавшего гемофилией. В течение двух месяцев нет длительных кровотечений. Неужели может нормализоваться?
После второго просмотра сеанса по телевидению у четырнадцатилетней дочери прошла опухоль в груди с трехкопеечную монету» [537].
После чтения писем Кашпировский обратился к залу, попросив присутствующих поделиться историями о том, как им помогли его целительские способности. Несколько пациентов с онкологическими заболеваниями сообщили, что успешно заменили облучение и химиотерапию сеансами Кашпировского, а еще несколько человек из публики рассказали, как благодаря его передачам у них зажили шрамы, прошли опухоли, ожирение, церебральный паралич, гепатит, постинфарктные осложнения, боковой амиотрофический склероз и множество других болезней. Письма и личные свидетельства призваны были подчеркнуть, что удаленность от
