г). Газета «Прометей».
В связи с вышеизложенным возникает необходимость реорганизации газеты «Прометей» как одной из тех конкретных форм работы, в которых молодежь может иметь возможность свободно и всесторонне высказываться. Фактический смысл реорганизации «Прометея» должен свестись к изменению его установок и обновлению состава редакции. Второстепенным является вопрос о том, останется ли газета по-прежнему органом Кавказской конфедерации или нет.
Однако с точки зрения справедливости было бы в настоящее время неправильно и тактически неблагоразумно отнимать этот орган у его хозяев. С этой газетой связана их работа в течение свыше десяти лет. Само название «Прометей» стало символом и пользуется популярностью не только среди своих, но и среди чужих. Газета срослась в неразрывное целое с Кавказской конфедерацией, и нарушение этого целого рассматривалось бы как несправедливое покушение на престиж конфедерации, а также как ничем не обоснованная обида.
Только в случае полной невозможности договориться пришлось бы отобрать «Прометей» или создать в Париже для Клуба новый независимый орган.
3. Ход реорганизационной работы.
Ввиду того, что намеченная реорганизация прометеевского движения в равной степени касается движения в целом, как и отдельных его членов, — в данном случае «Прометея» в Париже, — реорганизационную акцию следует рассматривать как одно целое. Она должна опираться на не вызывающий сомнений и обязующий для всех прометеевцев их собственный, никем не навязанный авторитет, на общепрометеевский конгресс в Варшаве. Задача этого конгресса состояла бы в том, чтобы: а) принять и зафиксировать идеологию прометеевского движения, б) принять организационные формы самые подходящие и самые практичные для этого движения. Конгресс должен был бы состояться в Варшаве, т. е. в таком месте, где польской стороне была бы обеспечена возможность успешно и всесторонне вмешиваться в дела, рассматриваемые на конгрессе.
Реорганизация всех существующих прометеевских центров, в том числе и парижского, должна быть произведена на основании принятых в Варшаве решений в рамках, предусмотренных для этого движения.
Преждевременное появление в Париже каких бы то ни было эмиссаров варшавского Клуба может нанести ущерб всему делу реорганизации, вызывая там ненужные трения. Задача нашего представительства (пляцувки) в Париже сводится к основательному разъяснению местным членам «Прометея» цели предпринимаемой реорганизации, а также к созданию идейного фундамента, на котором должно быть построено и развиваться дальше реорганизованное прометеевское движение в Париже.
Всеобщий конгресс «Прометея» должен быть созван в 1938 году. Париж должен прислать на него полномочную делегацию, являющуюся представительницей прометеевской эмиграции в Западной Европе, в составе:
делегата от Кавказской конфедерации,
'' Туркестана,
'' украинской эмиграции на Западе (проф. Шульгин),
'' газеты «Прометей»,
'' армян (если они до этого времени еще не
войдут в Кавказскую федерацию).
До того, как будет организован конгресс, следовало бы, пользуясь присутствием майора Домбровского в Варшаве, создать подготовительную комиссию, состоящую из представителей польских органов и из представителей «Прометея», которая занялась бы разработкой проекта идеологии и проекта устава с целью внести таковые на обсуждение конгресса.
Сообщение польского посольства в Эстонии в МИД
СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО
ПОСЛАНО
т. т. Сталину,
Молотову,
Ворошилову
«3» IX 1937 г.
7 Отделом ГУГБ НКВД получен из Варшавы следующий документальный материал:
Документально
Перевод с польского
Польское посольство
в Эстонии 8 июля 1937
О советских предложениях в Риге и Ковно.
Секретно
Г-ну министру иностранных дел
в Варшаве.
Честь имею сообщить г-ну министру, что в конце прошлого месяца начальник 2-го отдела полк. Маасинг сказал нашему военному атташе, г-ну майору Цековскому, что они (штаб) обеспокоены тем, что СССР в конце мая или начале июня сделал в Ковно и Риге некоторые предложения политического характера. На вопрос майора Цековского относительно подробностей этих предложений он ответил, что, к сожалению, не может сказать ничего конкретного, так как в Таллине никакие предложения сделаны не были, что также является одной из причин беспокойства. Ему только известно, что дело касается предложений об установлении более тесной связи с Москвой в форме двусторонних пактов, так как заранее известно, что Эстония ни на какие комбинации не согласится.
Он добавил, что он лично не предполагает, чтобы Латвия дала себя втянуть в какие-либо комбинации, но что касается Литвы, то у него такой уверенности нет.
Ввиду этого, а также принимая во внимание, что г-н посол Харват в своем донесении от 9.VI № I-Л-14 указал на возможность оживления советской активности в Прибалтике, мы договорились с г-ном майором Цековским, после того как он сообщил мне о своем разговоре с полк. Маасингом, что эти информации следует еще по возможности тщательно проверить, прежде чем сообщать их в Варшаву.
В связи с этим я воспользовался приглашением генерала Лайдонера приехать к нему в гости 7-го с.м. на дачу около Таллина, чтобы спросить у него, не указывая источника этих слухов, известно ли ему что-нибудь по этому поводу и каково его мнение о такой возможности. Генерал Лайдонер был удивлен и сказал, что впервые об этом слышит, а затем добавил, что сильно сомневается, чтобы Москва в теперешнее время и при существующей конъюнктуре делала такого рода предложения. Он оговорился при этом, что еще не виделся с вице-министром Рейем после его возвращения из Ковно, однако он предполагает, что в случае, если бы министр Рей привез такие сведения, он немедленно поставил бы его о них в известность. Ввиду этого я постарался дать понять, что не придаю значения моему вопросу, заявив генералу, что я тоже так думал, тем более что я получил эти сведения из совершенно случайного источника.
На следующий день, 8.VII.37 г., я посетил вице-министра Рейя, чтобы получить у него информации относительно конференции в Ковно (см. донесение от 8.VII № 184-а-6), и воспользовался случаем, чтобы задать ему тот же вопрос, который я задал накануне ген. Лайдонеру. Я получил от него почти идентичный ответ, т. е. что ему о таких слухах ничего неизвестно, что он, между прочим, виделся теперь с обоими министрами, причем беседовал с каждым из них в отдельности, однако никто из них ничего ему об этом не говорил, он добавил, что они должны были бы ему что-нибудь об этом сказать, в особенности министр Мун-терс. Ожидая такого ответа после моего разговора с ген. Лайдонером, я сформулировал мой вопрос весьма осторожно, оговариваясь, что эти слухи дошли до меня из совершенно случайного источника.
Я лично абсолютно не склонен предполагать, что ген. Лайдонер или вице-министр Рей (в особенности первый) хотели скрыть что-нибудь от меня, а тем более отрицать в беседе со мной такого рода факт, если бы им было о нем известно. В особенности это относится к генералу, который по своему характеру весьма искренний человек и неоднократно в беседах со мной давал этого доказательства. Впрочем, об этом свидетельствует также совершенно ясная политическая линия Эстонии: не только не связываться ни с одной стороной, но и противодействовать такого рода тенденциям со стороны других Прибалтийских государств.
Однако я не хочу этим сказать, что если мои собеседники ничего об этом не знали, то такой факт не мог иметь места. С другой стороны, кажется более неправдоподобным, чтобы начальник 2-го отдела не докладывал о такого рода фактах главнокомандующему. Поэтому я склонен предполагать, зная, между прочим, подозрительность полк. Маасинга по отношению к латышам, что, получив какие-то непроверенные сведения, он при ближайшей представившейся возможности сообщил их нашему военному атташе, а затем, после дальнейшей проверки и анализа, пришел к выводу, что не стоит о них докладывать непосредственному начальству. Впрочем, такой случай уже имел место 2 с половиной года тому назад, когда он информировал нашего тогдашнего заместителя военного атташе о заключенном якобы военном соглашении межу Латвией и Литвой. Однако, принимая во внимание, что его информации в общем отличаются объективностью, как это подтверждает также майор Цековский, его поведение, как я предполагаю, объясняется не злой волей, а лишь определенным, характерным для полк. Маасинга отношением к своим ближайшим южным соседям, что привело к некоторому импульсивному и даже неосторожному распространению окончательно непроверенных слухов. Во всяком случае, это дело мы будем иметь в виду, и в случае выявления новых моментов я не премину доложить о них г-ну министру.
