В самой недостроенной башне и возле нее некоторое время держалась группа пехотинцев, отбившая желание у нескольких ищущих славы смельчаков водрузить французское знамя, обеспечив нескольким наиболее настойчивым из них героическую и красивую смерть. Не желавшие оставлять свою позицию русские после упорной схватки были убиты зуавами.
Я имею уверенность утверждать, что разгорелся бой, по накалу ничуть не меньший, а, может быть, и гораздо более ожесточенный, чем тот, который произошел во время атаки Владимирского пехотного полка.
Свидетельствует очевидец: «Зуавы полны были боевого жара. Маршал, видя первое устремление войск, воскликнул: «Не мешайте им, это битва солдат!». Полковник дает направление к восьмиугольной башне, предназначенной для телеграфа и расположенной в кульминационной точке неприятельской линии.
«За мной, мои зуавы!» — кричит он своим старым шакалам, пуская коня в галоп. — «К башне!» — и все бегут за ним.
Тот же маневр совершает 1-й полк. Два полка подходят к подножию башни, которую захватывают, несмотря на сопротивление двух стрелковых рот, вооруженных большими карабинами. Командующий артиллерией 1-й дивизии полковник Бьено, страдающий от холеры, от которой после сражения и умер, на галопе подвел еще две батареи, с ходу огнем в упор начавшие расстреливать русскую пехоту, принуждая ее шаг за шагом уступать поле сражения.
Позади на позиции расположились резервы неприятеля, выстроенные эшелонами справа и слева так, чтобы держать под перекрестным огнем территорию перед башней.
2-й полк зуавов и батальоны первой линии под командой Канробера и полковника Бурбаки вступают в бой тем более ожесточенный, что все, и офицеры, и солдаты, понимают: здесь ключ позиции, центр битвы.
Полковник Клер, который первым подошел к подножию башни, схватив знамя своего полка, увенчанное орлом, водружает его на башне с криком: «Да здравствует Император!»….
Сражение возле башни губительно, но продолжается недолго».{634}
Французские исследователи пишут, что к башне прорывались с трех сторон. При этом все стремились быть первыми, хотя подобный порыв стоил жизни некоторым особенно храбрым. 1-й батальон пеших егерей потерял в этой атаке 23 солдата и сержанта убитыми, 7 офицеров и 65 солдат и сержантов ранеными. 9-й батальон — 7 (в том числе 1 офицер — лейтенант Годой) и 38 человек убитыми и ранеными соответственно.{635} В один голос все утверждают, что русские вели ураганный огонь. Пули оставляли отчаянным мало шансов. Первыми прорвались шассеры 1-го и 9-го батальонов. 1-й батальон умудрился установить на здании свой фаньон.{636} Почти одновременно лейтенант Пуадевен из 39-го линейного полка установил там же фаньон своего подразделения, и буквально через минуту зуавы 1-го полка с другой стороны башни установили свое знамя, о чем мы говорили выше.
Этот эпизод сражения интересен тем, что не только демонстрирует стойкость, с которой сражались русские солдаты, но и опровергает оду лорду Раглану, сочиненную Кинглейком. История 7-го полка линейной пехоты говорит, что когда французские солдаты выбили противника после ожесточенного боя с высоты и вышли на ее гребень, то многочисленные тела московцев и минцев, разбросанные вокруг, и длинные кровавые следы, оставленные отходившими, наглядно демонстрировали, что русские пехотинцы умеют сражаться и умеют умирать.{637}
Английский автор, отрицая по вполне понятным мотивам факт достойного сопротивления русской пехоты на левом фланге у телеграфа, писал: «…если бы французский рассказ был верен, то сопротивление, какое могло быть оказано у телеграфа пехотой Кирьякова, было бы таким героическим подвигом, что невозможно было отрицать его или скрывать, забывать. А каждый истинно русский должен был гордиться и похваляться им…». Опровергая французских авторов, Кинглейк опирается на весьма сомнительные источники, например, свидетельство некоего капитана Аничкова: «Аничков был офицер генерального штаба; его рассказ основан на описаниях, заимствованных из разных русских источников, и он ни слова не говорит о каком-нибудь бое у телеграфа», а также офицера Тарутинского полка майора (на Альме — капитана) Ходасевича, который «…ни слова не говорит о каком-нибудь бое у телеграфа французской пехоты с русскою». Но что мог сказать офицер, который в то время, когда Минский и Московский полки отстаивали брошенную его полком позицию, успешно ретировался к Севастополю? Приходкин камня на камне не оставляет от слов Ходасевича.
«В это время тарутинцы с резервными батальонами были уже в полном отступлении к Севастопольской дороге, и упоминаемый английским писателем штаб-офицер Тарутинского полка не мог знать, что происходило у Телеграфной высоты по отступлении его полка».{638}
Французы сконцентрировали всю свою артиллерию, сделав положение русских безнадежным. В результате, по мнению Тотлебена, когда борьба с англичанами на правом фланге еще только достигла апогея, на левом фланге все уже было кончено… На французских кораблях военные моряки, увидев трехцветный флаг над башней, поняли, что сражение завершено.{639} Сами французы говорят, что их артиллерия раздавила русских.{640}
Вскоре в здании станции и вокруг нее остались только трупы защищавших подступы русских солдат. Французы торжествовали и попытались, как им казалось, увековечить победу, выцарапав штыками надпись: «Bataille de l’Alma, 20me, 7bre, 1854».[74]
БОРОДИНСКИЙ ПОЛК: СТОЯТЬ НАСМЕРТЬ!
«И англичанин, а француз
На нас атакою ходили.
И не большой был нам конфуз,
Что мы под Альмой отступали»
А. Скрин. «68-й Лейб-пехотный Императора Александра III полк»{641}
Мы много говорили о том, как Минский и Московский пехотные полки стойко удерживали свои позиции, о том, как русская артиллерия и стрелки остановили вал британской пехоты перед Альмой. Но до сих пор мы лишь едва упоминали бородинских егерей, отразивших первую атаку британцев на мост. Настало время и о них поговорить. И, скажу вам, читатели, это очень интересно…
К моменту захвата англичанами моста французы так и не смогли занять Телеграфную высоту. Даже когда дивизия принца Наполеона, перейдя Альму, сильно страдала от огня русской артиллерии, находившейся на позиции справа и слева от севастопольской дороги, они «…не в состоянии были двигаться из-за продольного огня вражеской артиллерии».{642}
Бородинский полк страдал от ответного огня значительно меньше, чем Московский и Минский. Исследователи сражения почему-то дружно игнорируют действия этого полка. Тотлебен упоминает о нем лишь тогда, когда тот начал подаваться назад. Причем он считает это отступлением, хотя полк еще какое-то время держался на позиции. К сожалению, это вопиющая историческая несправедливость. У Богдановича на это своя точка зрения рения — на мой взгляд, более соответствующая действительности.
«В центре Бородинский Его Высочества Наследника (ныне Его Величества) полк, стоявший в колоннах к атаке, на горных склонах, обращенных к стороне неприятеля, с самого начала боя терпел большой урон от огня неприятельских штуцерных, не имея возможности наносить им вред из своих гладкоствольных ружей; а стоявшие впереди легкие № 1-го и 2-го батареи 16-й артиллерийской бригады, поражаемые на таком расстоянии, на каком они еще не могли действовать картечью, потеряв большую часть прислуги и лошадей, принуждены были удалиться».{643}
Конечно, если по «доброй» русской традиции оценивать доблесть литрами пролитой крови, тут бородинцы явно уступят другим. Именно по этому так любимому в русской армии мерилу ратных заслуг им не удалось попасть в число истинных героев проигранной Альмы. Относительно малые потери, понесенные Бородинским полком, не являются свидетельством отсутствия у него стойкости.
Бой бородинских егерей — одна из трех не связанных друг с другом схваток, которые вела русская армия на Альме. Если бы эти схватки координировались, возможно, исход дня не стал бы столь неблагоприятным.
Егеря, находясь почти перед горящим Бурлюком, скрытые от противника дымом, сведшего к минимуму преимущество неприятеля в стрелковом оружии, расстреливали всех, кто появлялся перед их фронтом, неся при этом значительно меньшие потери.
Но и сами бородинцы оказались под перекрестным огнем. Хотя им и удалось не пропустить англичан через мост, последние, засев на северном берегу, стали им сильно досаждать.{644}
Бородинский полк оказался в гуще событий в переломный момент сражения. Ни в одном из пунктов атаки французы не имели решающего успеха. Их артиллерия или только втаскивалась на спинах солдат на Альминские высоты или вела малоэффективный огонь по высотам с северного берега Альмы. Давно покинутый
