бегствомъ—сперва из-под Винницы, потом из-под Каменца, одесятствованные
болезнью голода—тифом, эти мужественные и выноочшше воины сделались негодны
для войныОяи были теперь способны истреблять не Козаков и Татар, а тех, которые
приняли их, немощных беглецов, к себе в лагерь,— истреблять посредством заразы.
Из первоначального количества калиповцев, из 12.000 лучших на свете бойцов,
уцелело всего 5.985 человек, и ото число с каждым днем уменьшалось. Седые усачи и
бородачи, смотревшие недавно еще львами, служившие под начальством генераловъ
ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ДОЛЫШИ.
195
Густава Адольфа, или в прославленных походах Владислава IV, до рокового 1648
года ужас козацкой гидры,—теперь нищие лохмотники, с печатью голодной горячки на
лидах, едва держались на ногах в строю йод своим надломанным оружием. Недавно
наводили они страх на всю Европу; теперь, стыдясь убожества своего, молча валились
на солому и умирали без ропота; а государство, нанявшее нх на службу, не давало им
даже того, что получал каждый понрошайка на дороге, каждый конь и вол у хозяина
(Слова историка-Поляка).
Король очутился нод Сокалем в ужасающем ноложении. Над непобедимым
победителем здесь должен был повториться, если не Зборов, то Кореунь. Толиш
малорусских мужиков, „пуская на пожаръ1* и грабя все, что было можно истребить,
пли унести с собой, валили на Волынь к главному козацкому табору. 100.000 Татар шло
на помощь козавам из-за Днепра. Надобно было двинуться вперед, непременно вперед,
чтобы не дать бесчисленному неприятелю усилиться и соединиться с Ордою, как ото
всуе проиоведывал Вишневецкий после Корсунского погрома. Но предводители
объявляли, что голодный ы неоплаченный жолнер не двинется с места.
В Сокальском монастыре—замке находилась в сирату почти вся дорогая
движимость окрестной шляхты. Жители южных воеводств свезли сюда все свои
ценные вещи в серебре, золоте и иалич ные деньги, под защиту войска. Военная рада, с
королевского разрешения, изрекла отчаянное постановление—обревизовать денежные
склады и взять их в виде займа, лишь бы удовлетворить войско.
После ИИилявецкого бегства, нечто подобное произошло во Львове, и Речь
Посполитая тогдашний военный произвол заклеймила названием разбоя. Теперь сам
король с сенаторскою радою предпринял то, что было опозорено Шляхетским Народом
в других, и выслал представителей третьего государственного сословия ломать замки у
чужих сундуков. Но находившаяся тут же в лагере шляхта ие дала прикоснуться к
своей собственности: добро отсутствующих она припрятала, а в оставшихся ящиках не
было найдепо ничего. Когда ота позорная экзекуция оказалась безуспешною, король
обратился к шюму способу. Собрано было 18.000 злотых складчины и роздано по
полкам. Жолнеры должны были удовольствоваться скудною подачкою. Кисель
умудрился привезти в лагерь хлеба, по хлеб к этому времени вышел, и голод снова
приступил к войску страшнее всякого неприятеля.
196
,
Тогда отчаяние внушало королевским советникам такую меру, какая была возможна
только в Польском неевдогосударстве/ Распустили слух, что хан соединился уже с
Хмельницким, и оба намерены разом ударить на королевский лагерь. Король объявил,
что останется в лагере, велел сыпать валы, как бы с намерением выдержать осаду
подобно збаражекому герою Вишневецкому, и, призвуках труб, отдал войску приказ
запасаться съестными припасами посредством грабежа (wolnego wszedzie brania).
Поляки скрывают международное значение необычайного приказа, характеризующего
и самого Яна Казимира, и тогдашнее религиозное, то есть польско-национальное
настроение войска. Я повторю подлинным текстом опущенное польскою
историографией свидетельство Оевецима, панского .Самовидца. Освецим пишет в
своем .дневнике следующее: „Это было поводом к разорению всей Волыни (со byИо
okazyazrujiiowania xvszysfkiego ѴѴЫупиа): ибо охочаячелядь и чужеземцы, разойдясь
после такого дозволения тотчас на чаты в разные стороны, не довольствовались скотом,
съестными припасами и другими достатками, находившимися в убогих домах у
подданных, но даже вторгались толпами по-неприятельски в дома и замочки, в которых
шляхта с своими подданными заперлась для обороны от неприятеля, и, как в
неприятельской земле, своих же, • под предлошм, что они русской веры, истребляли
мечем и огнем (swoieh ze ]Ю1 pretextem wkryluskiej, mieczem i ogniern znosili)*..
Знал старый Хмель, кого посадить на польском престоле: разоряя русских людей на
Волыни, потому что они сохранили веру предков своих, Ян Казимир оправдывал
козацкие подвиги во .мнении столь страшного противника Польши, как раздраженное
латинцамн в течение веков Московское Царство, и вооружал против Польши самих
прозелитов полонизма, владельцев укрепленных дворов и Всимочков. Соименниик
великого Казимира, „короля хлоповъ", как его прозвали недовольные величием его,
отблагодарил козакам за корону так, как не смел надеяться и сам Хмель, при всем
презрении своем к уму расстриги-иезуита.
Снабдив таким способом голодное войско съестными припасами, король созвал
знатнейших панов на совещание о дальнейшем походе. На этом совещаний князь
Иеремия Вишневецкий доказывал, что сперва надобно подвинуться прямо к
Тернополю, где находился ;гогда Хмельницкий, и ударить неожиданно на неприятеля,
пока не еоединилюя он со своими союзниками. Другие советовали королю запять
Гдищяны под Львовом, чтобы не дать Хмельницкому
ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ от польши,:
ИШ
соединиться, с Ракочимь. Все же вообще решили, что лучше будет обождать, пока
соберется шляхта, так как сили Хмельницкого, со времени прибытия короля в лагерь,
выросли,. и мериться с ним невозможно, а .между тем и посцолитаки, ц . квартяиш,
находясь уже недалеко, в дороге, могли прийти в лагерь, через несколько, дней,
Вишневецкий и -его воинственная партия, были оставлены в тени..
.. Действительно, вскоре но прибытии короля в лагерь, начали стягиваться отряды
поснолитого рушения. С каждым днем приходили с боевым громом нарядные дружины
поеподитаков, представлявшие воеводства, земли, поветы, приходили богатые полки
великих ианов, вербованные хоругви с толпами слуг и с возовыми таборами, точно-как
будто вся Польша поднялась для возобновления панской колонизации, уничтожаемой
козаками, Татарами, и собственными её руипшикамп, с королем во главе, разорившими
Волынь и ноко-* зацки, и потатарски.
Но собственные руинаики не принимались ею во внимание, когда она
воодушевлялась решимостью подавить иноверных. Не только наемные дружины да
панская челядь заставляли в Полыпе убогих людей всякого звания »прошибать небеса
воплями", даже велнкодунг ные рыцари, волонтеры, принадлежавшие к .древним и
славным домам, нередко занимались грабежем, не обращая внимания на различие
вероисповеданий и, вместо того, чтобы спешить на помощь присяжным патриотам,
предиочнтали возвращаться с награбленной добычей домой, как с трофеями боевого
мужества. Что касается таких. делъ какое &отел совершить король над шляхетскими
сундукаадпиикавое* совершил над шляхетскими домамии и замочками, то эти дела «е
смущали ни его самого, ни. его приближенных.
Так как поход был в некотором роде крестовый, то христолюбивому панскому
воинству по ночам являлись видения, знаменовавшие будущее величие Полыни и её
короля. Освещим равсказывает весьма серьезно, что ротмистре канцлерской хоругви (а
канцлером был теперь ксендз-бискуп), стоя на часах с пехотинцамн, видели в облаках
короля, сидящего на золотом престоле между ,даух ангелов, из которых один держал
корону, а другоймеч над его головой. Это было на одной стороне лагеря. На другой т-г
Венгерцы видели среди голубий) облака зелёный вертоград, очень красивий, в средине
которого они прочли латинскую надпись: lmporatог щиинии *), начертанную большими
золотими буквами. Они
-
• *) ПовелйтёииЕ вёёлйшой.
198
ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТИ ПОЛЬШИ.
подтвердили присягою (удостоверяет Освецим), что действительно читали надпись.
Пройдя молчанием окончательное разорение волынской шляхты под тем предлогом,
что она была русской веры, польская историография говорит с умилением, что
представляемая походным народом Польша была настроена „чрезвычайно набожно".
Подобно тому как у Яна Казимира, во время его забав собаками и кой-чем похуже,
ежедневно служили иезуиты в передней комнате святую мшу, здесь беспрерывно
