Знаменитое описание Джорджа Оруэлла уподобляло Англию семье, во главе которой стоят не те люди. Глен С. Фукусима, бывший президент Американской торговой палаты в Японии, предсказал изменение роли Японии из-за возникающих в ней самой явлений — «дерегулирование, децентрализация, изменения в поколении и растущее использование Интернета... усиливают внутреннее тяготение к новому типу лидерства... появлению губернаторов и мэров... которые наделены более сильным видением, коммуникационными способностями и личностными качествами, даже харизмой, чем традиционные японские лидеры». Возможно, новое столетие принесет долго откладывающуюся революцию и в национальную японскую семью — падение политической и бюрократической геронтократии, не способных ответить на проблемы «корпоративных аппаратчиков», вытеснение их молодежью, креативными мужчинами и женщинами, способными, по крайней мере, задать новые вопросы.
Тем не менее выход из экономического болота, казалось, затруднялся тупиком в политике. В марте 2001 года опросы зафиксировали, что правящую партию ЛДП поддерживают едва ли 20% населения, а не слишком успешного премьер-министра Мори — порядка 6%. Бывший министр иностранных дел Накаяма открыто заявил: «Мы слишком долго держались у власти. Вся нация страдает от системного безразличия». Беспрерывно сменявшие друг дружку премьер-министры (одиннадцать человек за двенадцать лет) походили на «жертвенных агнцев», хотя каждый из них обещал изменить ситуацию. Хосокава Рюитиро, бывший редактор влиятельной газеты «Майни-ти симбун», высказал мнение, что нет ни малейшей надежды на то, что ЛДП сможет найти кого-то лучше, чем Мори. Но ЛДП нашла еще одного, непохожего на Мори, человека.
НОВАЯ МЕТЛАОтветом Мори на катастрофические рейтинги и давление со стороны прессы было проведение выборов президента ЛДП, пост которого означал и возвращение должности премьер-министра. Опытные комментаторы были поражены внезапной победой индивидуалиста Дзюнъитиро Коидзуми над бывшим премьером Хасимото, ведь поражение лидера крупнейшей в ЛДП фракции не имело прецедентов в ее истории. Коидзуми, имевший репутацию «Дон Кихота» японской политики, даже выглядел нетрадиционно: одинокий отец и известный поклонник рок-музыки, он носил длинные волосы, его прическа напоминала стиль Бетховена. Однако внешность не могла замаскировать его политическое наследство: внук и сын министров, он был политиком в третьем поколении, уже дважды выдвигался на пост лидера партии и был избран с третьего раза. Тем не менее Коидзуми сделал своим знаменем структурную реформу, объявив о непоколебимом намерении противостоять личным интересам и покончить с фракциям. Для начала он, проигнорировав требования фракций, сформировал кабинет министров, куда включил трех неполитических фигур и пятерых женщин, в том числе дочь бывшего премьера Танаки Какуэя, которая стала первой в Японии женщиной-министром иностранных дел. Столь дерзкое начало принесло ему невероятную 86-про-центную поддержку избирателей. Продолжая гнуть свою линию, среди других приоритетов Коидзуми обозначил приватизацию почты (главного игрока финансовой структуры Японии) и реформирование системы медицинского обеспечения пожилых людей. Еще более радикальным выглядел намек на пересмотр конституции через внесение в национальный парламент предложения о введении прямых выборов на пост премьер-министра; пусть целью было напомнить о разгроме фракций, и не более того. Коидзуми, выпускник Лондонского университета, предположительно разделял восхищение Джорджа Буша-млад-шего Уинстоном Черчиллем — героем, прекрасно подходившим на роль примера для подражания, с учетом стоявших перед премьером национальных проблем воистину геркулесовых масштабов. Как «японский Горбачев», Коидзуми с его программой реструктуризации и открытости скоро стал центром личного культа, сходного с «гор-биманией» прошлого. Его прическа а-ля «Король-лев» стала восприниматься как знак, что и он сам является подобием добросердечного героя из популярного мультфильма. Коидзуми выпустил диск с собственными версиями караоке любимых песен Элвиса Пресли. Его рейтинг превысил 90%, а ЛДП снова начала выигрывать на местных выборах. Но к концу года также стало очевидным, что, когда касалось экономики, приход Коидзуми был не больше чем глотком свежего воздуха — тогда как требовался мощный порыв арктического ветра. Урезание государственных проектов на 10% дрожью прокатилось по всему строительному сектору. Необдуманное заявление о том, что правительство не будет помогать запутавшимся в долгах банкам, аналогичным образом сказалось на финансовом секторе. Новой мантрой стала «политика боли», утверждаемая как необходимое горькое лекарство: масштабное сокращение рабочих мест для достижения жесткой рационализации избыточных мощностей. Компания «Тошиба» уволила 19 000 человек, «Фудзицу» и «Ниссан» — по 21 000 каждая. К декабрю 2001 года, по оценкам правительства, в месяц в Японии становилось на 178 000 рабочих мест меньше. Официальная безработица достигла 5,4%; по мнению же экспертов и аналитиков, реальные цифры, по крайней мере, на один процент выше. Профсоюз японских работников автомобильной промышленности предсказывал, что к 2005 году, вместе с коллапсом производителей запчастей, автомобилестроение потеряет еще 143 000 рабочих мест. Стремительно набиравшая силу тенденция переносить производство из Японии в более дешевый Китай, где ниже стоимость земли, рабочей силы, энергии и транспортных издержек, угрожала не только низкотехнологичным и трудоемким отраслям вроде производства одежды, но и производству ноутбуков, DVD и фотокопировальных аппаратов. Как выразился комментатор газеты «Файненшл тайме» Дэвид Ибисон: «Корпорация Япония разбирается винтик за винтиком». Но — для некоторых — недостаточно быстро. По данным института Маккинси, производительность труда в ведущих японских компаниях уровня «Сони» на 20% превышала производительность американских компаний, однако доля лидеров в японской экономике — всего лишь 10%, тогда как производительность менее крупного японского бизнеса на 60% отставала от американского уровня. И, по тем же оценкам, в США пробовал начать новое дело один из десяти взрослых, а в Японии — лишь один из ста.
Среди всего этого мрака светлым пятном стало долгожданное рождение первого ребенка у наследного принца Нарухито и принцессы Масако. Их дочери дали имя Айко («дитя любви») Тосиномия («уважающая других»). Появление на свет девочки, однако, означало, что она не имеет по закону права на трон, и премьер-министр Коидзуми поспешил заявить, что нет немедленной необходимости менять положение о наследовании. С учетом того, что наследному принцу уже около сорока лет, такое утверждение выглядит как желание оставить вопрос открытым.
Японский язык и японские имена
Особенности
Японский язык имеет ряд особенностей, существенно его отличающих:
— нет гендерных различий;
— нет единственного и множественного числа (множественное число определяется по контексту или благодаря использованию специально указывающих на число слов);
— нет определенного и неопределенного артиклей;
— нет будущего времени, оно вводится при помощи наречий;
— прилагательные и наречия идут перед существительными и глаголами;
— обычный порядок в предложении — предмет, объект, глагол;
— слова никогда не заканчиваются согласным звуком, за исключением носового «п»;
— нет звуков для передачи «th» и «1», а звук «V» обычно заменяют на «Ь»;
— все слоги являются ударными;
— в одном слоге никогда не идут две согласные подряд. Заимствованные слова
Соответственно, заимствованные из английского слова часто требуют добавления в них дополнительных гласных, чтобы японцы были в состоянии их произнести (например, слово strike (забастовка) превращается в су-то-рай-ку). Пять гласных произносятся как в современном итальянском языке. Удвоение гласного звука часто показывается горизонтальной линией (макрон — знак долготы гласного звука) над гласной. Многие слова могут писаться одинаково, но означать совершенно разное: например, хаси — это и «палочки для еды», и «мост». Слова, пришедшие из западных языков, чаще всего — из английского, в настоящее время составляют порядка 20% от распространенных в каждодневном обиходе. Многие из них «адаптируются» в ходе этого процесса: television (телевидение) превратилось в тэрэби; department store (универмаг) — дэпато. Новые слова появляются путем объединения частей других слов: пасаком — от personal computer (персональный компьютер), рэмокон — от remote control (дистанционный пульт). (Название плеера «Walkman» — личное изобретение Морита Акио, президента фирмы «Сони».)
