Оказавшись на Западе, старообрядцы включались в тамошнюю жизнь очень легко. У В. Розанова есть небольшая статья о его знакомстве с рижской федосеевской общиной. Он был поражен тем, как рижские старообрядцы освоились в немецкой лютеранской культуре. Они вступали в браки с немцами-лютеранами, и их это не смущало; занимали то же, что и немцы, социальное положение и проявляли те же социальные навыки. Летом 1996 г. нам довелось обсуждать эту статью с наставником федосеевской общины в Казани Александром Евгеньевичем Хрычевым. Глава одной из самых влиятельных федосеевских общин сказал нам: "Розанов абсолютно прав. Немцы-лютеране -- самые близкие нам по культуре люди. Вы, наверное, удивитесь, когда узнаете, что в Войновском монастыре (Войновский федосевский монастырь существовал в Пруссии до Первой мировой войны) старицы держали не только образа, но и портреты германских императоров. Лучше, чем в Пруссии, федосеевцы нигде не жили". На наше недоумение такому нетипичному уважению к власти со стороны федосеевцев Хрычев заметил: "Так то же благочестивые императоры были, у них законы нашу веру охраняли, а петербургский Ирод ее притеснял". После этого ревнитель древлеправославного благочестия посетовал на то, что такой благочестивый край, как Восточная Пруссия, исчез с карты мира из-за антихристовых козней. Поневоле задумаешься, каков же он, Китеж-град, в реальной жизни?
Образованный и вдумчивый наставник из Казани осознал то, что большинству староверов, наверное, не приходит в голову. Психологически они гораздо ближе к Западу, чем это можно вообразить, зная их идеологию. Полностью отрицавшие Запад (на этом отвержении они и возникли при Никоне), они легко принимают его, оказавшись в условиях совместного проживания с представителями западных конфессий, и болезненно вспоминают о понесенных от никонианской Церкви гонениях.
Не только социальные и политические, но и хозяйственные навыки старообрядца позволяют видеть в нем российского европейца. В современной западной культурологии стало общим местом утверждение, что европейская цивилизация выросла из монастыря. Именно в монастырях первоначально был воспитан человек высокой ответственности, дисциплины, честности и в то же время инициативы и новаторства. Русский православный монастырь, в силу ряда еще не проанализированных как следует причин, такого человека для мира не воспитал. В старообрядческих же общинах с самого начала происходил процесс, обеспечивший выброс монашеских ценностей в мирскую жизнь. Жесткое отделение от падшего антихристова мира, при глубокой личной вере и относительной свободе выбора, приводило к возникновению своеобразных "общежительных" коммун, полумонастырей-полуобщин. В них господствовали суровая дисциплина, строгое послушание наставнику, многочасовые службы, имела место общность имущества. При общежительствах были свои молельни, больницы, богадельни и разнообразные хозяйственные послушания: сельскохозяйственные, ремесленные, мануфактурные, -- где постоянно и бесплатно работали члены общежительств. Численность таких общежительств могла превышать тысячу человек. "Праздность -- училище злых" -- одна из главных заповедей таких коммун. Именно она позволила старообрядцам порвать с традиционным для России неуважительным отношением к предпринимательской деятельности. Уже в конце XVIII века в ряде федосеевских общин вырастает плеяда удачливых предпринимателей и коммерсантов-прагматиков, обеспечивающих не только экономическое благосостояние своих общин, но и личное обогащение.
Как отмечает известный исследователь старообрядчества С. Зеньковский, по своей строгой дисциплине, пуританскому подходу к миру, трудолюбию и постоянному стяжанию, сознанию своей исключительности и избранности, мирскому священничеству (наставничеству) некоторые общины (в первую очередь, федосеевского согласия) скорее напоминают Женеву времен Кальвина, чем православные монастыри. Повышенное чувство исключительности, ощущение греховности внешнего мира, священство мирян и личная ответственность человека за свое спасение верой, выражающейся в молитве, труде и аскезе, сближали эти столь отдаленные в своем историческом развитии движения. Кажущееся принципиальным отличие заключалось в том, что Кальвин учил о необходимости организованного государства как части устроенного Богом порядка: "роль государства не менее значительна, чем роль хлеба, воды, солнца и воздуха, но она гораздо более почетна". Эта позиция резко контрастирует с принципиальным антиэтатизмом, на первых этапах превалировавшим в старообрядчестве.
Однако это различие легко объяснить. Кальвин сам возглавлял теократическое государство, ему ли его не прославлять? Старообрядцев же государство стремилось уничтожить. Но уже в XIX в. среди тех же федосеевцев представления о государстве почти дословно воспроизводят лютеровские размышления на эту тему: "Как небо отделено от земли, так духовное отделено от гражданского; гражданские установления необходимы, и все справедливые законы необходимо не за страх, а за совесть исполнять". Это ли не присущее лютеранству строгое различение сферы Евангелия и сферы закона?
Как в идеологии "бегунов" и "странников" ярче, рельефнее всего выразилось общестарообрядческое отношение к государству, так в идеологии федосеевцев выразилось отношение к хозяйственной деятельности. Другие согласия: белокриницкое, поморское -- шли по сути тем же путем, но в более мягких, умеренных формах. Типичное крупное старообрядческое предприятие начала ХХ в. уже мало походило на монастырь, но все же представляло собой нечто вроде большой общины, в которой работники были связаны с руководством чувством взаимной ответственности и солидарности. Это выражалось, с одной стороны, в прогрессивных социальных отношениях (8-часовой рабочий день, страхование, больницы, детские сады и т. д.), с другой стороны, -- в высокой трудовой этике рабочих. Большое предприятие было связано с мелкими, с кустарями, с банками, коммерческими предприятиями, в которых также обычно работали единоверцы. Весь этот организм напоминал современную западную корпорацию. Причем практически все новшества воспринимались не как новаторство, а как возврат к доброй старине, к "Святой Руси".
Благотворительность в старообрядческой среде всегда считалась обязательной, капитал рассматривался не как средство для устроения роскошной жизни или самоцель, но как дар Бога, который должен служить людям. Как говорил В. Рябушинский, "богатство обязывает".
В старообрядческой периодике встречается утверждение, что перед революцией 64% торгового капитала в России принадлежало старообрядцам. Наверное, для благотворительности процент участия старообрядцев будет еще выше.
Как бы ни был влиятелен старообрядческий слой в городах, все же и в дореволюционное время большинство старообрядцев оставалось крестьянами. Зримое, очевидное превосходство бытовой и трудовой этики старообрядческой деревни отмечалось неоднократно. Достаточно красноречивые наблюдения по этому поводу можно найти у Н. Лескова и В. Розанова, но мы упомянем свидетельство депутата Думы графа Уварова, приведенное А. Кирилловым в любимой старообрядцами книге "Правда старой веры", что, если в любом уголке России вы встретите деревню с добротными домами, трудолюбивыми, трезвыми и честными крестьянами, можете не сомневаться -- это старообрядцы.
И последнее замечание. Революционеры-народники, социалисты, на первых порах и большевики любили рассуждать об "общинности", "коллективизме" старообрядцев как о чертах, сближающих их с революционной идеологией. Однако необходимо видеть разницу между корпоративной солидарностью верующих, объединившихся добровольно, чувствующих совместную ответственность и поддержку, и подневольным коллективизмом.
Лекция тринадцатая. Католичество в России
//Александр Щипков. Во что верит Россия
Римско-католическая Церковь в России состоит из двух независимых апостольских администратур: для католиков латинского обряда Европейской части России (ЕАР) с центром в Москве, глава -- архиепископ Тадеуш Кондрусевич; и для католиков латинского обряда Азиатской части России (ААР) с центром в Новосибирске, глава -- епископ Иосиф Верт. На территории РФ Ватикан представлен пронунцием архиепископом Джоном (Буковским).
Наиболее крупные общины находятся: в Астрахани (приход Успения Божией Матери), в Батайске Ростовской области (приходы Св. Креста и Св. Станислава), во Владимире (приход Девы Марии Святого Розария), в Волгограде, в Калининграде (приход Святого Адальберта), в Оренбурге (приход Пресвятой Богородицы Лоретанской), в Бугуруслане (приход Свв. Апостолов Петра и Павла), в Самаре (приход Пресвятого Сердца Иисуса), В Петербурге (приходы Божией Матери Лурдской, Св. Екатерины Александрийской), в Саратове (приход Св. Климента), в Марксе (приход Христа-Царя), в Смоленске (приход Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии), в Пятигорске (приход Преображения Господня), в Твери (приход Преображения Господня) и др.
