ГЛАВА 4
КОММУНИЗМ НА ЭКСПОРТ
В течение пяти лет ленинского правления внешняя политика Советской России являлась довеском к политической линии РКП(б). И служить она должна была прежде и превыше всего интересам мировой социалистической революции. Необходимо подчеркнуть, что большевики захватили власть не для того, чтобы изменить Россию, а ради использования ее для прыжка в мировую революцию, — факт, который из-за многочисленных понесенных ими на международном поприще неудач и последующего сосредоточения на «построении коммунизма в одной стране» легко можно просмотреть. «Мы утверждаем, — писал Ленин в 1918 г., — что интересы социализма, интересы мирового социализма выше интересов национальных, выше интересов государства»1. Но в той мере, в какой Советская Россия являлась первой, а в течение долгого времени и единственной коммунистической страной в мире, большевики начали отождествлять ее интересы с интересами коммунистического движения в целом. И по мере того, как надежды на мировую революцию сходили на нет, большевики все большее значение начинали придавать интересам своего государства: в конце концов, коммунизм в России стал былью, оставаясь только призраком в других странах.
Стоя во главе страны, обремененной множеством внутренних нужд и являвшейся одновременно штаб-квартирой не признававшей государственных границ мировой революции, большевики разработали своеобразную «двуслойную» политику. Комиссариат иностранных дел, действуя от имени Советской России, поддерживал формально корректные отношения с теми государствами, которые готовы были иметь с ним дело. Пропаганду и организацию мировой революции возложили на созданный в марте 1919 г. Третий, или Коммунистический Интернационал (Коминтерн). Формально независимый как от советского правительства, так и от российской компартии, в действительности он являлся отделом ее ЦК. Формальное разграничение двух структур мало кого могло обмануть, однако Москва получала возможность вести одновременно политику разрядки и подрывную деятельность.
С постоянством, свидетельствующим об искренней убежденности, большевики настаивали на том, что революция в России удержится, только если распространится за рубеж. С убеждением этим они расстались крайне неохотно и только в 1921 г., когда многочисленные попытки экспортировать революцию потерпели крах, наглядно продемонстрировав, что повторения октября 1917 г. ждать не приходится. До того момента большевики поощряли, поддерживали и организовывали революционные движения, где только было возможно. С этой целью они сформировали сеть зарубежных компартий, применив для этого тактику, успешно использованную Лениным в начале 1900-х при создании партии большевиков, т. е. добиваясь раскола социал-демократических организаций и отделяя от них наиболее радикальный элемент. В то же время Москва вела переговоры с правительствами иностранных держав, добиваясь дипломатического признания и экономической помощи.
Усилия по установлению дипломатических отношений увенчались большими успехами, нежели попытки экспорта революции. К весне 1921 г. ведущие европейские державы завязали с Советской Россией торговые отношения, вслед за ними последовало дипломатическое признание. Любая же попытка распространить революцию за рубеж оканчивалась неудачей вследствие полицейских репрессий и недостаточной поддержки населения. Таким образом, в главном ленинская внешняя политика провалилась. Неудача Ленина в попытке добиться слияния России с более развитыми в экономическом и культурном отношении странами Запада означала, что России придется с неизбежностью вернуться к старым самодержавным и бюрократическим традициям. В свою очередь, это делало неизбежным пришествие сталинизма.
Единственным внешнеполитическим успехом Ленина было искусное использование им различных зарубежных политических группировок от коммунистов и «попутчиков» до консерваторов и изоляционистов, которые по той или иной причине желали нормализовать отношения с советским режимом и выступали против интервенции. Лозунг «Руки прочь от России!» воспрепятствовал получению белыми более эффективной помощи с Запада.
Первую попытку экспорта революции Ленин сделал зимой 1918–1919 гг., в Финляндии и Прибалтийских республиках: в первой посредством переворота, в последних — методом военного вторжения. Ни одну из этих акций нельзя назвать интервенцией в прямом смысле слова, поскольку все эти страны являлись совсем недавно частями Российской империи.
В октябре—ноябре 1918 г., когда страны Четверного Союза запросили мира, большевики почувствовали, что долгожданный час пробил. Падение Германии и Австрии создало в Центральной Европе политический вакуум; разруха и общественные беспорядки дополняли картину и создавали, казалось, идеальную питательную среду для революционных выступлений. Потрясшие Германию в конце октября — начале ноября 1918 г. радикальные сдвиги — восстание на флоте, мятежи в Берлине и других городах — не управлялись напрямую из Советской России, но вдохновлялись ее примером. Тем не менее, несмотря на ту роль, которую играл прокоммунистический Союз Спартака в импортировании в Германию некоторых российских институтов, как, например, советы, ноябрьская революция здесь не стала большевистской, поскольку была направлена в первую очередь против монархии и войны: «несмотря на то, что выглядела она как социалистическая… это была буржуазная революция», то есть аналог не Октябрьской, но Февральской в России. Собравшийся 10 ноября 1918 г. в Берлине и провозгласивший создание «советского правительства» Съезд Советов не был даже социалистическим по составу2.
В октябре 1918 г., незадолго до своего падения, правительство Германии выслало из Берлина советскую дипломатическую миссию, в которой немецкие радикалы обучались подрывной деятельности3. Чтобы место не пустовало, Ленин заслал в январе 1919 г. в Германию Карла Радека, австрийского подданного, имевшего там обширные связи и хорошо знакомого с политической ситуацией в стране. Его сопровождали Адольф Иоффе, Николай Бухарин и Христиан Раковский4. Радеку быстро удалось установить контроль над незадолго до того образованной под началом Пауля Леви Коммунистической партией Германии. Однако основные надежды Радека были связаны с Союзом Спартака, созданным из радикального крыла Независимой социал-демократической партии Карлом Либкнехтом, Розой Люксембург и ее возлюбленным Лео Йогихесом. [Рут Фишер считает, что самые крайние радикалы-экстремисты пришли в германское социалистическое движение из Восточной Европы. Они привнесли в него воинственность и дух ненависти к германскому империализму, превосходившей даже ненависть, питаемую к нему местными социалистами. Среди первых необходимо упомянуть, кроме Люксембург и Йогихеса, еще и Юлиана Мархлевского, организатора польско-советского перемирия в 1919 г. (см.: Fischer R. Stalin and German Communism. Cambridge, 1948. P. 9).]. Не обращая внимания на колебания спартаковцев, Радек призвал немецких солдат и рабочих бойкотировать выборы в Национальное собрание и свергнуть временное социалистическое правительство5.
Опиравшаяся на опыт октября 1917 г. стратегия на этот раз не сработала, потому что германские власти, не желая повторять ошибок российского Временного правительства, приняли энергичные меры, дабы в корне задавить попытку меньшинства проигнорировать волю нации. 5 января 1919 г. спартаковцы при поддержке независимых социал-демократов подняли в Берлине восстание. Как в свое время это сделали большевики в России, они назначили время выступления с таким расчетом, чтобы оно совершилось до выборов в Национальное собрание, назначенных на 19 января. На победу на выборах им надеяться не приходилось. В указанный спартаковцами день десятки тысяч возбужденных рабочих и служащих запрудили улицы столицы — толпа несла красные знамена и ждала только сигнала, чтобы начать действовать. У восставших были вполне реальные шансы на успех, поскольку социалистическое правительство не имело в подчинении регулярной армии. Копируя действия большевиков, руководители движения объявили о низложении правительства и передаче власти в стране военно-революционному комитету. Но дальнейших шагов с их стороны не последовало. Немецкие же социалисты, в отличие от российского Временного правительства, обратились за помощью к военным. Они призвали ветеранов формировать добровольческие отряды, так называемые Freikorps («свободный корпус»). Отряды эти комплектовались в основном офицерами, многие из них придерживались монархических убеждений. 10 января добровольцы выступили против восставших и быстро восстановили порядок. Карл Либкнехт и Роза Люксембург были арестованы и убиты. Через две недели поместили под стражу Радека6. В посланной в Москву ноте протеста правительство Германии заявило: у него имелись «неопровержимые доказательства» того, что за восстанием стояли российские деятели и русские деньги7.
