Между тем Карл X, в свою очередь, не оставлял Польши в покое. Казимир удалился в Силезию. Ислам Гирей не присылал к нему на помощь обещанного войска, Посполитая речь отправила посольство в Крым, но уже Хана не застали в живых. Затруднительные обстоятельства двора Варшавского заставили Польшу прибегнуть к подкупам; сто тысячь злотых были отправлены к новому владетелю Крыма, Магомеду, и с ним возобновлен был союзный договор.
Гетман с армией стоял близ Заславля и Каменца Подольского, и защищал тамошние границы от Польши и от Турции. Польские охотники погибали в покушениях; Бутурлин берег Польшу со стороны Крыма. Действия молодого Хана были скоропостижны и необдуманны. Собрав всю Орду, нечаянно напал он при реке Самаре на корпус козацкий, и разбил его наголову. Наказный, на место Золотаренка, Яков Томило был убит; остальная часть войска пробилась сквозь неприятеля, и соединилась с Бутурлиным около Санжарова; другие под начальством полковника Худорбая, скрылись в луга Днепровские, и стояли до ночи в тамошних тростниках и кустарниках; а ночью, связав пучки из тростника, переправились на них чрез реку, пробрались в Уманщину, и соединились с войсками козацкими.
Известясь о поражении Томилы Татарами, Гетман прислал другие отряды из под Заславля к Днепру, с повелением не перепускать Хана чрез реку. Но Хан уже переправился, соединился с Поляками, пришедшими к нему чрез Молдавию, и напал на корпус козацкий, вступивший в Уманщину.
Там начальствовали Полковники: Кропивянский Джеджелий, Брацлавский Зеленский, Винницкий Богун и Поднестринский Гоголь. До ночи козаки от бивались; ночью спешились, сомкнулись, пробились сквозь толпы Татар и ряды Поляков; обороняясь, добежали до Белой церкви, и там укрепились. Хмельницкий, обезсиленный отделением от себя многих отрядов, узнав о их неудачах, поспешил из под Заславля к Белой церкви, им на подкрепление; но не успел дойти. Между Ставищами и Охматовым, в урочище, названном потом Дрыжиполем, неприятели, обрадованные, что нашли Гетмана с малым войском, напали на него соединенными силами. Надеясь на многолюдство, злобясь на Хмельницкого до изступления, они в своем нападении не заботились о воинских распоряжениях. Гетман спешил войска заблаговременно, построил их в колонну, допустил неприятеля на ближайшую дистанцию, и дал в них ружейный и пушечный залп, столь меткий и столь убийственный, что целые тысячи повалились в густых и толстых рядах неприятельских. Враги образумились, и хотя продолжали нападение, но уже не придвигались столь близко; а Хмельницкий велел собрать мертвецов, и сделал из них обширный и возвышенный вал, из за которого начал безпрестанное поражение Татар и Поляков, коль скоро они к нему приближались и поджидал помощи от Бутурлина или от своих Полковников. Но помощь не являлась; оказался недостаток в фураже и в провианте; Декабрьская стужа сделалась нестерпимою. Хмельницкий решился силою пробиться сквозь неприятеля, и освободиться от осады и от гибельных нападений, которые продолжались два дня, и прекращались только с темнотою; в одной первой стычке в нашем войске убыло до девяти тысячь человек. И так ночью козаки построились в колонну, и тихо подошли с легкою артиллериею к неприятелям: те кучами грелись или спали вокруг пылающих костров; огонь мешал, как обыкновенно, видеть вдаль и в стороны. Козаки, непримеченные, подвигались ближе и ближе, и вдруг всею силою ударили на стан. Гром орудий, крик напавших оглушили врагов; они бросились к оружию, но уже козаки очистили для себя пространный путь, побив Татар и Поляков целыми тысячами; не подкупом Татар, как повествует Рудавский, но удальством и храбростию, они с вождем своим прорвались сквозь войско союзников, и прошли, в порядке и стройно, к Белой церкви. В отмщение Малоррссиянам за неудачу, в ярости за то, что Хмельницкий ускользнул от видимого плена и верной, неистовой какой нибудь, казни, Польские полководцы разрешили Татарам забирать в неволю мирных поселян.
Под Белой церковью войска Гетманские усилились. Хмельницкий выступил искать неприятеля. Они в Смелянском округе, по деревням, как на постое, по хуторам, в домах и в избах обывательских, все врознь укрывались от стужи. Началось жестокое и повсеместное их истребление. Гетман разделил войска свои на многие отряды, придал им резервы и легкую артиллерию, разослал их по сторонам, а сам пошел с главными силами серединою. Толпами бежали Поляки при виде приближающегося Гетмана; наконец сбежались они вместе, стали у Меджибожа, и решились дать битву; но глубокий снег мешал действовать их коннице: Татарские сагайдаки в сильные морозы были вовсе недействительны. Хмельницкий вывел пехоту, спешил конницу, опрокинул, разгромил их ополчения, и в несколько часов вырезал их до тринадцати тысячь. Они кинулись в бегство и разделились надвое: Поляки скрылись в Молдавию, а оттуда в Польшу и Галицию; Татары в Крымскую степь. Там, проходя обширными пустынями, по глубоким снеговым сугробам, подернувшимся твердою корою от оттепели, они изрезали лошадям ноги, и принуждены были побросать их. Множество замерзших людей осталось по дороге; остальные пешком едва дотащились до своих аулов. Гетман не гнался за ними, боясь той же участи.
Весною соединился Хмельницкий с Бутурлиным; они пошли внутрь Польши, чтоб предупредить и отвлечь Поляков от сближения с войсками Турецкими и Татарскими. Целью Гетмана были Львов, Броды и Замостье. По дороге, города были побраны; неприятели не смели показываться в поле, держались замков и крепостей; но первые перестрелки, первые нападения разсеевали их, и все снаряды, все запасы доставались победителям. Всегдашнее великодушие Хмельницкого к горожанам было в памяти у всех обывателей; везде выходили из городов на встречу к Гетману; он их успокоивал; притеснения и даже поиски были строго запрещены, и только то, что принадлежало казне, скарбу и речи Посполитой, было описано и взято на Государя. Львов, Броды и Замостье достались Хмельницкому.
От Замостья козаки пошли к Люблину. Этот город считался главным в провинции; он был тщательно укреплен; там хранились сокровища и богатство Магнатов Польши; там было убежище их самих. Хмельницкий и Бутурлин облегли его. Думая пощадить народ и желая уменьшить кровопролитие, они сделали несколько неудачных попыток. Безуспешность раздражила их; граждане сопротивлялись отчаянно: обнадеженные многочисленностию гарнизона, они привели в ярость осаждающих. Гетман решился взять город силою; начали готовить осадные укрепления; граждане соединенно с гарнизоном обратили все свое внимание на работы Русских; сопротивления и помешательства были ужасны; наконец сами они подали Гетману мысль ко взятию города хитростию: однажды, отдавая приказы, он, как будто по неосторожности, разгласил, что намерен взять Люблин приступом, и велел к тому изготовиться. С наступлением ночи началась пушечная пальба из наших укреплений. Бомбандировка обезпокоила город, ружейные выстрелы раздавались по сторонам, крики осаждающих привлекли внимание осажденных, ложные нападения повторялись на городских валах, гарнизон и граждане собрались в местах, на которые обращены были натиски козаков, в местах, где опасность была очевиднее, и в то время тихо, с мертвым молчанием, сильный отряд нашего войска подошел к стенам городского замка, лесницы были приставлены; по ним тихомолком взбирались козаки; под шум фальшивых атак, они ударили копьями в стражу; ни кого в живых не было оставлено. Замок достался нам. Тогда ввезены были мортиры и тяжелая артиллерия; число войск было увеличено, а на разсвете ядра и бомбы полетели из замка в город. Граждане и гарнизон необъятными толпами налегли на наши батареи, наперлись на стены; но между ними не было устройства: ими руководствовало одно слепое ожесточение. Перекрестный огонь наших орудий, близкое разстояние, к которому допущены были Поляки, меткая и непрерывная пальба из ружей не дали им исполнить намерения. Гетманские войска вышли из замка, натиснули на граждан; все обратились в бегство; погоня поражала их тем более, что они были в безпамятстве. Во время такого поражения присоединились к нам новыя Русския войска; они вломились в городские ворота, начались повсеместное убийство и всеобщий грабеж. Люблин, упорный, ожесточенный, претерпел ужасное разрушение, которого ни Гетман, ни Воевода ему не готовили. Неизчислимые добычи и сокровища достались нашим войскам.
Литовский и Коронный Гетманы намерены были переправиться через Вислу. Хмельницкий узнал о том, находясь в Люблине; он быстро двинулся с Бутурлиным и предупредил Поляков. Их военачальники были приведены в ужасное замешательство; сами они были изумлены, видя, что Гетман уже переправился на сторону Варшавскую; но они успели укрепиться на берегу Висли, и с решимостию ожидали нападения. Осмотрев положение стана Польского, Гетман повел на него атаку; храбро наступили Малороссияне и войско Боярина; не менее храбро и Поляки отстаивали поле сражения. Защита национального блага доводила неприятеля почти до отчаяния. Напрасно Гетман покушался опрокинуть врагов; они бились безбоязненно; успеха не было: не только нельзя было опрокинуть их, но и разстроить первых рядов. Они упорно стояли, промежутки изчезали, ряды везде стыкались; свежие войска замещали места убылые; битва клонилась на обе стороны. Еще победа была неопределенна, когда Хмельницкий провели позади правого крыла своего, примыкавшего я Висле, сильный пехотный отряд, спустился к реке, невидимо прошел камышами и кустарниками, поровнялся с Поляками около полустана Польского, взбежал на гору и ворвался во внутренность его. Выстрел и потом копья в тыл неприятелю, смешали его и разстроили; другая часть войска воспользовалась разстройством и опрокинула весь левый фланг. Началась смертная борьба: выстрелы замолкли; одно холодное оружие было в действии; копья козацкие были потребительны; но скоро увидели отступление неприятелей. Тогда началось преследование; весь Польский стан поднялся и вскоре был разсеян и разогнан во все стороны. Конница наша гналась за врагами до темной ночи: она довершила поражение. Снаряды, запасы и весь стан достался нам.
