В ходе работы мы добрались, наконец, до кладовой, расположенной позади усыпальницы. Пожалуй, лучше будет в дальнейшем называть эту внутреннюю комнату сокровищницей.
Сокровищница занимает площадь 4,70 х 3,75 метра при высоте 2,3 метра. Она соединена с усыпальницей низким открытым ходом, прорубленным в северном углу западной стены усыпальницы. Сокровищница необычайно проста - в ней нет и намека на украшения. Поверхность стен и потолка даже не выровнена, и всюду на камне, в котором вырублена сокровищница, видны следы кайла. Сокровищница сохранилась такой, какой ее оставили каменщики древнего Египта. Куски извести, упавшие от ударов кайла, так и лежат на полу.
Хотя сокровищница проста и невелика, она производит сильное впечатление. Когда впервые входишь в подобную комнату, священное уединение которой не нарушалось свыше тридцати веков, невольно испытываешь чувство благоговения и даже страха. Кажется, что ты совершаешь святотатство, возмущая вечный покой и молчание... Самая тишина этого места, усиленная присутствием множества безмолвных вещей, с благоговением поставленных здесь набожными руками египтян десятки столетий назад, создает непередаваемое чувство священного трепета, которое заставит призадуматься, прежде чем войти или что-нибудь тронуть.
Это чувство очень трудно передать словами. Здесь любопытство смолкает, каждый шаг, малейший шум усиливают страх и подсознательное почтение, и незваный пришелец утрачивает дар речи. Голос прошлого заставляет его долго колебаться, прежде чем он решается войти и приступить к исследованию, и чувство это не исчезает до тех пор, пока он не вспомнит о том, что, как бы ни было велико его почтение к прошлому, долг археолога - важнее всего, и о том, что именно он обязан раскрыть все тайны и наметить путь, который приведет его к цели.
Вход в сокровищницу в отличие от других дверных проходов не был ни заложен камнями, ни запечатан. Поэтому мы смогли довольно ясно разглядеть через него содержимое сокровищницы. Спустя несколько дней после того, как сокровищница была обнаружена, - а это случилось семнадцатого февраля 1923 года, - и после того как мы завершили беглый осмотр находившихся в ней предметов, мы сознательно забили вход в нее деревянными щитами. Сделано это было для того, чтобы не отвлекаться и не нарушить порядка предметов в маленькой комнате, пока мы будем возиться с громоздким содержимым усыпальницы. Сегодня деревянные щиты сняты, и после четырех лет терпеливого ожидания мы можем наконец снова сосредоточить свое внимание на том, что скрывалось за ними. Перед нами вновь предстало содержимое сокровищницы: множество таинственных и необычайно интересных предметов, большая часть которых - чисто погребальная утварь, имеющая ярко выраженный обрядовый характер.
Напротив двери, загораживая вход в сокровищницу, на вызолоченном ковчеге, установленном на носилках с длинными ручками, покоилось черное изваяние бога Анубиса, закутанное в погребальные покровы (табл. 103). На полу, сразу же за порогом, перед постаментом Анубиса стоял маленький тростниковый факел на глиняной подставке в форме кирпича с магической 'надписью: «Да сгинет враг Осириса, в какой бы форме он ни явился».
Позади Анубиса стояла странная голова коровы (табл. 111) - символ гробницы и загробного мира.
Все пространство вдоль южной стены от восточного до западного угла занимало множество черных ковчегообразных ларцов. Они были заперты и запечатаны, за исключением одного: двустворчатые дверцы его оказались распахнутыми, и за ними виднелись закутанные в пелены статуэтки фараона, стоящего на спине черного леопарда. С того самого момента, когда мы впервые увидели эти ковчеги, я тщетно пытался представить, что же в них хранится. Теперь, наконец, пришло время, и вскоре мы это узнаем.
На крышках ковчегов стояла целая флотилия моделей судов с кабинами, командными мостиками, тронами и беседками, расположенными на корме, на носу или в средней части палубы. Кораблики стояли в полном беспорядке, если не считать того, что носы всех судов были повернуты к западу. Напротив ковчегов, на деревянной модели закрома с зерном, стояло еще одно судно, сделанное особенно искусно, полностью оснащенное, с подобранными и закрепленными парусами (табл. 118).
Чуть пониже ковчегов, в юго-западном углу сокровищницы, находился большой черный продолговатый ящик, в котором хранилось закутанное в полотно изваяние Осириса (табл. 114).
У противоположной стены, параллельно пилону и носилкам Анубиса, стоял ряд искусно украшенных слоновой костью, черным деревом и позолоченным гипсом ларцов для драгоценностей и несколько ларей из массивного дерева, выкрашенных в белый цвет (табл. 104). В них хранились ювелирные изделия и другие драгоценности, и лишь в одном, самом простом с виду ларце, крышка которого была открыта, когда мы впервые вошли в сокровищницу, лежало опахало из страусовых перьев с ручкой из слоновой кости - трогательная и прекрасная реликвия, принадлежавшая мальчику-фараону. Выглядело это опахало так превосходно, словно фараон только что выпустил его из рук.
Вдоль северной стены сокровищницы было уложено множество разнообразных предметов (табл. 105): еще несколько моделей кораблей, богато украшенный футляр для лука, две охотничьи колесницы, разобранные на части и сваленные в кучу, так же как колесницы в передней комнате.
В самом дальнем северо-восточном углу сокровищницы были нагромождены деревянные коробки, миниатюрные гробы и десять черных деревянных футляров, явно предназначенных для статуэток ушебти. Большинство этих предметов было беспорядочно навалено друг на друга. Грабители, конечно, проникли в эту маленькую комнату, однако в своих торопливых поисках они, по-видимому, не успели причинить слишком большого вреда. Они только открыли и опустошили ларцы для драгоценностей и некоторые другие сундучки. Несколько бусин, незначительных фрагментов ювелирных украшений, разбросанных по полу, сломанные печати, приподнятые крышки ларцов, клочки тканей, свисающие из открытых ящиков, да кое-где перевернутые предметы - вот и все видимые следы посещения сокровищницы грабителями. Грабитель или грабители, по-видимому, были хорошо осведомлены о том, что хранилось в этой комнате, так как, за редчайшим исключением, они вскрывали только те ларцы, в которых лежали вещи бесспорной ценности.
Таков приблизительный перечень предметов, хранившихся в маленькой комнате позади усыпальницы. Но достаточно было и беглого взгляда, чтобы убедиться в том, что самой ценной вещью сокровищницы было то, что стояло у дальней стены, прямо напротив входа. Там, у восточной стены, почти касаясь потолка, возвышался огромный позолоченный ковчег, увенчанный фризами из блестяще инкрустированных уреев с солнечными дисками на головах (табл. 106). Крыша ковчега покоилась на четырех квадратных столбах, опиравшихся на раму в форме носилок или скорее саней. На позолоченном ковчеге были начертаны заклинания, взывающие к защите четырех духов - сыновей Гора. У каждой стороны ковчега стояли четыре статуэтки богинь-хранительниц: Исиды, Нефтиды, Нейт и Селкит. В ковчеге находился ларец с четырьмя канонами, в которых хранились внутренности умершего фараона.
Совершенно очевидно, что каждый из этих предметов, помещенных в сокровищницу, отражал какую-то сторону одной неизвестной нам глубокой идеи и что каждый из них имел определенное мистическое значение. Как справедливо отметил доктор Гардинер, «мы вынуждены, отбросив все колебания, признать, что мысль о мистической силе, воплощенной в различных вещах, весьма характерна для религиозного мировоззрения египтян...» Однако нам еще предстоит выяснить, каково относительное значение этих вещей и в чем именно заключается их мистическая божественная сила.
Всякое научное исследование требует подробнейшего рассмотрения проблемы, поэтому я надеюсь, что буду понят правильно, если скажу, что в данном случае мы перетряхивали этот культовый брик-а-брак вовсе не из-за презрительного отношения к погребальному ритуалу древней религии и уж, конечно, не ради удовлетворения праздного любопытства.
Наша задача заключалась в том, чтобы исследовать без исключения все, что могло бы прибавить хоть крупицу к сумме наших так медленно накапливаемых знаний - исторических и археологических - об этом необычайно интересном и предельно запутанном погребальном культе. Какими бы странными, какими бы сложными ни казались погребальные обряды, они, несомненно, являлись частью более или менее упорядоченной системы, выработанной ради блага покойного. Это была система защиты от таинственных сил, порожденных мрачными представлениями.
Все погребальные предметы тем или иным способом служили каким-то неизвестным целям. Подобно клеткам живого тела, они обладали, или, вернее, должны были обладать, способностью в случае необходимости проявлять свою силу в соответствии с исходящим откуда-то повелением. Фактически они являлись своеобразными орудиями самозащиты покойного в будущей жизни. Их придумал мудрый народ, но в последующее время он не смог избежать ослепляющего влияния обычаев и традиций. Хотя все подобные предметы, как и большинство эмблем, носят ультрарелигиозный характер, тем не менее здесь мы находим отражение чудесных способностей создавшего их народа.
