Было бы, пожалуй, некоторым преувеличением утверждать, что где-либо за пределами Швейцарии «anche oggi il tedesco (Hochdeutsch), ancor piu che l'italiano, ё una vera e propria lingua artificiale di culture, sovradialettale „sotto“ о insieme con la quale la maggior parte degli utenti si servono anche di una Umgangsprache locale» (Lorinczi Angloni. Appunti. P. 193n.). («до сих пор немецкий язык в еще большей степени, чем итальянский, является самым настоящим искусственным языком культуры, языком наддиалектным, параллельно которому (или „под“ которым) большинство использует также и какой-нибудь из местных говоров» (итал.). — Прим. пер.) Но в начале XIX века это было действительно так. Например, Мандзони, чей роман Promessi sposi («Обрученные» (итал.). — Прим. пер.) заложил основы итальянского как языка художественной прозы, не использовал его в повседневной жизни: с женой-француженкой он общался на ее языке (на котором, вероятно, говорил лучше, чем по-итальянски), а с другими — на своем родном миланском диалекте. И действительно, в первом издании знаменитого романа все еще присутствовали многочисленные следы этого диалекта, — недостаток, от которого Мандзони методически стремился избавиться во втором издании. Этими сведениями я обязан Конору Фахи.
Shepard В. Clough. A History of the Flemish Movement in Belgium: A Study in Nationalism. New York, 1930, repr. 1968. P. 25. О медленном росте языкового самосознания см. также: Val R. Lorwin. Belgium: religion, class and language in national politics in: Robert A. Dahl. Political Opposition in Western Democracies. New Haven, 1966, P. 158 ff.
S. B. Clough. A History of the Flemish Movement in Belgium. P. 21–22.
Borst. Der Turmbau von Babel.
Цит. по Leopold Spira. Bemerkungen zu Jorg Haider // Wiener Tagebuch, October 1988. S. 6. 102
Я опираюсь на убедительные доводы Frederik Barth. Ethnic Groups and Boundaries.
Theodore Zeldin. France 1848–1945. Oxford, 1977, vol. I. P. 46–47.
Ivo Banac. The National Question in Yugoslavia. P. 44. Эти факты заимствованы из обширной ученой работы Istorija Crne Gore. Последняя, однако, была опубликована в 1970 г. в столице республики, само существование которой основывается на тезисе о различии сербов и черногорцев, а потому читатель должен постоянно помнить о возможной ангажированности авторов. (Это относится к балканской историографии в целом.)
Ретороманский диалект. — Прим. пер.
John W. Cole & Eric R. Wolf. The Hidden Frontier: Ecology and Ethnicity in an Alpine Valley. New York and London, 1974. P. 112–113.
И напротив, те, кому неизвестен социальный статус данного человека, — вероятно, потому, что он лишь недавно переселился в большой город, — судят об этом статусе исключительно по цвету кожи, а значит, бывают склонны его принижать. Очевидно, именно возмущение по этому поводу и служило главной причиной политической радикализации студентов Лимы в 1960-1970-х гг., когда массы выходцев из семей провинциальных cholos, имевших тенденцию к социальному росту, хлынули в быстро растущие университеты. Здесь я выражаю благодарность Николасу Линчу, в неопубликованной работе которого о маоистских студенческих лидерах университета Сан-Маркое и доказывается это положение.
Так, среди (неарабских) государств Азии нынешние Япония и обе Кореи гомогенны на 99%, а 94% населения КНР составляют ханьцы. Эти государства сохранили в той или иной мере свои исторические границы.
Образцовый труд по данному вопросу — Magnus Morner. El mestizaje en la historia de Ibero-America. Mexico City, 1961; см. также: Alejandro Lipschutz. El problema racial en la conquista de America у el mestizaje. Santiago de Chile, 1963, особ. гл. V. «Хотя в Leyes de Indias нередко упоминаются касты, понятия и терминология остаются весьма неустойчивыми и противоречивыми» (Sergio Bagu. Estructura social de la Colonia. Buenos Aires, 1952. P. 122).
Важнейшее исключение, подтверждающее выводы настоящей главы, — см. ниже, с. 216–218 — это историческая память об империи инков в Перу, которая вдохновляла мифы и (местные) движения, ставившие своей целью реставрацию этой империи. См. антологию Ideologia mesianica del mundo andino, ed. Juan M. Ossio A. (Lima, 1973) и Alberto Flares Galindo. Buscando un Inca: identidad у Utopia en los Andes (Havana, 1986). И однако, из проделанного Флоресом превосходного анализа идеологии индейских движений и состава их участников явствует, что а) выступления индейцев против mistis имели по существу социальный характер; б) «национальная» окраска оставалась им чужда, — хотя бы потому, что лишь после Второй мировой войны индейцы Андов начали ощущать себя жителями Перу (с. 321) и в) что тогдашние интеллектуалы — indigenista — практически ничего не знали о реальных индейцах (с. 292).
Принадлежность к чернокожей расе; негритюд, дух чернокожей расы (фр.). — Прим. пер.
George Antonius. The Arab Awakening. London, 1938; его выводы в целом подтверждаются у Maxime Rodinson. Developpement et structure de l'arabisme в книге Marxisme et monde musulman. Paris, 1972. P. 587–602.
Fred R. Van der Mehden. Religion and Nationalism in Southeast Asia: Burma, Indonesia, the Philippines. Madison, 1963.
Однако в XIX веке различия между ревностно верующими, с одной стороны, и людьми равнодушными или безбожными, с другой, позволили расширить сферу использования национально-религиозных символов. Это побудило католическую церковь с сочувствием отнестись к таким национальным движениям, как бретонское, баскское и фламандское.
В таких графствах, как Антрим, говорят: достаточно взять в руки горсть земли, чтобы определить, кем населена данная местность — католиками или протестантами.
Cf. Gwyn Alfred Williams. The Welsh in their History. London and Canberra, 1982; When was Wales? London, 1985.
О системе милиетов в Османской империи см.: Н. A. R. Gibb & H.A.Bowen. Islamic Society in the West. Oxford, 1957, vol. I, pt. 2. P. 219–226.
Gellner. Nations and Nationalism. Oxford, 1983.
По должности, по сану (лат.). — Прим. пер.
Классическим анализом этой темы по-прежнему остается работа; Marc Block. Les Rois thaumaturges. Paris, 1924.
Не следует, однако, думать, будто подобное чувство затрагивало все слои населения одинаковым образом или охватывало нечто, соотносимое с территорией современной «нации», или предполагало существование национальности современного типа. Например, в массовом сознании греков (вероятно, уходившем корнями в наследие византийской эпохи) это было чувство принадлежности к Римской империи (romaiosyne).
Божье дело, творимое франками (лат.). — Прим. пер.
Jeno Sziics. Nation und Geschichte. Budapest, 1981. S. 84–85.
Дворяне были единственным классом, члены которого поддерживали между собой постоянную связь. Средством ее служили административные округа и сословные собрания, где представители знати обсуждали важные вопросы и принимали решения в качестве «хорватской политической нации». Это была нация без «национальности» <…>, т. е. без национального самосознания <…>, поскольку дворяне не отождествляли себя с прочими членами хорватской этнической общности — крестьянами и горожанами. Феодал-«патриот» любил свое «отечество», однако подобное «отечество» охватывало в сущности лишь поместья и владения равных ему по рангу лиц и «королевство» вообще. «Политическая нация», членом которой он являлся, означала для него территорию и традиции прежнего государства: Mirjana Gross. On the integration of the Croatian nation: a case study in nation-building // East European Quaterly, XV, 2, June 1981, p. 212.
Воинов (лат.). — Прим. пер.
Szucs. Nation und Geschichte, S. 112–125.
Ibid. P. 125–130.
Недостаточный учет этого обстоятельства делает аргументы I. Banac'а (в остальном превосходные) менее убедительными, когда он ведет речь о Хорватии.
Cole & Wolf. The Hidden Frontier. P. 53, 112–113.
J. M. Thompson. The French Revolution. Oxford, 1944. P. 121.
Эта книга была задумана как первый том знаменитой Histoire de la France под редакцией Эрнеста Лависса, ставшей памятником позитивистской науки и республиканской идеологии. См.: J.-Y.Guiomar. Le Tableau de la geographic de la France de Vidal de la Blache в: Pierre Nora (ed.). Les Lieux de Memoire II. P. 569 ff.
